Айлин Вульф - Лорд и леди Шервуда. Том 1

И тогда Гай, безмерно удивив и Невилла, и Лончема, и Клэренс, взял руку Марианны в свою и прикоснулся к ней губами.

– Будь справедлива, принцесса! Ведь до сих пор ничто и никто не подтвердил тебе это прозвище!

– Милорды, пора отходить ко сну! – поспешно сказал Невилл, испытав облегчение от того, что вспыхнувший было спор угас, не разразившись грозой. – Мы с Марианной приглашены на праздник в честь помолвки дочери шерифа и рано утром должны отправиться в путь. Но Фледстан к вашим услугам так долго, как вы желаете пользоваться моим гостеприимством.

– О, так ведь и мы с сэром Гаем следуем в Ноттингем за тем же, – оживленно ответил Лончем, искоса поглядывая в сторону Марианны. – Давайте отправимся вместе! Столь приятное общество скрасит дорогу нам всем.

Марианна уже давно поняла, что Лончем обращает на нее особое внимание, и сейчас догадалась, что причина его оживленности заключалась именно в ней. Незаметно вздохнув, она с досадой прикусила губу, понимая, что дальняя поездка верхом на этот раз не принесет ей радости – едва ли отец откажет Лончему в совместном пути. Она поднялась с кресла и оказалась лицом к лицу с Лончемом, который, склонив голову в учтивом поклоне, тут же завладел рукой Марианны.

– Вы позволите мне проводить вас до ваших покоев? – спросил он самым любезным тоном и склонился к ее руке.

Она с негодованием почувствовала, как он, не удовольствовавшись учтивым поцелуем, чересчур жарко припал губами к ее ладони, и выдернула руку из его руки.

– Это совершенно излишне, милорд! Едва ли я заблужусь в отчем замке. Поспешим, леди Клэренс, нам еще надо собраться в поездку!

Клэренс присела в изящном реверансе перед сэром Гилбертом и гостями и, подхватив пышный подол платья, убежала вслед за Марианной, которая упорхнула из залы, словно стремительная легкая птица.

Придя в свои комнаты, Марианна первым делом вынула заколки и с облегчением помотала головой так, что волосы привольно рассыпались по плечам, груди и спине. Вошедшая следом Клэренс зажгла свечи, осветившие роскошные гобелены на стенах, дорогую изысканную мебель: сэр Гилберт не жалел денег на убранство покоев единственной дочери.

– Как же я устала! – пожаловалась Марианна. – А еще завтра придется целый день терпеть общество Роджера Лончема!

– Да уж! – с усмешкой отозвалась Клэренс, распахнув двери гардеробной и осматривая наряды Марианны, чтобы отобрать те, которые надо было упаковать для поездки в Ноттингем. – Он весь вечер смотрел на тебя так, словно хотел проглотить, как кот мышку!

– Только я встречалась с ним взглядом, как чувствовала себя раздетой донага! – с негодованием фыркнула Марианна. – Что за беда? Неужели мужчины не могут хотя бы ради приличия скрывать одолевающую их похоть? Им кажется, что девушка должна растаять от восторга, заметив, что она явилась предметом их плотских вожделений. Пожалуй, один лишь Гай не испытывает низменных помыслов и воздерживается от откровенных взглядов.

Услышав это имя, Клэренс отшвырнула в сторону платье, которое собиралась отложить для предстоящего праздника, и резко обернулась к Марианне, окинув подругу осуждающим взглядом.

– Ты играешь с огнем, Марианна! – воскликнула она, и теперь в ее голосе не было и намека на кроткий нрав. – Сколько раз мне предостерегать тебя от доверия к Гаю Гисборну? Вольно тебе забавляться дружбой с тем, кто прослыл сущим исчадием ада! Если тебе, несмотря на мои слова, продолжает нравиться его общество, все равно непростительно забывать об осторожности и дразнить его. К чему были твои намеки на его прозвище Пса?

– К чему были его намеки на Волка? – тихо ответила Марианна. – Он сам меня спровоцировал. Если бы не отец, мне бы удалось узнать о Гае больше и помочь ему лучше узнать себя. Ты постоянно твердишь мне, что он жесток, а его душа обращена к мраку. Но я все равно ощущаю в нем всполохи света. Он словно пытается выбраться из тьмы, что засасывает его, и смотрит на меня так, будто только я могу его спасти.

