Мария Берестова - Любовь не с первого взгляда

Канлар тоже рассмеялся, нежно провёл по её скуле рукой и отметил:

– Ужас какой! Я зажимаю в углу и целую свою королеву!

Хмыкнув, Кая ткнула его в грудь пальцем:

– Вы сорвали мне совет!

Картинно подняв брови, Канлар иронично отпарировал:

– Не вы ли сами строили мне глазки, пока ваш канцлер что-то вещал?

Кая изобразила лицом недовольство подобных нахальством и нарочито прохладно поправила:

– Во-первых, это теперь наш канцлер, ваше величество, а во-вторых, я не строила глазки, а пыталась призвать вас к ответу и заставить перестать на меня глазеть!

Канлар вздохнул:

– Ну, об этом вам стоило думать раньше. До того, как вы решили продемонстрировать мне, насколько вам идёт красный.

– Дался вам этот красный! – возвела глаза к потолку Кая.

– Дался, – согласился Канлар и снова её поцеловал.

Кажется, мимо проходила одна из фрейлин, но они её благополучно не заметили.

«Господи, я в самом деле просто взял и поцеловал её», – думал Канлар с некоторым даже удивлением. Такая смелая тактика не была ему привычной.

«Господи, надо велеть пошить побольше красных платьев», – думала в это же время королева. Оказывается, если смущаться не так сильно, поцелуи становятся весьма приятным занятием!

…а по дворцу уже распространялись новые сплетни, одна другой фантастичнее, в которых постепенно простой поцелуй самым благополучным образом перерос в полноценное исполнение супружеского долга.

– Нда, дела, – качал головой дядя из троюродных, крутя в руках трубку, когда эти сплетни ему пересказывала жена. – Как бы племянница не попала под его влияние, да?

– Судя по всему, есть к тому опасность, – кивал князь, обеспокоенный таким поворотом дела.

Известно же, что в любви даже самая рассудительная женщина становится безрассудна. А что может наворошить при поддержки влюблённой королевы пока всё ещё непонятный Канлар – никто из них предугадать не мог.

– Пожалуй, – тихо сказала глазастая сестрёнка, – я останусь здесь.

Глава семьи задумчиво посмотрел на неё и согласился:

– Да, это будет разумно. Скажем, что подыскиваем тебе жениха.

Троюродные уезжали к себе через два дня, и сложившаяся в столице ситуация вызывала у них тревогу. Про предложение ниийского короля они не знали, поэтому посчитали свершившийся брак, действительно, заключённым по любви. Неизвестная величина на троне требовала внимания, поэтому свой шпион при дворце – лучшее решение. Тем более, что юной княжне и впрямь было пора подыскивать себе достойного жениха.

Ещё о чём-то подумав, глава семьи вынес ещё один вердикт:

– Сынок, ты там этих прищучь, – под «этими» имелась в виду та самая секта. – Они нам пока не понадобятся.

– Не беспокойся, отец, – тонко улыбнулся князь. – Давно хотел указать им их место.

На этом совет троюродных торжественно завершился.

На следующее утро – снова свободное – Канлар ушёл новой галереей в своё министерство, разгребать многочисленные завалы дел – и гостей из других стран хватало, и послы приносили поздравления, и сопредельным государствам нужно было отправить послания. Кая же сочла, что это отличное время для того, чтобы немного порисовать, выбирая вице-канцлера, – список кандидатов им благополучно доставили ещё с вечера.

К сожалению, поцелуи и впрямь повлияли на королеву несколько расслабляющим образом, и мысли её постоянно перескакивали со списка на мужа, а кисть чаще окуналась в красные и розовые тона, вырисовывая не то цветочки, не то сердечки.

Сперва Кая начала думать про представителя муниципалитета, но сама не заметила, как от этого вопроса перешла к мысленному перечислению тех внешнеполитических задач, которыми должен был сейчас заниматься Канлар. С досадой зачерпнув зелёного, она резким отчерком превратила очередное сердечко в бутон.

Попробовала рассмотреть второго кандидата – им был камергер почившего короля, ныне состоящий в отставке. Человек опытный и хваткий, но ровесник нынешнего канцлера.

К цветку добавилась розовая бабочка, потому что мысли Каи с камергера плавно перетекли на вчерашние поцелуи, да там и застряли столь надолго, что она успела дописать картину, так и не обдумав толком предложенных кандидатов.

Поцелуи, должны отметить, здорово закружили ей голову.

Прямо скажем, у королевы были слишком небогатый любовный опыт, и её сердце оказалось готово доверчиво распуститься в первых же ласковых руках, кои к нему протянутся. Она была как раз в том возрасте, когда девушкам отчаянно хочется влюбиться, и им не так важен объект их чувств, как сам факт их наличия. Окажись на месте Канлара кто-нибудь другой – она, скорее всего, потянулась бы к нему с тем же пылом.

С детства Кая жила идеей стать идеальной наследницей престола, и эта цель одевала её в ледяную броню и отгораживала от всего мира. Она годами существовала в коконе своего эмоционального одиночества и даже не считала его чем-то неудобным – быть одинокой было для неё нормой.

Эта целую жизнь скапливающаяся потребность в человеческом тепле и сочувствии была так велика, что Кая, наверно, влюбилась бы даже в пресловутого старого и противного мужа – лишь бы какое-то тепло рядом.

К счастью, Канлар не был ни старым, ни противным, к двойному счастью – он был человеком рассудительным и благородным.

Кая чувствовала, как всё внутри неё тянется к нему в этой совершенно незнакомой ей потребности любить и быть любимой – потребности, которую она долгие годы держала в ёжовых рукавицах, и про которую вообще забыла, что она есть.

И теперь она её пугала.

Пугала, как и слишком красный рисунок, вышедший из-под её рук сегодня.

Со вздохом королева отложила и список, и кисть, оценивающим взглядом скользя по картине.

Она выглядела даже приличнее, чем бывало обычно, за одним исключением – красно-розовая гамма никуда не годилась. Даже небеса получились пурпурные.

В то время, как Канлар решал свои рабочие вопросы, а Кая рисовала, в их гостиной происходила следующая сценка.

За небольшим столиком сидели камеристка королевы и камердинер короля-консорта. Часы безделья они решили скрасить игрой в шахматы – со смерти отца Кая к ним и не прикасалась, и была совсем не против, чтобы их использовали по назначению. Прекрасные фигурки из камня, вырезанные искусной рукой, явно заслуживали лучшей судьбы, чем пылиться наравне с нелюбимыми клавикордами.

Камеристка и камердинер играли примерно одинаково. Только камеристка предпочитала проводить сложные комбинации конями, а камердинер – ферзём. Именно в связи с этим обыкновением они уже на четвёртой совместной партии ввели свои коррективы в правила игры: камеристка считалась проигравшей, если потеряла обоих коней, а камердинер – если потерял ферзя. Судьба королей в этой игре была безразлична, и порою они играли с открытым шахом, даже не замечая его.