Айлин Вульф - Лорд и леди Шервуда. Том 1

– Отчего же именно вам, сэр Гай, шервудские разбойники оказывают такую честь? Мне не доводилось слышать больше ни о ком, кому бы они так досаждали!

Но Гай не пожелал удовлетворять любопытство Лончема.

– У меня с ними свои и давние счеты. Но дело не во мне. Знаете ли вы, сэр Роджер, сколько налогов не смогла получить казна, поскольку эти деньги попали в Шервуд?

– Отправляйте со сборщиками больше охраны да лучше тренируйте ноттингемских ратников, – жестко ответил Лончем. – Не верю, чтобы шайка преступников держала в страхе целое графство! В конце концов, это всего лишь чернь, вооруженная луками, – трусы, которые боятся честного боя.

– Не обольщайтесь, сэр Роджер! Они далеко не трусы и прекрасно владеют мечами, – возразил Гай, но Лончем лишь отмахнулся от этих слов.

– Отговорки! Изловите, наконец, этого лорда Шервуда, и я обещаю вам свое содействие в том, как обустроить его казнь, чтобы она стала уроком для остальных.

– О, не сочтите за дерзость, милорд, но с его казнью я и сам прекрасно управлюсь! – насмешливо щурясь, ответил Гай. – Вот только поймать его не очень легко. Пока еще никому не удалось. Скажу больше – войско лорда Шервуда тоже несет потери, но до сих пор нам не посчастливилось отправить на виселицу ни одного его стрелка!

Марианна почувствовала, как Клэренс от волнения с силой стиснула ее руку, сама того не заметив, но и Марианна была охвачена едва ли меньшим волнением.

– Сэр Гай, в лесах и прежде водились разбойники, когда в Англии еще не было известно имя лорда Шервуда, – сказал Невилл. – Почему же его особе вы придаете такое значение?

Спокойный голос сэра Гилберта подействовал на Гая умиротворяюще.

– Это так, милорд, – согласился Гай, – но они, как вы и выразились, «водились», как водятся олени и другое лесное зверье. Когда же он пришел в Шервуд, в действиях лесных разбойников почувствовалась твердая рука, незаурядный ум и стальная воля. Из разобщенных разбойничьих стай он за короткое время собрал войско, обучил его и организовал по всем воинским правилам. В Шервуде установился единственный закон – его слово. Никто не смеет его ослушаться, и не из страха: каждый из стрелков предан ему до последнего вздоха. Он беспредельно смел и при этом хладнокровен как змея. Весьма опасное сочетание! Он отличный всадник. Меч в его руке лежит, как будто он с ним родился. Даже мне с ним, увы, не под силу тягаться. А когда он с двумя мечами, против него устоит только один человек из тех, кого я знаю, да и тот – его же товарищ. Умение владеть луком принесло ему славу лучшего лучника Англии. Я немало наслышан о его забавах – например, он сбивает своими стрелами другие стрелы, пока они еще в полете. Кто из ваших лучников, сэр Роджер, способен на это?

– Такая оценка из уст врага – лучшая похвала, – заметила Марианна, в душе почувствовав гордость за лорда Шервуда, о котором с таким уважением отзывался его заклятый враг, сам слывший одним из самых искусных воинов графства. – И все же я не могу понять, почему он вызывает у тебя такую ненависть, Гай?

– И не пытайся, принцесса! – ответил Гай, переменившись в лице от одного лишь ее певучего голоса, и ласково улыбнулся Марианне. – У тебя слишком светлая душа и доброе сердце, чтобы ты могла разобраться в истоках нашей с ним вражды. Поверь, он ненавидит меня не меньше, чем я его.

– Полагаю, сэр Гай, что причины вашей с ним вражды совершенно просты и очевидны! – небрежным тоном откликнулся Лончем. – Вы с шерифом сожгли селение, в котором он жил, а он в отместку разорил ваш замок. Я правильно запомнил изложенные вами события? Вот и получается, что вы сами же загнали его в Шервуд, а теперь жалуетесь.

– Я не жалуюсь, – резко ответил Гай, с которого мгновенно слетела вся мягкость. – Напротив, мне доставляет удовольствие быть его врагом. А замок… – он усмехнулся, – я не мелочен. Нападение его стрелков на мой замок лишь сравняло нас в счете. Причины нашей вражды гораздо глубже, сэр Роджер. В сущности, это не вражда, а противостояние.

– На чем же основано это противостояние? – живо спросила Марианна.

Гай задумчиво погладил подбородок, тщательно подбирая слова.

– Он для меня олицетворяет Хаос, принцесса, в то время как я – слуга Порядка. Но он считает меня тем, кто исполняет волю Зла, а сам он, конечно, стоит на защите Добра и Света. Но он заблуждается, а я нет. Взять хотя бы любимую присказку вольных стрелков о том, что Шервуд якобы уравнивает всех, кто в него попал. Никто и ничто не может уравнять всех. Даже они – изгои – все равно соблюдают установленную им же иерархию. Он соблазнил их идеей общего равенства, но сам при этом создал себе королевство, в котором никто не осмелится оспорить его власть.

– Тогда почему же ты видишь в нем олицетворение Хаоса, если сам утверждаешь, что он выстроил в Шервуде очень жесткий порядок? – парировала Марианна.

– Ох, избавьте нас всех от рассуждений о мироздании, хаосе и порядке! – Лончем зевнул самым выразительным образом, прежде чем Гай успел ответить на аргумент Марианны.

Лончем подозревал, что если он не остановит Гая, тот до рассвета проговорит о лорде Шервуда. И слишком благодарную слушательницу он нашел в лице дочери Невилла! Лончему совсем не нравилось внимание, с которым Марианна слушала Гая. Он был убежден в том, что причиной такого внимания был сам Гай, а не предмет разговора. По его мнению, если бы Гай заговорил о погоде, Марианна все равно внимала бы каждому сказанному слову.

А Гая и в самом деле занимала тема беседы, он действительно был готов продолжать ее, особенно с такой собеседницей, как Марианна, тонко улавливающей эмоциональные нюансы и одновременно жестко не пропускающей ни одной логической шероховатости.

Ни тот ни другой даже представить себе не могли, что Марианну интересовал исключительно сам лорд Шервуда.

– Когда враждуют благородные люди, в конце концов они могут стать друзьями, – тихо сказала Марианна, внимательно глядя на Гая.

Он обернулся к Марианне так резко, словно его ужалили ее слова, и смерил ее изумленным взглядом.

– Помилуй тебя Бог, принцесса! – воскликнул Гай. – Кого ты назвала благородным человеком? Ты полагаешь, что молва напрасно величает его Шервудским Волком?!

– Людская молва склонна к преувеличениям, – спокойно ответила Марианна, не сводя с Гая таких же спокойных глаз.

– Не соглашусь с тобой! – горячо возразил он, угодив тем самым в ловушку.

– Значит, молва так же права и в отношении тебя? – усмехнулась Марианна, и Гай понял, что девушка имеет в виду прозвище Ноттингемский Пес, данное той же молвой ему самому.

Невилл тоже понял намек дочери и, недовольный ее дерзостью, бросил на Марианну предостерегающий взгляд. Лончем, также уловив смысл ее вопроса, ошеломленно посмотрел на Марианну, не зная, чему удивляться: то ли бесстрашию, то ли неведению о том, что Гай Гисборн не прощает подобных насмешек. Клэренс же, напротив, едва заметно улыбнулась и бросила на подругу взгляд, в котором читалось восхищение. Не замечая, как на нее устремились три пары глаз, исполненные самых разных чувств, Марианна пристально смотрела на Гая, ожидая ответа.