Дайна Джеффрис - Жена чайного плантатора

Навина кивнула.

Гвен выпила, и через несколько минут почувствовала жар и сильную тошноту.

Все теперь давалось ей с трудом, однако Навина помогла хозяйке снять ночную рубашку и завернула ее в мягкое шерстяное одеяло. Испуганная нарастающей болью, Гвен слышала только звук своего дыхания. Она закрыла глаза и попыталась представить себе Лоуренса, пока Навина сходила за чистым бельем и перестелила постель. Служанка, привыкшая к пассивности, успокаивала ее своим присутствием, но Гвен не хватало мужа, и глаза ее увлажнились. Она утерла слезы, но тут новый спазм боли разорвал ее пополам. Гвен нагнулась вперед и застонала.

Навина собралась было уйти, сказав:

– Я опять позвоню доктору.

Но Гвен схватила ее за рукав:

– Не оставляй меня. Пусть дворецкий позвонит.

Навина кивнула и, отдав приказание дворецкому, осталась ждать у открытой двери. Гвен про себя молилась, но ей было слышно, что на звонок никто не ответил – доктора не было дома. Сердце ее заколотилось.

Они обе молчали.

Навина смотрела в пол, и Гвен, чувствуя нарастающую панику, боролась с нервозностью. Вдруг что-нибудь пойдет не так? Что они будут делать? Она закрыла глаза и усилием воли успокоила сердце. Когда его удары стали реже, Гвен взглянула на Навину:

– Ты была с Кэролайн, когда она рожала?

– Да, леди.

– И Лоуренс?

– В доме тоже был.

– У нее были трудные роды?

– Нормальные. Как у вас.

– Разве это нормально?! – При следующем жгучем приступе схваток Гвен подавила всхлип. – Почему никто не предупредил меня, что будет так больно?

Навина, издавая какие-то утешительные звуки, помогла ей встать и принесла скамеечку, чтобы использовать ее как ступеньку. Гвен вся стала липкой от пота, но боль утихла, и это дало Навине время уложить хозяйку в постель. Немного поерзав, Гвен тихо лежала под одеялом с дынным запахом; роды, казалось, замедлились. Схватки стали не такими болезненными и происходили реже, следующие несколько часов прошли относительно спокойно. Гвен даже начала надеяться, что, вероятно, справится.

Навина стала для нее не просто служанкой: она теперь была ей не то подругой, не то матерью. Странные сложились между ними отношения, но Гвен была благодарна старой айе . Она ненадолго погрузилась в не слишком приятное забытье, в котором ей на ум приходили смутные воспоминания о матери и мысли о том, как та рожала.

Потом новая мучительная боль разломила ее надвое. Гвен перекатилась на бок и поджала колени. Боль вгрызалась в нее, тянула, ощущение было такое, будто от нее отрывают куски плоти.

– Я хочу еще раз перевернуться. Помоги мне!

Навина помогла ей встать на четвереньки на кровати.

– Не тужьтесь, дышите, когда приходит боль. Это пройдет, леди.

Гвен разомкнула губы и стала часто и неглубоко дышать, но потом схватки участились. Она сгибалась, когда они острым ножом врезались ей в живот, и, услышав крик, который как будто раздавался не из ее рта, а откуда-то снаружи, подумала, что, наверное, на свет хотят явиться не два маленьких ребенка, а что-то гораздо большее. Зачем женщины навлекают на себя такие муки? Гвен решила бороться с болью, вспоминая детские сказки, и сморщила лицо от натуги, силясь припомнить что-нибудь – что угодно, лишь бы отвлечься от происходившего внутри ее ада. При каждом приступе схваток она закусывала губу, пока не почувствовала вкус крови. «Все это связано с кровью, – думала она, – с густой красной кровью». Обливаясь пóтом, отчего уже и без того влажная простыня становилась еще более мокрой, Гвен пыталась не кричать, а перерывы между схватками все укорачивались.

Еще один мучительный приступ боли, и Гвен начала отчаиваться. Она стучала кулаками по матрасу, переворачивалась с боку на бок и звала мать, абсолютно уверенная, что ей не выжить.

– Господи Иисусе! – просипела она сквозь сжатые зубы. – Помоги мне!

Навина не отходила от хозяйки и держала ее за руку, все время подбадривая.

У Гвен не осталось сил говорить, она медленно выдохнула и перевернулась на спину, распрямила на мгновение свои бледные ноги, потом, согнув колени, подтянула пятки к ягодицам. Приподняв голову, чтобы посмотреть себе между ног, она почувствовала, что в ней как будто что-то расцепилось, и раздвинула колени. Остатки стыдливости совершенно покинули ее.

– Вдохните глубоко, когда я начну считать, леди, задержите дыхание и тужьтесь. На счет «десять» снова вдохните, задержите дыхание и тужьтесь.

– Где доктор? Мне нужен доктор!

Навина покачала головой.

Гвен, лежа с закрытыми глазами и разметавшимися по подушке волосами, вдохнула, потужилась и ощутила жжение в заднем проходе. Появился запах фекалий, и она, слишком истерзанная, чтобы переживать из-за этого, подумала, что все кончилось, но потом, еще раз изо всех сил потужившись, почувствовала раздирающую боль в промежности. Она собралась уже снова начать тужиться, но Навина тронула ее запястье:

– Нет, леди, не тужьтесь. Дайте ребенку выскользнуть.

Несколько мгновений ничего не происходило, затем возникло скользкое ощущение между ног. Навина нагнулась, чтобы перерезать пуповину, а потом взяла на руки ребенка. Она обтерла его и улыбнулась, глаза ее были полны слез.

– О, моя госпожа, у вас прекрасный мальчик, вот что.

– Мальчик.

– Да, леди.

Гвен вытянула руки и уставилась на помятое, сморщенное личико своего первенца. Настал момент глубокого умиротворения, такого сильного, что она почти забыла все, что ей пришлось перенести. Ручка малыша сжималась и разжималась, будто он пытался ощупать пальчиками мир, в котором оказался. Он был прекрасен, и Гвен, чувствуя себя первой в мире женщиной, которая произвела на свет ребенка, заплакала от гордости.

– Привет, малыш, – проговорила она в промежутках между всхлипами.

Вдруг комнату огласил крик младенца.

Гвен посмотрела на Навину:

– Жуть! Он, похоже, страшно зол.

– Это добрый знак. Здоровые легкие. Хороший, сильный мальчик.

Гвен улыбнулась:

– Я так устала.

– Вам нужно отдохнуть. Скоро появится второй.

Навина запеленала малыша, надела ему на головку чепчик и покачала на руках, после чего положила в кроватку, где он время от времени попискивал.

Вскоре после того, как Навина обмыла свою хозяйку, вышел послед. Минуло еще полтора часа, и ранним утром Гвен родила второго ребенка. Силы оставили ее, единственной мыслью было: слава богу, все кончилось! Она приподнялась, силясь посмотреть на второго малыша, но не смогла удержаться на локтях и упала обратно на подушку, откуда смотрела, как Навина заворачивает младенца в одеяльце.

– Кто там? Мальчик или девочка? – (Секунды шли. Мир завис в шатком равновесии.) – Ну?

– Это девочка, леди.