Мэган Стентон - Когда цветут орхидеи

Лицо Питера побледнело. Он даже встал с кушетки, оставив спиртное на полу.

– Но ты ведь им не позволишь?

– Не позволю. Ты уезжаешь в Америку. Я обо всем договорился, капитан корабля Святая Елена будет ждать тебя у причала в городке к югу отсюда. Сейчас ты должен собрать свои вещи, мы уезжаем немедленно, пока судья не явился за тобой с ордером.

– В Америку?! Не хочу я в Америку! Что я там буду делать? Просто заплати им, и они отстанут!

– Не за все в этой жизни можно заплатить золотом!

– За все, главное чтобы его было много. Если бы я родился на час раньше, титул был бы моим! И все те деньги, что ты так ловко прибрал к своим рукам, тоже были бы моими!

– Но родился я. И, Питер, это не обсуждается. У тебя два выхода, либо на виселицу, либо через океан!

Питер лишь злобно сощурил глаза, когда он вышел, герцог в очередной раз с облегчением подумал о скором расставании с братом.

Патрик велел запрячь свой экипаж, снова собираясь в дорогу. Его брат довольно быстро уступил и уже грузил свои вещи.

– В конце, концов, и в Америке есть приличное общество, прости, что вспылил, я понимаю, братец, что ты заботишься обо мне.

Перед отъездом герцог еще раз заглянул в детскую, оба сына крепко спали. Он поцеловал обоих, ощущая в сердце какую-то щемящую тоску, словно прощается с ними навсегда.

Селеста не спала, когда он зашел к ней.

– Если так нужно, конечно ты должен ехать. Я и дети будем в полном порядке. Ты должен помочь брату. Я понимаю, что он поступает дурно, но все же он твоя семья, нельзя допустить, чтобы его повесили.

Патрик поцеловал ее.

– Ты сама доброта! Я тебя люблю.

– И я тебя!

Когда он вышел из комнаты давящее чувство в груди усилилось. Предчувствие подсказывало ему остаться дома, но он откинул все сомнения.

Питер выглядел на удивление довольным. И весь путь до порта улыбался и насвистывал ирландские песенки.

Патрик же был погружен в свои мрачные мысли.

Они прибыли на место, когда была глубокая ночь. Спрыгивая на землю, герцог полной грудью вдохнул солоноватый воздух. Потом он кинул взгляд на кучера и удивился, заметив постороннего человека. Его обычный возница отсутствовал.

– Что ж, братец. Нам пора прощаться.

– Мой капитан еще не прибыл…

– Ничего. Мой уже здесь, – Патрик не слышал, как сзади подошел мужчина, и он отреагировал слишком поздно, когда тяжелое бревно опустилось на его затылок, уволакивая сознание в черноту.

– Сильно ты его! – Питер носком сапога потыкал брата в грудь. – Хорошо. Снимите с герцога пиджак, шейный платок и все перстни. Меня должны принять за него!

Он протянул увесистый мешочек золота мужчине, который появился из тени портовых построек.

– И помните, я рассчитываю больше никогда не видеть брата! И можете быть с ним не очень вежливы.

Селеста Грейфсон резко села на кровати. Комнату заливали яркие солнечные лучи, но ей снился кошмар, в котором были лишь холод и мрак. Она собиралась встать с кровати, чтобы навестить детей, но вдруг, дверь, соединяющая ее комнату с покоями мужа, открылась, и он вошел к ней в ночном халате. Под его изумрудными глазами пролегли темные круги, а в руках он нес поднос с кружкой, от которой исходил легкий пар.

– Куда это ты собралась, любимая?

– Ты вернулся! – она снова легла в постель, стараясь прогнать остатки сна. – Мне приснился кошмар.

Муж поставил поднос на столик у ее кровати, а сам протянул ей горячую кружку.

– Боже! Это что горячий шоколад?! Как ты узнал, что я о нем мечтала?

– Разве ты не начинаешь с него каждое утро? Я специально перехватил миссис Маркс, когда она шла к тебе.

Муж выглядел изможденным. Казалось, что за эту ночь на его лице появились морщины, которых раньше никогда не было. Селеста была готова поклясться, что он еще никогда так не был похож на своего брата-близнеца.

– Как все прошло?

– Лучше, чем я думал. Нам больше не нужно беспокоиться о Питере Грейфсоне, впредь он для нас просто не существует. Есть только ты, я и наши мальчики.

– Ох, Патрик… – Селеста почувствовала странный укол внизу живота. Она чуть не уронила кружку с недопитым шоколадом на постель, но муж вовремя успел ее подхватить. – Милый, со мной что-то не так.

Он встревоженно вскочил на ноги и побледнел.

Селеста откинула одеяло в сторону. Подол ее рубашки и простыни были пропитаны кровью.

– Что это?!

– Я не знаю… Так не должно…

Патрик уже подбежал к двери в коридор.

– Срочно пошлите за доктором! И за повитухой! Немедленно!

Он снова вернулся к постели. Женщина быстро теряла силы.

– Патрик, мне кажется, я умираю… Мне холодно, я ног не чувствую…

– Да. Я знаю. Мне очень жаль,– в его глазах мелькнул торжественный огонек. – Я не хотел так с тобой поступать, но только ты можешь раскрыть правду.

– Ты?! – Селеста попыталась встать, но тело ее не слушалось. Она пыталась говорить, но изо рта не вырывалось ни слова. Прежде чем, сознание ее покинуло, женщина успела увидеть, как брат-близнец ее мужа выплеснул остатки горячего напитка в камин.

***

Лондон 1845 год

Цирк месье Савари,

Линд не уверенно перешагнул порог цыганского шатра. Все его нервы были напряжены до предела, а ладони вспотели, так, что юноша незаметно вытер их о брюки. Внутри сидела молодая женщина, не старше, чем он сам. И она была очень некрасива. Точнее черты ее лица были какими-то грубыми, почти мужскими, а вот глаза, напротив, притягивали взгляд, затягивая в свою глубокую фиалковую пучину. Он посмотрел в эти глаза прямо в упор, и понял, в записке она не соврала. Она знает, кто он такой, знает, что он сделал, и что еще собирается сделать.

Женщина невольно дернулась и подалась назад, когда Линд приблизился. Но при этом смело продолжала смотреть в его глаза.

– Как ты узнала кто я?

– Убийцу всегда выдают глаза.

– В самом деле? – он старался, чтобы его юный голос звучал как можно старше.

– Глаза – это зеркало души. А у тебя нет души, поэтому и глаза твои пусты.

– Ты очень глупа, раз говоришь мне такие вещи.

– Я говорю только то, что показывает мне мой дар.

– Я не верю в эту чушь.

Женщина хитро улыбнулась.

– Вчера я видела, как ты увел девчонку после представления. И видела, что ты с ней сделал.

– Ты ничего не докажешь.

– Тогда зачем ты пришел? – она поднялась на ноги, и оказалось, что она примерно одного с ним роста. У нее была очень красивая фигура, длинные ноги, тонкая талия, и сценический костюм, лишь подчеркивал ее привлекательность. Первое впечатление о том, что она не красива прошло. Теперь она казалась очень соблазнительной.

– Я здесь, чтобы убить тебя.

– Если ты меня убьешь, я не смогу тебе помочь.

Он рассмеялся.

– Помочь?! Чем ты можешь мне помочь, если ты не можешь помочь даже себе? – Линд невольно поморщился, оглядывая убогое жилище цыганки. Его дорогое пальто выделялось среди нищеты и грязи, словно кусок золота среди глины. – Чем мне может быть полезна та, кто прозябает в вонючем цирке?