Арина Теплова - Витязь

— Ну как, барышня, откушать желаете?

— Очень, — кивнула Лиза.

— Ушица, еще горячая, в печке томится, да пирог с грибами только поспел, будете?

— Конечно, если можно, — кивнула Лиза и улыбнулась.

— Может вам еще чего спроворить? Так я мигом.

— Наверное, нет, — тихо сказала Лиза, боясь причинить лишнее беспокойство женщине. Она, словно кукла сидела на постели и даже не шевелилась.

— Что-то вы уж больно стеснительны. Не бойтесь меня, говорите как есть, — сказала Стефания. — Раз у меня в доме жить будете, надобно нам подружиться. Вот сынок мой с леса вернется, я вас познакомлю. Двенадцатый годок ему пошел. Он у меня один помощник, с тех пор, как отец его на войну ушел.

— Тяжело тебе, наверное, достается, одной-то с хозяйством управляться? — тут же заметила участливо Лиза. — Да еще я, одна морока.

— Ну, тоже скажете, барышня. Не тяжела мне жизнь такая, я уж привыкшая. Муж-то мой, — горестно вздохнула женщина, — постоянно в поле работал, да на реке сети закидывал, только ночевать-то и приходил, все хозяйство на мне было. А летом, я ему и в поле помощь, это мне тоже привычно. Мне вас, как Бог послал. Пятьдесят рублев, что ротмистр дал за уход за вами нам с мужем не в жисть накопить было, так что, живите на здоровье, да выздоравливайте. Нынче, благодаря вам нам оброк, наверное, пяток лет есть чем платить, да корову и пару лошадей купим, в хозяйстве они сильно сгодятся.

— Я рада этому, Стефания, — ответила Лиза по-доброму.

— Так что, давайте не тушуйтесь, барышня. Я, как-никак, вам в матери гожусь. И говорите все как есть.

— Хорошо, Стефания, — кивнула Лиза уже более открыто. — Если можно, я бы хотела помыться. Мне кажется я такая грязная, почти две недели не мылась.

— Зачем же дело стало? Теперича Никитка вернется, велю ему баню истопить. Да попарю вас как следует.

— Спасибо, — улыбнулась ей Лиза облегченно.

— Только вот вы сами-то идти сможете?

— Конечно.

— А то, я подумавши, что и ноги ваши немощны, раз ротмистр на руках носил.

— Нет, вовсе нет, — смущенно заметила девушка. — Я сама могу, у меня только плечо ранено и все.

— Тогда хорошо. Пошли, глянете, где умываться будете. Умоетесь, да кушать будем.

Лиза улыбнулась и медленно встала. Она направилась за Стефой в большую горницу.

Спустя некоторое время, Лиза с удовольствием ела рыбное варево и нахваливала суп:

— Уха отменная. У нас, в имении моего покойного отца повариха не умеет такую вкусную уху стряпать.

— Дак, я старинный рецепт знаю, как надобно настаивать ее, да какую травку положить для вкуса, вот она такая и получается, — объяснила Стефания, раскрасневшаяся и довольная похвалой Лизы.

Только ближе к вечеру, на следующий день Павел смог выбраться к Лизе, поскольку весь день провел в седле, по приказу командования, скрытно наблюдая за передвижением французских войск в окрестностях Полоцка. Вот уже больше месяца, после первого сражения за город, враждующие стороны избегали активных боевых действий, ожидая подкреплений и собирая силы, готовясь к новому сражению и обороне. Едва он вошел в горницу, с сумкой наперевес, как три пары глаз посмотрели на него. Лиза и Стефа сидели на лавке за столом, перебирая крупу, а светловолосый худой паренек, что-то мастерил по хозяйству.

— Добрый день, Павел Александрович, — угодливо сказала Стефа, вскакивая со скамьи. — Вы как раз ко времени. Скоро вечерить будем.

— Я ненадолго, — бросил Корнилов коротко, и его взор тут же остановился на Лизе, которая молча, смотрела на него. — Перевяжу Елизавету Андреевну, да дух переведу. А потом обратно в полк.

— А я пирог с рыбой спекла, да каша гречная с салом вам в охотку будет, — не унималась Стефания.

— Я не голоден, — бросил сухо Павел и, пройдя в комнатку Лизы, поставил сумку на лавку. Лиза, извинившись перед Стефой, встала и последовала за ним, видя, что Корнилов все еще не в духе, оттого так невежлив и немногословен, словно еж, который кидается иголками. Она прикрыла дверь и спросила:

— Что слышно о французах, Павел Александрович?

— Пока, все как было, затишье. Но, иногда, стычки случаются, в основном, с их разведкой, — хмурясь и поворачиваясь к ней, ответил Павел. — Завтра мост отстаивать будем, чтобы французу просто так не отдавать, на крайний случай сожжем.

— Поберегите себя, Павел Александрович, — тихо сказала Лиза, присаживаясь на кровать.

— И вам будет жаль, если меня убьют? — с какой-то странной надеждой в голосе спросил Павел, испепеляя ее взором настойчивых горящих глаз.

— Да, — искренне кивнула она. — Но думаю, этого не произойдет. Вы умелый воин. Много раз бывали в сражениях. И ничего не страшитесь.

— Всем страшно, Елизавета Андреевна, — вздохнув, заметил Корнилов и, вдруг, как будто оттаяв, улыбнулся ей. — Только кто-то может преодолеть свой страх, а кто-то и струсит перед врагом.

Он наклонился к своей сумке и извлек оттуда небольшую, берестяную округлую коробочку. Он приблизился к Лизе и, раскрыв коробочку, протянул ее девушке.

— Это вам, Елизавета Андреевна, — произнес он проникновенно, не спуская с нее поглощающего взора. — Вчера я был резок с вами, вы должны простить меня.

Лиза, опешив, осторожно взяла коробочку из его широкой ладони и заглянула в нее. В ней лежали ягоды земляники, спелые и ароматные.

— Вы набрали их для меня? — спросила она удивленно, поднимая на него сверкающие зеленые глаза.

— Ну да, — кивнул Павел и добавил. — Конечно, это глупый подарок, но кругом война…

— Я понимаю, — кивнула Лиза и опустила взор вниз, видя, как его глаза разгорелись темным страстным светом. — Благодарю…

— Давайте я перевяжу вас, а то у меня времени в обрез. Отдыху мне дали всего четыре часа, а потом снова на построение.

Она подняла на него взор и, отставив коробку в сторону, ласково произнесла:

— А вы вместо отдыха приехали ко мне?

— Надобно же было узнать, как тут у вас дела, — пробурчал Павел, смутившись от ее благодарного прелестного взора. Он вновь обратился к сумке и начал доставать бинты и корпию. Лиза принялась проворно расстегивать платье. Он уже обернулся к ней и, подойдя, предложил. — Я помогу…

Его руки ловко расстегнули все пуговки на ее платье. Он осторожно опустил одеяние с плеч Лизы, обнажая девушку до талии. Она, как и в прошлые разы, начала сильно краснеть и отвернула от Корнилова лицо, подняв здоровой рукой волосы, чтобы они не мешали ему. Встав над нею, Павел начал умело развязывать повязку, осторожно касаясь ее тела. От охватившего ее стыда и от его прикосновений, Лиза замерла, дрожа от странного озноба, который овладел ее телом. После того, как Корнилов снял старую повязку, он наклонился сильнее к ее ране и тихо произнес:

— Рана быстро заживает. Думаю, что через несколько дней перевязка вообще не потребуется.