Сара Беннет - Лилия и меч

– Так вот почему она пыталась расправиться с тобой!

– Да. – Вздрогнув, он замолчал.

После короткой паузы Лили вдруг заметила:

– В мире много зла, но это не значит, что мы должны сдаться ему.

Радолф печально усмехнулся:

– Да, моя наивная девочка, ты, разумеется, права.

– Ты получил рану, которая оставила шрам не только на твоем лице, но и в твоей душе. И все же не все женщины такие, как Анна.

Радолфу всем сердцем хотелось поверить в это, но ему приходилось учитывать и другие факторы. К примеру, разве мог он забыть добровольную слепоту отца, его безумную, глупую любовь, приведшую к таким печальным последствиям. Порой его не раз посещала мысль, что отец знал об их отношениях с самого начала, но предпочитал делать вид, что ничего не замечает; и лишь случайное вторжение в спальню в самый неподходящий момент не позволило ему притворяться дальше.

Как мог мужчина прирасти любовью к такой мерзкой женщине и забыть про собственную гордость и честь? Эта мысль приводила Радолфа в ужас. С тех пор он неустанно выискивал подобные черты в себе и теперь больше всего боялся, что в образе Лили встретил свою немезиду. Его так сильно тянуло к ней, что он был готов простить и забыть все, лишь бы удержать ее при себе.

– Тогда тебе просто не повезло, – попыталась утешить его Лили, – но теперь ты вырос, Радолф, и стал умнее. Возможно, в тот момент отец тебя и возненавидел. Но он наверняка гордился бы тем человеком, которым ты стал. Таким, как ты, гордился бы любой отец.

Радолф погладил Лили по щеке; он был до глубины души тронут ее великодушием. Вокруг его глаз легли темные тени; исповедь лишила его последних сил. Лили поцеловала его в сухие губы, казалось, самым целомудренным поцелуем и удивилась, ощутив у бедра шевеление его плоти.

Притянув ее голову к себе, Радолф продлил поцелуй.

– Твое плечо, – прошептала Лили, но он, словно ничего не слыша, водрузил ее на себя сверху. Она хотела воспротивиться, но он уже нашел ее сокровенное место между ног и понял, что она готова для него.

Распираемый мужской гордостью, Радолф улыбнулся. – Я могу это перенести, если ты сможешь, – ласково произнес он.

Лили тихо вскрикнула, когда он совершил проникновение, и слегка подвинулась, чтобы не потревожить его плечо. Они двигались очень медленно, хотя их, как всегда, сжигала неукротимая страсть. Чувствуя на груди его руки, Лили изгибалась от наслаждения; ее распущенные волосы окутали их шелковым занавесом.

«Я люблю тебя». Осознание этого наполнило Лили теплом. «Я люблю тебя таким, какой ты есть, и я мечтала о тебе всю жизнь».

От места их соединения по ее телу распространялись сладостные волны, грозившие прорваться наружу. Все чувства Лили обострились как никогда, словно осознание сжигавшей ее любви придало ей новые силы. Мир, в котором она жила прежде, уносился от нее с невероятной скоростью, и теперь Радолф заполнил все пространство. Она знала его одного, льнула к нему телом и душой. Он обнимал ее крепко и уверенно.

Проваливаясь в бездну, она умудрилась вспомнить о его плече и соскользнула в сторону, давая ему возможность остаться невредимым.

Радолф уснул почти мгновенно, и, пока он спал, Лили с трепетом прислушивалась к его дыханию. Он не любит Анну. Эти слова сложились в ее мозгу в песню, веселую джигу для барабана и свистка. Как славно испытывать такое счастье, после того как тебе поведали столь печальную историю. Ее предупреждали о недоверчивости Радолфа, но теперь Лили знала, что послужило тому причиной. Какой мужчина поверит в доброту и честность противоположного пола после предательства женщины, ставшей его первой любовью?

Радолф был человеком с сильной волей, но именно воля, похоже, мешала его выздоровлению. Он держал себя в ежовых рукавицах, не позволял себе никому верить и не позволял любить, опасаясь стать жертвой предательства, как и его отец.

Лили вдруг подумала, что, возможно, ей никогда не удастся полностью завоевать его доверие. Их с Радолфом впервые соединил бурлящий поток страсти, но лишь до тех пор, пока он не узнал, что она не та, за кого себя выдает. Лили обманула его, солгала. Сходство явно просматривалось: страстное начало, а потом предательство. Во всяком случае, так думал Радолф...

Лили вспомнила, как Радолф разгневался в Трайере, когда увидел у нее перстень с соколом и понял, кем она является на самом деле. А потом насильственный брак. Тот факт, что она – не Анна, ничего не менял: Радолф упивался ее телом, но все, что он мог ей дать, – свое искусство любовника и свое сладострастие; ее любовь не нужна ему; и признание в любви может возбудить в нем еще большую подозрительность.

Но даже несмотря на это, вновь открывшиеся обстоятельства согревали ей сердце. Она любила Радолфа, и ее любовь к нему никогда не умрет, даже если ей придется любить его тайно.

Дыхание Радолфа подействовало на Лили успокаивающе, и она задремала; точнее, она находилась в состоянии между сном и бодрствованием. И тут память перенесла ее в цитадель Воргена, когда она мечтала больше всего на свете обрести свободу. Затем все изменилось, и она превратилась в беглянку, убегавшую, как заяц от гончих псов, из просторов владений, совсем недавно принадлежавших ей. И вот теперь она стала свободной, хотя все еще находилась в плену своего происхождения, махинаций Воргена и лжи, распространяемой о ней другими. Ей вдруг показалось, что за ней гонится Радолф, восседая верхом на огромном черном скакуне, и, хотя она боялась, что он ее схватит, глубоко в ее сердце таилось желание, чтобы это случилось.

Пребывая в полусне, Лили вновь мысленно перенеслась в другое место: она стояла под дождем перед заброшенной часовней Святой Марии. Радолф лежал на земле, истекая кровью, с бледным, неподвижным лицом – так выглядел ее отец, когда его тело доставили домой на импровизированных похоронных дрогах. От ужаса и боли понесенной потери Лили закричала и бросилась к Радолфу, но сцена снова изменилась, и перед ней возникла Анна; она стояла рядом с Радолфом, их руки переплелись, головы приникли друг к другу. Словно почувствовав присутствие Лили, Анна повернулась к ней; на ее губах застыла ядовитая усмешка.

– Неужели ты и вправду думала, что я его отпущу? – спросила Анна Лили мелодичным голосом. – Как бы не так! Он мой возлюбленный. Навеки!

– Неправда! – воскликнула Лили. – Он мой! – И тут же, вздрогнув, проснулась. Ее сердце стучало неестественно громко, и Лили не сразу сообразила, что это кто-то стучит в дверь.

Она быстро поднялась и завернулась в одно из одеял, чтобы прикрыть наготу. От прикосновения к холодному полу пальцы на ее ногах скрючились. Радолф зашевелился в постели и протянул руку за мечом. Резко поднявшись, он потянул больное плечо и громко выругался.