Арина Теплова - Витязь

— Больно? — участливо спросила Лиза.

— Терпимо, — морщась, вымолвил Корнилов, когда Лиза уже заканчивала смывать свежую кровь.

— Вам повезло, пуля вышла на вылет, — заметила она, осматривая его промытую свежую рану. Кровавый след был сбоку на бедре, чуть ниже ягодиц молодого человека.

— Действительно повезло, — кивнул Павел.

— Утром я пошлю за лекарем, — предложила Лиза.

— Не думаю, что это хорошая идея, Елизавета Андреевна. Лишняя огласка нам ни к чему.

— А если рана загноится?

— При условии, что вы будете перевязывать меня два раза в день, то она не загноится, — обволакивающим баритоном произнес Корнилов, и коварно призывно улыбнулся. — А вы, ведь, будете так любезны?

Лиза смутилась и опустила взор на свои руки, начиная перевязывать его ногу чистыми тряпками, которые чуть ранее были разрезаны ее рукой из ночной льняной рубашки. Сейчас он стоял перед нею боком, обнаженный по пояс с низу.

— Вы до сих пор храните мою брошь? — не удержалась она от вопроса, который мучил ее. На ее вопрос он ответил после минутной паузы.

— Храню.

— Я думала, вы давно продали ее или выбросили, — сказала Лиза, предполагая, что он именно так и сделал, поскольку она не верила, что он будет хранить память о ней такое долгое время. А нынче, через столько лет, так неожиданно обнаружить свой подарок у него в сюртуке. От осознания этого у Лизы защемило сердце.

— Когда-то давно ваш подарок уберег меня от смерти. Как и теперь, вы вновь спасли меня.

Лиза хотела задать еще один вопрос, но решила, что на сегодня достаточно переживаний для ее сердца, оттого она решила перевести разговор на другую тему.

— Надо придумать предлог — отчего вы ранены? — тихо заметила Лиза, заканчивая перевязку.

— Непременно, — вздохнул Павел.

— Все. Ложитесь в постель, — приказал она ласково. — Я выкину испорченную одежду, а после спущусь в кухню, заварю вам чай с валерианой и маковыми цветами. Он успокоит вас и заглушит боль от раны.

Когда, спустя полчаса, Лиза вернулась с чашкой чая, Корнилов уже лежал в кровати и силой воли удерживал свое сознание в реальности. Ужасная слабость от потери крови сковала его тело, но молодой человек хотел дождаться Лизы. Она проворно приблизилась к молодому человеку и, наклонившись над ним, ласково произнесла:

— Павел Александрович, выпейте…

Корнилов тут же сконцентрировал расплывающийся взор на ее прелестном лице, и чуть встряхнув головой, приподнялся на руках. Лиза помогла ему выпить лечебный чай, придерживая его голову и приложив чашку к его сухим губам. После он устало упал на высокую подушку.

— Благодарю, — хрипло сказал он, не спуская с нее болезненного напряженного серо-зеленого взора. — Я удивлен, Лизавета Андреевна. Вы так заботитесь о моей персоне. Неужели вы переменились ко мне?

— Вам это кажется, Павел Александрович.

— Я чувствую, что я небезразличен вам, Лиза, ведь так?

— Напрасно вы изводите себя этими мыслями, — ответила Лиха холодновато. — Вы больны. Мой долг помочь вам. Теперь спите. А я пока отдам ваши зарисовки карты Федору, чтобы он уменьшил ее и затем отправлю голубя.

Последующие дни Корнилов пролежал в постели. Лиза исправно перевязывала его раненную ногу, поила его травами и настойками, носила еду, и всячески охраняла его покой, дабы никто из домочадцев не догадался, что Павел ранен. Еще в первое утро молодая женщина сходила в лавку медика, и купила все необходимое для перевязок. На их счастье графиня в те дни гостила у своей закадычной подруги в Провансе. И должна была со дня на день вернуться.

Павел лежал все дни в постели и требовал повышенного внимания Лизы. Если в первый день она с пылом помогала ему, то уже к исходу третьего дня она заподозрила неладное. Ранение у Корнилова не было уж таким тяжелым, чтобы он до такой степени был беспомощным. Именно на третий вечер, Лиза предложила молодому человеку встать и походить. На это Павел с кислым выражением лица ответил, что совсем слаб, и попросил Лизу принести ему что-нибудь сладкое вместо обеда. Молодая женщина видела, что цвет лица у Корнилова вполне здоровый, и ел он отменно. Рана его почти затянулась и к началу четвертого дня даже не кровоточила. Однако, он словно намеренно искал повод, чтобы оставаться в постели подольше. Лиза подозревала, что Павлу по душе эта ситуация, когда она возилась с ним, как с ребенком. Даже в ванную комнату он просил провожать его, и когда она подставляла свое плечо, он уж очень сильно хромая, опирался на ее хрупкую фигурку и следовал умываться.

Восемнадцатого числа, на пятый день после ранения Павла, к обеду вернулась Жанна де Майи. Но, не успела графиня снять дорожные перчатки и войти в гостиную, где ее встречала Лиза, как в дом пожаловали гвардейцы. Они требовали выдать им Павла Корнилова, подданного Российской империи, который был замешан в политическом скандале. Жанна де Майи испуганно залепетала, что ее племянник не может быть причастен к этому делу. Но гвардейцы предъявили бумагу на арест молодого человека, подписанную самим Бонапартом.

Услышав это, Лиза, которая находилась рядом с графиней, смертельно побледнела. Она не понимала, откуда просочилась информация, ибо кроме них с Павлом никто не мог знать об их тайной вылазке в резиденцию корсиканца. Гвардейцы, в сопровождении причитающей в истерике графини, поднялись наверх в спальню. Лиза, нервно сжимая кисти рук, последовала за ними, перебирая в своей головке возможные выходы, чтобы выпутаться из этой опасной ситуации. Когда гвардейцы вошли в спальню, Корнилов лежал в халате на постели и читал. Увидев людей в форме, молодой человек даже не повел бровью, выражая всем своим видом безразличие. Он лишь медленно отложил книгу на прикроватный столик, и перевел удивленный взор на четырех вооруженных гвардейцев.

— Ваше имя Корнилов Павел Александрович? — спросил отрывисто один из офицеров.

— Да, — ответил четко Павел и тут же встал с кровати и выпрямился во весь рост. Ни одним жестом он не выдал того, что он ранен. Он встал проворно и быстро. Лиза, которая так же вошла в спальню удивленно посмотрела на молодого человека, видя с какой прытью Корнилов встал. Ведь, не далее как сегодня поутру, он стонал и причитал по поводу того, что не может пошевелить даже рукой, так как все его тело болит. — Чем я могу служить?

— Вы подозреваетесь в незаконном проникновении в кабинет императора в ночь с тринадцатого на четырнадцатое мая.

— Это ложные обвинения, — заметил Корнилов, сделав к гвардейцам несколько шагов. Округлив глаза, Лиза увидела, что Павел даже не хромал. Если бы она не знала, что Корнилов получил ранение пять дней назад, она бы никогда не заподозрила, что он болен, нынче. Мгновенно у нее пронеслась мысль, что он специально дурачил ее все эти дни.