Мария Берестова - Любовь не с первого взгляда

– Вы ведь понимаете, что это война? – медленно переспросила Кая, пытаясь заставить собеседницу раскрыть свои карты и снять неудачную маску.

Ами-Линта досадливо поморщилась:

– Ваше величество, ну глупости же. Я младшая дочь, меня лишь бы с рук сбыть. Даже если отец и разразится каким-нибудь ультиматумом, то не всерьёз.

Кая медленно моргнула.

Прочистила горло, будто собиралась что-то сказать.

Ещё раз медленно моргнула.

Вопрос: «Ты правда такая дура, или как?» – остался неозвученным.

– Ваше высочество, – попробовала она ещё раз, – поверьте моему дипломатическому опыту: это война. Ваш отец посчитает такой брак похищением с последующим принуждением, и у него не будет иного выхода, кроме как дать силовой ответ на подобную вопиющую наглость с нашей стороны.

Принцесса нахмурилась, явно пытаясь вникнуть в суть вопроса, но быстро просияла:

– Не беспокойтесь так, ваше величество, я напишу, что меня никто не принуждает, и что я выхожу замуж по любви! – гордая тем, что так славно решила столь сложную дипломатическую задачку, заверила она.

Королева мысленно застонала.

Её прекрасное мнение о принцессе мучительно рухнуло вниз.

Кажется, с этим эфемерным созданием всё было ясно. Но ведь для брака необходимо согласие двоих – и в здравомыслие своего старого друга всё-таки хотелось верить.

– А что господин Се-Крер? – непринуждённо поинтересовалась Кая, оставляя в стороне вопрос с дипломатическими осложнениями.

Принцесса мило покраснела.

Поозиралась.

Отослала фрейлин подальше.

И с истинно девичьим восторгом излила на Каю всю романтическую и прекрасную историю своей любви – от первой встречи в одном из райанских городков и до тайных поцелуев в укромных уголках сада.

Кая исправно моргала, мысленно стонала и хваталась за голову, но сдержанно вставляла подобающие случаю ахи и междометия, внутри себя давая слово свернуть шею одному легкомысленному идиоту, который, кажется, в этот раз доигрался.

Потому что пусть младшая, но дочь короля, и пусть знатный, но всё же рядовой дворянин враждующей страны, – это ни в какие дипломатические ворота не лезет.

Этого даже Канлар не сможет устроить.

Даже если отдать им эти несчастные горные деревни – а их-то точно отдавать никто не собирается, и князь намертво встанет, и сама Кая подобного не допустит.

Сияющая восторгом первой любви принцесса стала казаться Кае особой крайне неприятной, эгоистичной, глупой и поверхностной.

Возможно, здесь отчасти была виновата так и не замеченная королевой зависть: всё-таки есть что-то неоспоримо привлекательное в том, чтобы до такой степени забыть о расчёте и долге, и с головой в омут поддаться тому, что желанно.

Кая никогда не забывала о своём долге, никогда не противилась своему трезвому расчёту и, тем паче, никогда не поддавалась своим желаниям там, где речь шла о государственных делах.

Она попросту не могла себе этого позволить – и ей было отчаянно больно видеть, что эта девочка, тоже родом из королевской семьи, но в везении своём не оказавшаяся наследницей престола, живёт по-другому. И позволяет себе легкомысленно махнуть рукой: «Что вы, какая война? Какой-нибудь ультиматум для галочки, нестрашно!»

Бледно-розовое, бледно-голубое, бледно-жёлтое, бежевое, цвета слоновой кости… Ами-Линта споро перебирала платья в своём гардеробе, решая, что брать с собой в Райанци.

– Нет, это нельзя, – решила она, откладывая уже было отобранное бледно-голубое.

Синий – династические цвета Райанци. Надеть бледно-голубое – это сделать ощутимый вызов, не лучшее начало дипломатических отношений.

– Напротив! – возразила нянюшка, снова перекладывая спорное платье к отобранным. – А если сладится?

Принцесса закраснелась.

Если сладится, бледно-голубой будет в высшей степени уместным вариантом.

О матримониальной подоплёке приглашения в Райанци старались не говорить прямо – ничего ещё было не ясно, райанская королева ограничилась бледным намёком, который обе стороны ни к чему не обязывал. Однако дипломаты уверенно прочитали между строк предложение брачного союза, и отец даже привёл Ами-Линту на специально созванный по этому случаю государственный совет – невиданное для девицы дело! Там махийские дипломаты долго и подробно инструктировали её, как себя вести: первой интереса к князю не проявлять, но при каких-то шагах в эту сторону от райанского двора – непременно пойти навстречу и всячески поощрить принятие решения об этом союзе.

Ничего, совсем ещё ничего не было понятно, и принцесса ужасно волновалась. Князь в их махийских краях был фигурой легендарной, но отрицательной. Дерзкий разбойник, который поддерживает мятежников и совершает грандиозные набеги на махийские форпосты, умудряясь при этом выходить сухим из воды и не оставлять доказательств его прямого участия. Овеянный чёрным романтизмом герой – то, что надо юной впечатлительной девушке, чтобы трепетать.

– А у него правда синие глаза? – с любопытством спросила принцесса у нянюшки уже в седьмой, кажется, раз.

– Как ясное небо! – заверила нянюшка с такой гордостью, как будто лично разукрашивала глаза князя.

– А я ему понравлюсь? – с тревогой в двенадцатый раз спрашивала принцесса, критически вертясь перед зеркалом.

Нянюшка терпеливо заверяла, что, конечно, понравится, как же может быть иначе?

Ами-Линта, и впрямь, была чудо как хороша, а обещала стать ещё краше.

…и вот, спустя несколько недель принцесса уже на земле своего предполагаемого жениха. Она уже готова всей душой полюбить его – да и как не полюбить такого драматичного и харизматичного персонажа? – и, конечно, готова полюбить и его страну. Принцессе кажется, что красивее Райанци земли на свете нет, что тут живут самые приветливые и ласковые люди, что здесь строят самые красивые и величественные города, что здесь даже солнце светит по-особому. Эта необыкновенность заставляет её снова и снова убеждаться: сладится. Не может не сладиться!

Но вся эта праздничная готовность полюбить разбивается неожиданно и остро – о яркий взгляд весёлых синих глаз, которые принадлежат совсем не предполагаемому жениху!

Принцесса забывает, как дышать.

На несколько секунд ей кажется, что её просто не предупредили, и князь всё же приехал самолично встречать её.

Но потом синеглазый красавчик любезно представляется, и сердце принцессы падает, падает, падает в какую-то неведомую бездну – и всё, спасения нет, и она пропала.

Отзвуком бьётся в голове осколок его слов: «Се-Крер, Се-Крер, Се-Крер» – и её немного неестественная улыбка, и фраза не к месту, и нечаянно по-махийски – а ведь так хорошо знает язык соседей! А он смеётся, не замечая неловкости, и весело отвечает на её языке, и всё в нём – улыбка, взгляд, жестикуляция, мимика, – всё криком кричит, что она, Ами-Линта, прекрасна, что она удивительна и что она уникальна.