Мэган Стентон - Когда цветут орхидеи

– Неудачно побрился.

– Вам не говорили, что в этом доме сарказм мой конек? Хорошо, что вы здесь. У меня как раз появились к вам вопросы.

В это время по лестнице с громким лаем пронесся Ральф, радостно встречая хозяина. Его хвост метелка, сшиб несколько шляпных коробок на пол. И на этот шум прибежала миссис Дикенсон.

– Милорд, вот вы где?! Вы что хотите, чтобы ваши раны снова открылись? Немедленно идите наверх в постель, – экономка властной рукой попыталась увести упирающегося Александра.

– Дорогая миссис Дикенсон, я сам прослежу, чтобы барон отдохнул, но чуть позже. Не могли бы вы найти Оливию и попросить ее зайти в мой кабинет, – Калебу начинало казаться, что он привыкает к жизни в вечном хаосе. Пора было это заканчивать. – И почему этот зверь еще в доме? Разве он не должен быть уже на полпути в Грейфпарк?

– Он поедет вместе с багажом. Ваша матушка еще не все упаковала, вот мы и задержались. Бернс! Немедленно уведи этого монстра во двор.

Когда Оливия зашла в кабинет, мужчины прервали оживленный разговор. На ней уже было надето дорожное платье темного цвета, которое делало ее чуть старше.

– Что-то случилось? – Калеб хорошо знал это ее выражение лица и смиренный тон. Они появлялись каждый раз, когда девушка в чем-то провинилась. – Это не я отдала трость мисс Мак-Грегор Ральфу. Честно!

– Нет. Ничего не случилось. Просто я хотел тебя спросить, – герцог кинул быстрый взгляд на Александра. – Примерно неделю назад, Ханне в комнату принесли коробку. Ты случайно не видела, кто это был?

Щеки девушки покраснели.

– Это я ее туда положила. Но не злись, это всего лишь невинный подарок. От друга!

– От какого друга? Кто ее тебе дал?

– Месье Асари, – при этих словах барон нахмурился, – Он не смог попрощаться перед отъездом, и попросил меня передать коробку Ханне, там вроде как были наброски книги. А что? Там было что-то плохое?

– Нет, нет. Все в порядке, просто мне было интересно.

– Оливия, а Эмилио лично попросил вас об этом? – Александр продолжал хмуриться.

–Нет, – Оливия покраснела еще больше. – В письме.

– И как давно ты переписываешься с этим человеком?! – гневный тон брата как нельзя лучше передал настроение самого Калеба.

– Не твое дело! – пусть в девочке и не было крови Грейфсонов, темперамент у нее был не хуже, чем у братьев.

– Оливия! Ты сейчас же отдашь все эти письма мне и больше никогда не станешь ему писать!

– Постойте! И в этом письме не было ничего, что вас бы насторожило? Оно ничем не отличалось от предыдущих писем?

– Нет. Все было как всегда. У месье очень красивый стиль и почерк его.

– Ты уже и почерк его выучила? Я немедленно хочу получить эти письма. Все до единого, – Калеб еще никогда не был на нее так зол.

Не найдя аргументов сестра лишь топнула ногой и вихрем вылетела из комнаты, крикнув, что ненавидит их обоих.

– Я его убью! Да я ему оторву все, что выпирает и заставлю это съесть! – Кевин распалялся все больше. – Если он хоть пальцем ее тронул!

– Не утруждайтесь! Месье Асари точно не напишет больше вашей сестре ни слова.

– Конечно, не напишет, потому что будет мёртв!

– Он сидит в английской тюрьме. Причем уже довольно давно. Он шпионил для императора Франции, пытался выведать секретные армейские сведения. Его схватили еще до пожара у леди Баво. Так что это был не он. Но на письма я бы взглянул.

Мужчины погрузились в угрюмое молчание. Через пару минут горничная робко внесла деревянную шкатулку с письмами и, кинув беглый взгляд на барона, тут же вышла.

Все три головы склонились над столом, изучая разложенные послания.

– Ваша сестра права, почерк во всех письмах один. Но действительно, ли их писал француз?

– Нужно спросить у него! Батюшки, вы только почитайте, что он ей пишет!

– Успокойся, Кевин. Барон, у вас есть доступ в тюрьму? Вы можете устроить нам свидание?

– Разумеется. Нужно лишь написать в Виндзор.

Однако посещение Тауэра не принесло им никакой пользы. Заключенный Эмилио Асари покончил жизнь самоубийством, повесившись в своей камере несколько дней назад.

– Ад и все его дьяволы! Как только мы думаем, что приближаемся на шаг к этому Линду, нас откидывает на пять шагов назад.

Александр обратился к стражнику.

– У француза были посетители?

– Были. Из вашей же конторы и приходили. Особенно мистер Бэлби часто заходил.

– Кто-то еще?

Солдат молчал. Барон достал кошелек с деньгами, позвякивая золотом.

– Ну, приходил еще господин. Из знатных. Платил хорошо.

– Имя!

– Я ж говорю, из знатных. Нам спрашивать не положено.

– Этот человек был французским шпионом. И вы утверждаете, что он мог передать секретные сведения, которые он раздобыл неизвестно кому?!

– Я…Я… – солдат побледнел и начал пятиться назад.

– Имя!

– Вроде мистер Линд. Так он представился. Но я слышал, как однажды француз назвал его Лапетти.

– Черт!

Калеб словно через завесу услышал, как барон выругался. Кровь стучала в его ушах. Одно имя, и его мир перевернулся с ног на голову. Его друг. Его лучший друг. И он сам отдал ему ее.

Мужчина медлил всего секунду и тут же помчался к своей карете, моля бога, чтобы не было слишком поздно.

***

Кевин беспокойно расхаживал по мостовой возле экипажа, то и дело, бросая хмурые взгляды на серые стены Тауэра. То, что Калеб не стал брать его с собой на переговоры с французом, было отчасти оправдано. Кевин действительно едва владел своими чувствами. Не мудрено, ведь за последние дни на него свалилось столько новостей, что любой бы утратил контроль.

Во всяком случае, в большинстве потрясений ему было кого винить. Барон. Этот человек, очень неожиданно ворвавшийся в круг их семьи, на самом деле хранил столько тайн, что голова шла кругом. Кевину удалось уличить минутку, чтобы, приперев Александра к стенке, выведать у него правду о своем отце. Как можно осознать то, что человек, которого ты всю жизнь считал отцом, пусть и ненавидел его, на самом деле был лишь его братом близнецом и безжалостным убийцей их матери, к тому же. Как ему удалось это провернуть, и все скрыть. Ни свидетелей, ни подозрений.

Что, если настоящий Патрик Грейфсон все еще жив, и томиться в рабстве до сих пор? Как его найти? Как спасти? Как рассказать обо всем Калебу?

Он с чувством пнул камень, столкнув его в воду под мостом. И тут его внимание привлекла женщина, выходившая из тюрьмы. Весь ее облик не вязался с этим местом, ни дорогое кашемировое пальто черного цвета, ни буйные золотистые кудри, аккуратно собранные на затылке, ни манеры холодной великосветской королевы. Она небрежно кивнул охраннику, провожающему ее и кинула в его ладонь пару золотых монет, после чего накинула капюшон и не оглядываясь поспешила к наемному экипажу, ожидающему внизу улицы.