Мирей Кальмель - Леди-пират

— Значит, ты возвращался оттуда?

— Мы встретились благодаря случаю. Случаю или судьбе. Когда капитан Кальви обнаружил, что нас преследуют, я велел ему прибавить ходу. Потом, видя, что вы не отстаете, вооружился подзорной трубой, чтобы определить, велика ли ваша команда. Представь себе мое удивление, мою радость и мои опасения, когда я прочел имя твоего фрегата. Я попросил Кальви исполнить требования капитана этого судна, решив показаться только после того, как буду знать точно. Даже если этот корабль как две капли воды походил на тот, что был у Корка, с тех пор прошло, как ты совершенно верно заметила, шестнадцать лет.

Наступило молчание. Мери отпила глоток портвейна из бокала, который все это время покачивала, согревая вино в ладони, как раньше. Безотчетным движением.

— Я следил за вашим приближением вот из этого окна, — продолжал маркиз, указав на то, что слева; на скамье под ним все еще лежала подзорная труба. — А когда приблизились — сразу тебя узнал. Ты не изменилась. Разве что немного седины, вот эта едва приметная морщинка у губ, и еще несколько у глаз. Я помню каждую твою родинку, — шепотом признался он. — Никакая другая женщина не заняла твоего места, Мария.

Он встал и, оперевшись ладонью о раму окна, отодвинул занавеску и подставил свои шрамы ласке косого вечернего света. Мери не смела прервать молчание, причинявшее ей такую же боль, как признания Балетти.

— Да и кому нужен калека? — произнес он наконец.

Мери встала, поставила бокал и приблизилась к маркизу, все еще не решаясь коснуться — из страха пробудить боль его зарубцевавшихся ран. Удовольствовалась тем, что взяла его за руку.

— Мне не нужна твоя жалость, Мария. Она была бы еще нестерпимей для меня, чем все остальное.

— Как ты мог подумать, будто я тебя жалею?

Не отвечая, маркиз продолжил свою исповедь — так, словно давно ждал этой минуты:

— Я бежал из Венеции. Закрыл двери своего дома для посетителей. Сам выходил редко — и только скрывшись под этой маской. Я прекратил все свои дела с нищими, чтобы скрыть свое несчастье, оставил все свои мечты.

— Почему? Ведь это было смыслом твоей жизни, маркиз. Это и хрустальный череп.

Балетти безрадостно усмехнулся:

— Обман. Это была только приманка, Мери. Но я это осознал лишь после утраты. Теперь, когда я тебя нашел, это стало еще яснее.

— Маркиз…

Он повернулся к Мери:

— Я предпочел бы умереть, чем изводить себя мыслями о том, что не смог избавить тебя от Эммы. Мои телесные раны были ничто в сравнении с ранами душевными. Что ни делай, а забыть нельзя. Нельзя забыть часть себя, которую отняли.

— Я этого недостойна, — прошептала она, опустив голову.

— Нет, Мария. Если бы ты была этого недостойна, тебя бы так не любили. — Балетти приподнял подбородок Мери, чтобы посмотреть ей в глаза: — Ты знаешь, где может скрываться Эмма?

— Что ты собираешься сделать?

— Я верну то, что она у меня украла. Мою жизнь, мой облик, мои мечты. При помощи хрустального черепа.

— Когда я была ее пленницей, она говорила о Южной Каролине.

Мери готова была назвать имя Энн, но удержалась. Она зализала эту рану и не хотела к ней прикасаться.

— Это слишком большое пространство, — нахмурился Балетти.

— Чарльстон — город, в который стремятся многие. Мы могли бы начать с него.

— Мы, Мария? — удивился маркиз.

— Я не хочу, чтобы ты в одиночестве выступил против нее.

— Ты закончила свою войну. Не спорь.

— Так было раньше.

— Я уже сказал — не хочу жалости!

— Тогда прими нежность. И пойми: до того как стать твоей, это была моя война. И тебе не дано помешать мне в нее вступить. Если бы не я, Эмма никогда не искалечила бы тебя. Жажда мести пробудилась во мне, и теперь я не смогу заставить ее умолкнуть.

— Ты надеешься загладить свою вину, Мария, хотя я ни в чем не виню тебя. Это глупо.

— Когда-то ты спас мою душу, маркиз. Позволь мне теперь спасти твою. Позволь мне искупить все то зло, которое я тебе причинила.

— Ты ни в чем не виновата. Виновата только Эмма. Ты не сотрешь все эти годы, как бы ни размахивала саблей, пиратка Мери.

— Ты прав, — прошептала она, обняв его за шею и глядя ему в глаза.

— Как ты можешь, я же такой урод, — простонал он.

— Уродство — всего-навсего маска. Ты научил меня заглядывать глубже.

Он сжал Мери в объятиях, не коснувшись подставленных губ.

— Я глубоко взволнован, просто потрясен тем, что ты снова рядом, — признался маркиз, — но мне потребуется время, чтобы я мог…

— Доверять мне? Когда-то у тебя хватило терпения дать на это время мне.

Он не ответил, и на мгновение Мери почудилось, будто она баюкает новорожденного.

Они шли мимо архипелага Камагуэй, когда впередсмотрящий объявил, что видит справа по борту парус.

Мери следом за Балетти схватила подзорную трубу.

— Что ты об этом думаешь? — спросил маркиз, поскольку молчание затянулось.

— «Веселый Роджер», значит, пиратское судно, — вздохнула она, не отрываясь от окуляра.

— Фрегат?

— Бригантина. Это нам совсем ни к чему, маркиз.

— Быстроходное судно?

— И маневренное. На удивление проворное — проворнее, чем фрегат. Нам от него не уйти, «Мария» тягаться с ним не сможет. Лучше сдаться.

— Как скажешь, — согласился Балетти. — Кальви?

— Я придерживаюсь того же мнения, сударь, — ответил тот, взяв из рук Мери протянутую ему подзорную трубу.

Они уже собирались лечь в дрейф, когда Балетти, продолжавший всматриваться вдаль, произнес:

— Теперь под «Веселым Роджером» красный флаг. А это что значит?

Мери невольно выругалась. Мужчины разом повернулись к ней.

— Это значит, что они никого не пощадят, — объяснила она, озабоченно нахмурившись. — Не нравится мне этот флаг.

— Что предлагаешь?

— Полавировать между островками и присмотреть бухту, где можно укрыться. Если они не настигнут нас раньше. Поднимайте паруса, капитан, все паруса. И встаньте круче к ветру, мы используем береговые течения для того, чтобы набрать скорость.

— Хорошая мысль, мисс Мери, — одобрил Кальви.

— Думаешь, у нас есть шанс? — спросил Балетти, пока Кальви отдавал приказы.

— Не знаю, но им нелегко будет нас взять, — заверила она.

Отвернувшись от маркиза, она стала созывать своих пиратов, объявив в рупор:

— Аврал, господа. Поднимайте черный флаг. — И, повернувшись к Балетти, прибавила: — Лучше приготовиться к нападению. Хотя, может быть, «Веселый Роджер» заставит их призадуматься. Пираты в море относятся друг к другу с уважением. Это все, что мы можем сделать.

— Сомневаюсь, что этого будет достаточно, — заключил Балетти.

Мери, не ответив, вернулась к рулю.

…На острове Черепахи они не пробыли и десяти дней. Мери все рассказала Никлаусу-младшему, хотя и опасалась, как бы сын не рассердился на нее за то, что снова заставила его изменить курс. Но он неожиданно поддержал ее: