Мэделин Мартин - Огненное сердце [litres]

– Не слишком ли я был резок в своих откровениях?

– Нет, ни в малейшей степени.

– Что вы чувствовали, когда первый раз знакомились со мной на занятиях?

«Восторг и смущение», – подумала она.

– Мне было легко. Вы смотрели на меня с искренней теплотой, видели перед собой человека, а не просто формально исполняли процедуру.

– Я так и думал. – В голосе его мелькнула радость. – Мне тоже показалось, что между нами установилась взаимная симпатия.

Элеонора ненавидела себя за то, как предательски екнуло сердце, как тяжело было сохранить невозмутимость и непринужденно улыбнуться.

Они обогнали пожилую пару, неспешно шествующую по аллее.

– А потом?

Потом она корила себя за глупость.

– Потом я была озадачена, мне казалось, что меня разоблачили… – произнесла она на выдохе.

– Да, конечно.

Элеонора украдкой взглянула на Чарльза, погруженного в свои мысли. Он несколько раз кивнул, будто подтверждая что-то одному ему ведомое.

– Вы оценили привлекательность открытости?

– Нет, – помедлив, ответила Элеонора.

– Вы зажаты рамками формальности, на самом же деле вы не такая. Я понимаю, ощущение уязвимости приходит, когда, хоть на некоторое время, снимаешь маску и позволяешь людям увидеть свое истинное лицо.

От его слов Элеоноре стало еще страшнее.

– Не уверена, что мне это приятно.

– Причина в том, что такое состояние непривычно. – Чарльз выдержал паузу и продолжал: – Лотти как-то спросила, чего вы боитесь. Возможно, это и есть ответ?

– Возможно. – Она решила, что большего не скажет, правда останется навсегда ее тайной для всех.

Они поравнялись с экипажем. Джентльмен повернулся и приподнял шляпу, поймав взгляд Элеоноры. Она не сразу поняла, что это Хью и леди Алиса. Они уже некоторое время ехали прямо перед ними, а она и не заметила. Она поразилась тому, насколько поглощена была беседой со своим новым знакомым. А еще более тому, что не испытывала давящей тревоги и чувства униженности, как раньше при встрече с мужчиной, которым была отвергнута.

– Когда маска сброшена, – невозмутимо продолжал Чарльз, – мужчина может увидеть женщину такой, какая она есть на самом деле.

– И вы увидели меня настоящую?

– Именно так, – медленно произнес он, словно думая о чем-то другом.

– И какой вы меня увидели? – не удержалась она от вопроса. Ее сердце замерло в ожидании ответа. Быть может, не стоило и спрашивать.

– Я увидел вас отважной прежде всего. Вы не отступаете, а встречаете трудности с открытым лицом. В вас есть страсть, которую вы тщательно скрываете. Тем не менее она присутствует в вашей натуре, и это прекрасно.

– Вы считаете меня привлекательной? – Испугавшись собственной смелости, Элеонора сразу пожалела, что задала вопрос.

Чарльз остановился, заставляя ее сделать то же, хотя это и было нарушением правил, что Элеонора, разумеется, осудила, но забыла об этом, стоило ей посмотреть в его глаза.

– Да, я считаю вас очень привлекательной, – серьезно ответил Чарльз.

Он не тот мужчина, которого она должна рассматривать на роль мужа, ведь от одного его взгляда ее душа начинает трепетать. Кроме того, нельзя забывать о его связи с куртизанкой.

– Полагаете, другие мужчины тоже могут счесть меня красивой?

Щека его дернулась, он долго молчал, прежде чем ответить. Это было странно: он смотрел на нее сверху вниз, пожирая глазами, и молчал. Элеонора напряглась, по-своему истолковав его поведение.

– Да, – наконец произнес Чарльз. – Разумеется, да.

Элеонора выдохнула с облегчением, взяла Чарльза под руку, и они пошли дальше. Пора было возвращаться, пока ее отсутствие не вызвало подозрений. У мамы наверняка возникнут вопросы о неизвестном спутнике.

– Значит, мне не стоит скрывать, что я тоже могу быть ранимой?

– Определенно не стоит.

Ей очень повезло, что на занятиях рядом с ней был такой проницательный и честный мужчина. Однако новые требования часто противоречат тем, к которым она привыкла. Прежде она всегда следовала правилам этикета и была сдержанной до холодности. И вот теперь, под влиянием обстоятельств и своих новых знакомых, Лотти и Чарльза, начала ценить прелесть откровенных разговоров. Определенно их советы весьма полезны.

Да, она никогда не забудет то, как поступил с нею Хью, но приходится признать, что боль и обида отступили. Неужели это произошло благодаря ее странным занятиям? И если все так, то каких еще успехов она сможет добиться?

– Признаюсь, дать волю эмоциям сложно, ведь меня с детства учили их скрывать.

– Нас всех так воспитывали, учили в любой ситуации не терять контроль, в том числе и над эмоциями.

– И вас тоже?

Элеонора моргнула от неожиданности. Ее отец всегда и во всем требовал подчинения его правилам. Мама, слуги – все домочадцы должны были поступать так, как он считал допустимым, какими бы ни были обстоятельства. Даже с единомышленниками его круга, именуемого ими клубом, он стремился настоять на своем. Элеонора никогда раньше не задумывалась, как далеко распространялась власть отца.

– Могу я задать вопрос?

– Разумеется.

Элеонора ощущала тепло его руки и боролась с желанием погладить ее кончиками пальцев.

– Это не мое дело, – начала она, собравшись с мыслями, – но мне чрезвычайно любопытно.

– Слушаю, леди Элеонора.

Что ж, хорошо. Для храбрости она набрала в легкие побольше воздуха и задала свой вопрос:

– Вы один из любовников Лотти?

Чарльз давно так не веселился в душе. Он и Лотти любовники?

Воистину, это же нелепо. У Лотти острый язык, к тому же она отлично его знала, с ней проблем было бы больше, чем с любой другой женщиной.

Он сжал губы, чтобы подавить смех, и все же прыснул.

– Лорд Чарльз? – Элеонора смотрела на него чуть нахмурившись.

– Прошу меня простить. Нет, я не любовник Лотти и никогда им не буду.

Леди Элеонора потупила взгляд. Пальцы ее напряглись.

– Матушка меня заметила. Я должна идти к ней.

Чарльз с удивлением осознал, что не может и не хочет расставаться с этой необычной девушкой. Хотя и напомнил себе, что она дочь Вестикса.

– Простите мой смех, – поспешно произнес он. – Мы с Лотти росли вместе, я всегда относился к ней, как к сестре, и романтических мыслей у меня никогда не было, поэтому сама идея… показалась мне забавной. Поверьте, смех вызвал вовсе не ваш вопрос.

И было странно, почему ему так важно ее убедить в этом?

– Мне пора. – Элеонора с опаской покосилась на группу женщин. – Но я хочу, чтобы вы знали: для меня важны наши откровенные беседы. Раньше я ни с кем не могла так запросто поговорить. Это так ново и… прекрасно.

Выражение ее лица смягчилось. В глазах мелькнуло что-то, кажется, надежда. Неужели это правда? Она действительно так одинока? Всю жизнь носила навязанную обществом маску? Неудивительно, что теперь ей так трудно измениться. Особенно учитывая, что она дочь графа Вестикса.