Елена Барлоу - Музыка Гебридов

Ей и невдомёк было, как долго он сдерживался. Как, взывая к остаткам разума, пытался совладать с этим порывом. И это его она назвала хладнокровным? А сейчас он просто не мог оторваться от неё. Его широкие ладони судорожно блуждали по её телу, поглаживая от плеч до ягодиц. Это было безумием, и он прекратил сопротивляться, потому что понял вдруг: она ни за что не пойдёт ему навстречу первой. Она просто не поймёт, что нужно делать. Это был последний способ показать ей, что она нужна ему, несмотря на всё его сумасбродство.

– Я хочу тебя! – произнёс он ей прямо в рот. – Раскрой губы для меня! Да, да, вот так!

Он даже не заметил, как она испугалась этого внезапного напора, потому что едва успевала отвечать на его ласки. Когда он застонал между поцелуями, у неё подкосились ноги, и Томасу пришлось ещё крепче прижать её к себе. Его язык коснулся её губ, проник внутрь, и это было горячо, влажно и сладко. Так сладко, как он даже мечтать не мог.

Амелия дёрнулась было прочь, но некуда было деваться от его сильных рук. Его губы вновь отыскали её уста, и она впустила его в себя с шумным вдохом. Когда Томас попытался повыше задрать её юбку, она всё поняла, наконец, и словно очнулась от стойкого дурмана. Видимо, именно в тот момент он осознал, что она была напугана, и отпустил. Однако через пару мгновений поймал её за талию и притянул к себе. Когда он заговорил, его голос дрожал, и дыхание было неровным, рваным:

– От женщин в нас, мужчинах, все пороки … О, я даже не помню, откуда эта строка! Когда я сказал, что из-за тебя утратил контроль и потерял голову, я не собирался обвинять тебя. Если это прозвучало так, то прости! Прости меня, Амелия! Хотел бы я быть для тебя лучшим мужем… или лучшим пиратом, если хочешь, но повсюду меня ждали неудачи! Я пугаю тебя? Прошу, не бойся, я не собираюсь причинять тебе боль, я лишь хотел… Сам не знаю, чего именно… Но я всегда хотел тебя, слышишь?! Тебя одну, и в этом вся правда… Помнишь нашу встречу в церкви? Я обещал, что, как только мы оба окажемся на галеоне, ты будешь моей, и я уже не отпущу тебя… Вот и здесь я подвёл нас обоих! Мы так много времени упустили!

Затем он поцеловал её. Долго, томно, то отстраняясь, то снова припадая к её влажным губам, воображая себе поцелуи менее целомудренные, чем эти.

– Можешь делать, что хочешь! Кричи, ругайся! И бей меня! Любой нож на этом столе – он твой! – Стерлинг взглянул в её удивлённые глаза и прижался лбом к её лбу. – Всё равно больнее, чем твой побег, ничего быть не может. Амелия! Мои пороки, как инфекция, уничтожают те чувства, что мы испытывали друг к другу с самой первой встречи. Нет, нет! Не качай головой! Разве я не прав? Я обещал спасти тебя, сделать сильной и собрать воедино твоё разбитое сердце… но я проиграл!

В его глазах читалось отчаяние, а на лице отразилась такая мучительная агония, что Амелии почудилось – она снова видит Диомара, но лицо его почемуто принадлежало Томасу Стерлингу. Она всхлипнула, зажмурилась и снова взглянула на него. Если бы его руки не держали её сейчас, она свалилась бы на роскошный персидский ковёр от потрясения. Только теперь она заметила, как пальцы цепко держатся за рубашку у него на груди, и как дико бьётся её собственное сердце.

– Да, я хотела уйти, – прошептала она в дюйме от его лица, когда он наклонился. – Но, кажется, у меня больше нет на это сил. И я проиграла.

Тогда Томас засмеялся, болезненно и хрипло, почти безобразно, а после вдруг разомкнул объятья и сделал два шага прочь. Если бы он не дрожал от желания и не суетился, то был бы куда расторопнее, и всё-таки ему удалось снять с себя рубашку и отбросить в сторону. Взявшись за пряжку на брюках, он упрямо взглянул Амелии в глаза и, проследив за её реакцией, за пару мгновений выдернул ремень.

Ей хотелось удивиться вслух и просто спросить, что именно он собирался делать, но вид его обнажённого торса заставил её задержать дыхание и замереть. Амелия вспомнила, как тогда, в детстве, увидела его без одежды, и что при этом испытала. Сейчас ощущения были гораздо острее, они жалили её изнутри, словно сотни игл, и она в полной мере признала себя проигравшей. Он был совершенством, к которому она так долго стремилась и бессознательно тянулась, со всеми пороками и непостоянством его характера, она всё ещё любила его. Она принадлежала ему и, более того, сама хотела этого.

Она едва не высказала вслух мысль о том, как он был красив. И что там Александр Македонский и все его древнегреческие образы, которыми она когдато так восхищалась, посещая вместе с дядей богатые галереи? Никто не мог сравниться с её мужем, в её глазах никто не мог быть настолько чувственным и страстным.

Когда Стерлинг приблизился к ней, медленно и грациозно, будто великолепный стройный хищник, она не смогла отвести глаз. Наверное, именно в эту минуту Амелия в полной мере ощутила собственное поражение. А затем его горячую ладонь на своей щеке. Рука скользнула ниже. Пальцы вели по изгибам её шеи, к плечам и ключицам, и задержались у самого выреза платья.

– Позволь мне раздеть тебя, – послышался над нею его бархатный голос. Амелия ненадолго прикрыла глаза.

Пусть даже поздно, но капитан, наконец, исполнил своё обещание.

Глава 29. Узы Гименея

Она не видела его, но слышала неторопливые шаги за спиной и шелест одежд. Затем что-то плавно соскользнуло на ковёр. Его рубашка. Но Амелия продолжала смотреть перед собой, смирно стоя на месте. Сердце билось так часто, что казалось, вот-вот вырвется из груди. Когда сильная мужская рука легла ей на затылок, а пальцы слегка потрепали короткие волосы, скользнув ниже, и легли на шею, девушка шумно выдохнула. Затем он просто развязал ленты её платья.

Как это было волнительно! Не видеть его, но чувствовать, что он рядом. В первый раз она тоже ничего не видела, однако тогда, по его собственной жестокой воле, это едва ли происходило обоюдно. Стоило бы злиться за произошедшее, но она не могла. Она оказалась слабой перед его чарами.

Позади послышался краткий смешок. Он забавлялся её смущением? Ей хотелось упрекнуть его, только вот не вышло. Когда Томас возник перед нею, Амелия взглянула ему в лицо, и слова застыли на её губах. Взгляд скользнул ниже. Тело его было смуглым и без одежды казалось большим и мускулистым, хотя на корабле нашлись бы парни куда внушительнее, чем их капитан. Амелия посмотрела на уродливый шрам, оставшийся после её удара, и с сожалением прикоснулась к нему кончиками пальцев. Показалось, что Томас вздрогнул, словно стремился отпрянуть от этого обжигающего касания, но более не шелохнулся. Его мышцы были напряжены, а кожа пылала, и Амелия догадывалась, почему.

Разглядев его получше, она отметила несколько глубоких заживших царапин на широкой груди, покрытой редкими светлыми волосами, и внезапный порыв заставил её прикоснуться ладонью к его коже. Она мгновенно скользнула ниже и замерла у самого пояса брюк.