Дайна Джеффрис - Жена чайного плантатора

Глаза мальчика засияли.

– Лоуренс, почему Верити опять здесь? Кажется, она просто не хочет оставить нас в покое.

Верити то и дело являлась к ним без приглашения под всевозможными нелепыми предлогами: то у нее в доме трубу прорвало и невозможно вымыться, то у нее голова разболелась от запаха рыбы. Выйдя замуж, она не перестала цепляться за брата, теперь в ее отношении к Лоуренсу проглядывало какое-то отчаяние, и Гвен чувствовала, что такое поведение должно подпитываться некими серьезными причинами.

Лоуренс насупился:

– По правде говоря, я и сам не знаю.

– Ты не мог бы выяснить, что случилось? Она слишком часто приезжает сюда для женщины, недавно вышедшей замуж. Ей нужно как-то разобраться в своих проблемах с Александром, а не сбегать к нам из раза в раз.

– Я попробую, но сейчас должен дать тягу – еду в Хаттон на грузовике.

– Не на «даймлере»?

Лоуренс отвел глаза:

– Он все еще в гараже, ждет ремонта.

После ухода Лоуренса Гвен села на стул напротив сына и погрузилась в мысли о золовке. Хотя Верити так и не избавилась от перепадов настроения, она в конце концов вышла за Александра Франклина, человека достойного, но скучного. Они жили на побережье, где у него была рыбная ферма. Этот брак шесть месяцев назад стал сюрпризом для всех, но Гвен испытала громадное облегчение и надеялась, что семейная жизнь поможет Верити выправиться. Однако, похоже, ее надежды не оправдались.

Хью покусал кончик карандаша и нацарапал на листке новый ответ. Арифметика давалась ему нелегко, и Гвен беспокоилась, как он справится с учебой. Волосы у Хью потемнели и теперь лежали точно как у Лоуренса: на макушке два вихра и чуб спереди. Глаза у мальчика тоже были отцовские – темно-карие, а кожа оставалась светлой, как у нее. Он продолжал говорить о своем воображаемом друге Уилфе как о реальном мальчике, и Лоуренсу это не нравилось.

Только Гвен собралась исправить ошибку сына в счете, как в комнату вошла Навина и остановилась у дверей.

Гвен взглянула на нее.

– Леди, можно поговорить с вами?

– Конечно, входи.

Однако Навина кивнула на дверь, и Гвен, видя встревоженное выражение лица старой айи , немедленно пошла за ней.

Гвен сидела на скамье под изогнутым пологом воловьей повозки и крутила на пальце обручальное кольцо. Прошло семь лет с того дня, как она ездила в сингальскую деревню, тем не менее в памяти у нее сохранилось все до мельчайших подробностей. Они проехали мимо места, где она по ошибке свернула с дороги во время своей отчаянной прогулки под дождем, и вскоре оказались на изрытой ямами грунтовой дороге, над которой нависали согнутые постоянными ветрами деревья.

В лесу стояла тишина и царил зеленоватый сумрак, но, когда они выехали на открытое место, воздух наполнился знакомыми запахами угля и специй, точно так же как в тот раз. Навина не остановилась у реки, где берег был обрывистый, а вместо этого проехала через всю деревню к тому месту, где берег едва возвышался над уровнем воды и русло было шире. Сегодня река выглядела мутно-коричневой, а не прозрачной и искрящейся, как тогда, и слоны в ней не купались. Лишь несколько детей плескались у берега – зачерпывали воду глиняными горшками и выливали себе на голову.

Гвен вышла из повозки и наблюдала за детьми, которые перекликались и таращились на нее. Через пару минут они перестали обращать на нее внимание и вернулись к прежнему занятию. У самых маленьких были круглые животы, а ребра сильно выпирали из-под кожи. Сколько им лет, сказать было трудно, наверное от трех до одиннадцати-двенадцати. Гвен сконцентрировалась и попыталась найти среди них семилетнюю девочку.

– Сегодня сильный ветер, – сказала Навина и указала на противоположный берег, где вылезала из воды какая-то девочка.

– Лиони?

Старая айя кивнула.

Гвен не отрывала от малышки глаз. Какая же она худенькая! Одета в хлопковый саронг , вымокший от купания. Волосы завязаны лентой и мокрой черной дорожкой змеятся по спине.

– Она выглядит неплохо, разве что худовата, – сказала Гвен и повернулась к Навине. До сих пор айя сказала только, что есть проблема. И все. – Так в чем дело?

Навина принялась объяснять, но Гвен так увлеклась наблюдением за девочкой, которая соскользнула в воду и поплыла обратно через реку, что перестала слушать. Сперва головка ребенка виднелась над водой, но через минуту девочка нырнула и полностью скрылась под водой.

– Она плавает как рыба, – сказала Гвен скорее себе, чем Навине.

– Подождите, леди.

Наблюдая за расходящимися в стороны дорожками, которые оставались позади плывущей девочки, Гвен изумлялась тому, как легко, почти без усилий перелетела она с дальнего берега реки на ближний.

Навина похлопала ее по руке:

– Вот.

Лиони выбралась из воды. Гвен прищурила глаза, силясь рассмотреть, в чем проблема, но только когда девочка пошла вдоль берега, поняла.

– Она хромает.

– Да.

– Что с ней случилось?

Навина пожала плечами:

– Это не вся проблема. Приемная мать больше не может держать ее у себя. Она больна, и ее собственные двое детей поехали жить к бабушке.

– Так кто же присматривает за Лиони сейчас?

– С прошлой недели никто.

– Позови ее сюда.

Навина поманила девочку и окликнула ее. Та продолжала идти и, казалось, вовсе не обращала на них внимания, но потом все-таки оглянулась, посмотрела на обеих женщин, сделала несколько неловких шагов по направлению к ним и замерла на месте.

Айя заговорила с ней по-сингальски, и девочка замотала головой.

– Что? – спросила Гвен. – Почему она не идет?

– Дайте ей пару минут. Она думает.

Гвен следила за девочкой, видела, что та колеблется, и понимала: видимо, она, обладая, как все местные дети, сильными инстинктами, почувствовала в происходящем нечто необычное.

– Скажи, что мы не причиним ей вреда.

Навина снова заговорила, на этот раз Лиони подошла ближе, хотя и повесив голову.

Гвен поморщилась, видя, как хромота затрудняет движения девочки.

– Думаешь, ей больно?

– Да.

В голове у Гвен все поплыло, на мгновение она закрыла глаза, а открыв их, увидела, что девочка подошла к повозке и остановилась в паре футов от нее. Солнце осветило лицо Лиони, и Гвен заметила, что, хотя глаза у девочки были карие, но с фиолетовыми крапинками, как у нее самой.

– И никто не может взять ее к себе?

Навина покачала головой:

– Я спрашивала, леди.

– Ты уверена?

Айя не отвечала. Гвен попыталась обдумать ситуацию, но охватившая ее паника сковала ей горло и грудь, не давала ясно соображать. Бедняжка металась в поисках решения, но мысли разбегались и возвращались к одному и тому же – образу дома. Смыкая веки, Гвен видела только чайную плантацию и все, что ей удалось создать там за прошедшие годы. Ее пугало не одно только собственное падение, но и мысль о боли, которую она причинит Лоуренсу. Она уткнула лицо в ладони. Ей нет и не будет прощения, никогда, но если Навина не сможет найти дом для Лиони…