– Только ты и видишь эти проблески света! – с негодованием отрезала Клэренс. – Но это твои иллюзии! Ты просто не знаешь, насколько он жесток и до какой степени Пес. Иначе ты воздержалась бы от того, чтобы дразнить его, и отвергла бы его дружбу. Да, он смиряется при тебе! Он, как пес, которым его называют, ползает у твоих ног и скулит, моля о ласке. Но как долго хватит его терпения и приязни, если ты и впредь станешь так откровенно выказывать симпатии к вольным стрелкам, как сегодня?

– Не тебе о том говорить, – с тайным значением ответила Марианна.

Клэренс опустилась на ковер возле ног Марианны и прижала ее ладонь к своей щеке.

– Да, – еле слышно прошептала она, – у меня в Шервуде брат, которого я люблю всем сердцем. Но ведь у тебя там никого нет! Так зачем ты навлекаешь на себя опасность, вступаясь перед Гисборном за лорда Шервуда?

Марианна отложила гребень и погладила Клэренс по белокурым косам.

– Ты вернулась во Фледстан с моей свитой?

Клэренс грустно улыбнулась.

– Ты сама понимаешь, что нет, я вернулась позже. Судя по улыбкам ратников, они решили, будто у меня завелся дружок, коль скоро я уехала из Фледстана вместе с тобой, а потом целую неделю пропадала, не добравшись до замка сэра Уилфрида. Хорошо хоть сэру Гилберту никто не рассказал о моей отлучке, а то он тут же спровадил бы меня подальше от тебя – в бельевую или на кухню!

Отогнав грустные мысли небрежным взмахом руки, Клэренс легко поднялась с колен и подошла к столу, на котором Марианна, торопившаяся выйти к гостям, оставила подаренную отцом книгу. Открыв наугад страницу, Клэренс вполголоса прочла:

Ненастью наступил черед,

Нагих садов печален вид,

И редко птица запоет,

И стих мой жалобно звенит.

Да, в плен любовь меня взяла,

Но счастья не дала познать.

Любви напрасно сердце ждет,

И грудь мою тоска щемит!

Что более всего влечет,

То менее всего сулит.

А мы за ним, не помня зла,

Опять стремимся и опять. 4 4 Начало канцоны (любовной песни) Серкамона, французского трубадура XII века. Перевод В. Дынник.

– Какие чудесные стихи! Положи их на музыку и порадуй нас новой песней! – мечтательно вздохнула она, закрывая книгу.

– Да что ты, Клэр?! – прыснула смехом Марианна. – От песни с такими словами все слушатели будут рыдать, как на похоронах!

Но Клэренс, глубоко задумавшись, не услышала ее ответа.

– Клэр, ты ничего не рассказываешь мне о брате, – прервала молчание Марианна. – Ты даже никогда не называла его имя. Ты не доверяешь мне?

Не удивившись ее вопросу, Клэренс жарко воскликнула:

– Прошу тебя, не думай так! Родная сестра не могла бы стать мне ближе, чем ты. Но я не хочу даже случайно подвергнуть его опасности. В Шервуде есть еще одно правило, о котором не знает или молчит Гисборн: Шервуд знает все, о Шервуде не знает никто. Я не видела брата все годы, которые мы с тобой провели в монастыре. И вот мы вернулись. Я пошла в церковь, и вдруг туда пришли люди в зеленых куртках. Все, кто был в церкви, зашептали: «Вольные стрелки! Шервудские разбойники!» Я испугалась. Помнишь, пока мы с тобой жили в монастыре, ходили разные слухи о шервудских стрелках? Одни люди говорили, что они добры и справедливы, помогают тем, кто попал в беду из-за произвола властей. А другие, напротив, утверждали, что они жестокие и беспощадные ко всем. Я сочла за лучшее убежать – немедленно и как можно быстрее! Стараясь остаться незамеченной, я выбралась из собора и побежала по тропинке к коновязи, где оставила лошадь. Но они словно по волшебству возникли прямо передо мной. Я едва не закричала от страха, как вдруг один из них поймал меня в объятия, рассмеялся и, поцеловав, сказал: «Ты не узнала меня, сестренка?»