Мария Берестова - Любовь не с первого взгляда

– Покажет, – веско заверил камердинер, двигая слона в атаку.

– Ни за что, – решительно отвечала камеристка, делая вид, что защищается пешкой, но на деле открывая дорогу для дальнейших действий своему ферзю.

– Покажет! – тоном «дело решённое» возразил камердинер, разгадав уловку и прикрыв путь своей пешкой.

– Она никому и никогда! – покачала головой камеристка, лихо выдвигая любимого коня – с красивыми прожилками на правой стороне морды.

– А ему – покажет! – с нажимом упёрся камердинер, пытаясь окружить коня своими фигурами.

– Ему – тем более не покажет! – упёрлась в ответ камеристка, делая вид, что озабочена судьбой своего коня, а на деле пытаясь приманить на него ферзя соперника.

Спор не имел решения и продолжался с утра. Спорили на то, покажет королева или нет супругу свои рисунки. Каждый «болел» за своего: камердинер верил, что Канлар добьётся такого жеста доверия, а камеристка считала, что Кая будет стоять до последнего и не сдаст этих позиций.

В разгар третьей партии вернулся из министерства Канлар.

– Её величество у себя? – поинтересовался он, кивая в сторону анфилады.

– В спальне, ваше величество, сейчас доложу, – присела в реверансе камеристка, бросила беглый, но цепкий взгляд на доску – камердинер никогда не мухлевал, но привычка была сильнее, – и убежала звать королеву.

Канлар с интересом взглянул на доску:

– Ого, да тебе шах, дружище, – покачал он головой.

Камердинер махнул рукой:

– А. это неважно, мы на другое играем.

Канлару стало ужасно любопытно, на что такое «другое» можно играть в шахматы, но расспросить он не успел, так как вернувшаяся Кати сказала, что королева сейчас выйдет.

После этого она невозмутимо вернулась к партии – все фигуры и впрямь честно стояли на месте – а Канлар прошёл в кабинет, где и столкнулся с выходящей из спальни королевой.

– А, вот и вы! – радостно улыбнулась она, протягивая ему руку для поцелуя.

– Се-Ньяр меня чрезвычайно выручил, – отрапортовал Канлар, целуя руку и тут же замечая: – О, вы рисовали?

Кая не была слишком аккуратна в этом искусстве, поэтому её ладони щедро измазывались краской, в этот раз – в основном красной.

– Да, немного, – небрежно ответила она, отворачиваясь.

Где-то двумя комнатами ближе к выходу камеристка и камердинер вытянули шеи и навострили уши, надеясь разрешить свой спор.

К их разочарованию, Канлар заметил, что тема королеве неприятна, и не стал продолжать разговор.

Вместо этого он предпочёл любоваться ею – она была в том же красном платье, что и вчера. Её выбор был обусловлен двумя причинами: во-первых, платье отлично сработало, во-вторых, если менять домашнее платье каждое утро, он ещё, чего доброго, подумает, что она кокетничает и хочет ему понравиться.

Несмотря на то, что Кае, в самом деле, хотелось и кокетничать, и нравиться, она почему-то видела в самих этих желаниях нечто унизительное для своего королевского достоинства, поэтому скорее бы дала себе отрезать руку, чем призналась бы в них.

Повисла немного неловкая пауза. Канлар просто стоял, держал её за руку и смотрел на неё, и она никак не могла понять, что означает то выражение, с которым он смотрит.

– Кажется… – начал было Канлар, но тут же замолчал.

Королева сделала вопросительный жест бровями.

Канлар замялся.

Под впечатлением от чувств, которые он в этот момент испытывал, он чуть не сказал ей вслух: «Кажется, я влюблён в вас», но отчего-то не смог.

Целый комплекс переживаний – смущение, страх, стыд – захватили его, и он промолчал.

– Кажется, хорошее время для чая, – сухо выкрутился он, отпуская её руку.

Королева не поняла, чем вызвана перемена в его настроении, и приказала подать чай.

Спустя пять минут томительного и крайне напряжённого чаепития Кая не выдержала:

– Какие-то проблемы в министерстве? – аккуратно спросила она.

– Что? – удивился Канлар. – Нет, что вы, – и прежде, чем королева успела уточнить, с чем связана его напряжённость, принялся делиться новостями и забавными случаями со своего совещания.

Мысли его, впрочем, пребывали далеко от темы разговора. Выходило, чем больше он думал о своём отношении к Кае, тем больше убеждался в том, чтобы считать себя влюблённым.

Канлар был их тех невыносимых людей, которые определяют, влюблены они или нет, посредством длительных аналитических размышлений над тем, что можно было бы посчитать признаками влюблённости.

Обнаружив в себе полный комплект признаков, которые он привык считать любовью, Канлар впал в замешательство. Почему-то ему показалось это катастрофичным.

Доподлинно неизвестно, как он себе представлял счастливый брак без этого чувства, но, видимо, какая-то концепция у него имелась, и наличие столь ярких эмоций с его стороны в эту концепцию не вписывалось. Он почему-то посчитал, что оскорбит королеву своим чувством; да, вот так-то, даже у умных людей случаются странные проблемы с логикой, когда они влюблены. Честно признаем, те признаки любви, которые выделял сам Канлар, нам кажутся довольно сомнительными, но вот его неспособность к здравой аналитике более чем красноречиво свидетельствовала о том, что он вполне влюблён. В итоге сегодняшний день этой парочки сложился крайне странно: королева заботилась только о том, чтобы муж не подумал, что она хочет ему понравиться, а Канлар постоянно беспокоился о том, чтобы жена не догадалась, что он в неё влюблён.

Подоплёку их странных расшаркиваний разгадали разве что камеристка с камердинером – но лишь обменялись по этому поводу многозначительными взглядами.

«Влюблён», – с большим удовлетворением подумал внутри себя камердинер, который давно уже мечтал понаблюдать «своего зануду» в этом любопытном состоянии.

«Так его, так!» – с азартом приговаривала про себя камеристка, довольная сердечной победой своей королевы даже больше, чем собственными подвигами на этом поприще.

Пожалуй, что бы там ни думала сама Кая о «лишь бы он не догадался, что я хочу ему понравиться» – шансов что-то испортить у неё не было, потому что её камеристка, определённо, приложит все старания, чтобы королева не оставляла мужским сердцам – а в первую очередь, сердцу мужа, – никаких шансов остаться равнодушными.

Через пару дней плотный график свадебных торжеств, наконец, подошёл к концу, и жизнь во дворце стала возвращаться в рабочее русло. На ближайшие две недели основным занятием для правителей станет посещение различных выпускных, от грандиозной выставки дипломных работ в Академии художеств – до выпускного бала института благородных девиц. Каждое мало-мальски приличное учебное заведение в столице готовило торжественную встречу для королевы, и сейчас все они были заняты в основном тем, что перепланировали уже отрепетированное до мельчайших нюансов мероприятие с учётом присутствия на нём ещё и короля-консорта. Надо сказать, что это нововведение особенно взбудоражило институт благородных девиц – ведь с королём-консортом на бал должен будет прибыть и мужской двор, а значит – и потенциальные женихи. Конечно, большинство девиц уже было просватано, но помолвка, как известно, ещё не свадьба, и далеко не всем были по душе выбранные родителями женихи.