Шерил Биггз - Обманутые сердца

– Не могу сказать, что очень сожалею о его смерти, но я не убивал его.

– А вы знаете, кто это сделал? – Белль играла в опасную игру и понимала это, но другого выхода нет. ДеБрассе – либо убийца, либо источник информации, которая могла привести к убийце. В любом случае, нужно продолжать.

ДеБрассе покачал головой.

– Нет, а если бы и знал, сеньорита Боннвайвер, то сразу же забыл бы об этом. Сеньор был опасным человеком, но тот, кто его убил, вероятно, еще опаснее.

Белль скосила глаза в его сторону. Это угроза?

Линн возилась с жакетом своей амазонки, расправляла его на груди, дергала за манжеты, завязывала и развязывала шелковые тесемки на шее. Во время утренней прогулки с Трейсом хотелось выглядеть особенно элегантно, поэтому она встала очень рано, чтобы тщательно продумать туалет. Амазонка была сшита из легкой ткани небесно-голубого цвета, жакет в стиле «болеро» едва доходил до талии, которую обхватывал темно-синий бархатный пояс. Из-под жакета выглядывала шелковая кремовая блузка, а завитые волосы были высоко заколоты на затылке. В животе словно порхали бабочки. Сегодня Линн не до завтрака.

Решив не надевать шляпку в тон платью, Линн вышла из спальни и спустилась по лестнице. Из холла доносился аромат кофе с цикорием.

Трейс встретил ее у входа в столовую.

– Белль, я уже позавтракал, но вы не спешите. Я подожду вас в конюшне.

– О нет, – возразила Линн. – Я, пожалуй, не стану завтракать, мне не хочется есть, – она взяла его под руку и они вышли из дома. Меньше всего ей хотелось столкнуться в столовой с Трекстоном или Тревисом. Она тихо стояла в тени конюшни, наблюдая, как Трейс с конюхом седлают лошадей.

Когда Трейс взял ее за руку, чтобы помочь сесть на лошадь, Линн почувствовала, как по телу разливается приятное тепло.

Они скакали бок о бок, Трейс сидел верхом на огромном сером в яблоках жеребце, а Линн на грациозной красивой рыжей кобыле, пушистая грива и хвост которой были почти такого же оттенка, что и волосы девушки.

Трейс направил лошадей через хлопковые поля. Бескрайние просторы цветущих растений на первый взгляд напоминали нетронутую снежную долину, хотя кое-где виднелись работники. Плантации табака уже почти были готовы к сбору урожая, высокие копьевидные стебли растений тянулись к небу, густые заросли превратились в непроходимый лес.

Линн даже не задумывалась, куда они направляются и как далеко отъехали, она просто скакала рядом с Трейсом и слушала, как он описывает растения и делится планами по поводу нового урожая. Ум и тело переполняло сознание его близости, она думала о широких плечах Трейса, крепких мускулах и красивых руках и умирала от желания ощутить их объятия. Из расстегнутого ворота рубашки виднелись черные шелковистые волосы, отливающие на солнце синевой. Светло-серые брюки плотно обтягивали длинные, стройные ноги, подчеркивая каждый изгиб.

Пока Трейс говорил, указывая на расположенную в отдалении фабрику, Линн изучала его профиль, упиваясь видом скул, переходящих в ложбинки щек и далее в волевой подбородок. Черные брови дугами окаймляли серые глаза, которые – она знала об этом даже не глядя – таили в себе тепло и прошлую боль. Линн вспомнила, как Белль пересказала отрывок из дневника Евгении, где говорилось о Трейсе. Со слезами на глазах боролась с переполнявшим ее желанием прикоснуться к нему, разгладить пальцами морщинки вокруг рта и между бровями.

– Вон там есть небольшая рощица из сосен и дубов, – прервал Трейс размышления Линн. – А рядом ручей. Это одно из самых любимых моих мест, – он улыбнулся. – Особенно в жаркий день. Не желаете ли устроить привал и немного отдохнуть?

Их глаза встретились, серый туман с зеленоватой синевой моря, и девушка почувствовала, как учащенно забилось сердце.

– Да, – от избытка переполнявших ее чувств, Линн почти шептала.

Трейс поскакал первым, и через несколько минут они уже находились у маленького ручья в окружении душистых сосен, могучих высоких дубов и изобилия разноцветных полевых цветов.

– Давайте помогу вам спешиться, – предложил Трейс. Он обвил руками талию Линн и легко приподнял из седла. Но далее, когда ее ноги коснулись земли, он не спешил отпускать девушку. Наоборот, обнял и прижал изящное тело к себе, ее грудь к своей груди.

Линн тоже хотелось обвить руками шею Трейса, обнять его так же крепко, но ее ладони оказались прижатыми к его груди. Линн молча смотрела в глаза Трейса. Вольности, которые она уже позволила ему, считались неприличными для незамужней леди, а те, что еще позволит, будут граничить со скандалом и позором, но она не сделала ни малейшего усилия оттолкнуть его. Никогда ранее Линн не позволяла мужчине обнимать или целовать себя. Никогда раньше не испытывала желания или потребности знать, что ее любит мужчина, но сейчас, с Трейсом Браггеттом, испытала и то, и другое. Она нуждалась в этих чувствах, хотела их.

Трейс наклонил голову и бесконечное мгновение его губы находились совсем рядом от губ Линн, словно он не был уверен, следует ли продолжать. Ее сердце забилось в груди в бешеном ритме, дыхание застряло в груди, пульс участился, и в то же мгновение его рот завладел ее губами и мир вокруг закружился в безумном танце. Впервые в жизни Линн чувствовала, как страсть заполняет тело, пробирается в каждую клеточку, проникает в кровь и завоевывает чувства и ощущения. И также впервые в жизни весь окружающий мир перестал существовать, остался только этот красивый мужчина, покоривший ее сердце с первой встречи.

Его губы обожгли ее подобно языкам пламени, они ласкали и требовали взамен уступчивости, и в то же время поцелуй был до странного нежным, нес в себе обещание и любовь.

Линн застонала от неожиданно приятной, сладостной боли, разливающейся по телу и с возрастающей напряженностью отдающейся в нижней части живота. Губы слегка приоткрылись, и в следующее мгновение его язык обжег ее рот изнутри, поцелуй превратился в настойчивую, экзотическую, интимную ласку. Ничего подобного она никогда не испытывала. Линн еще крепче прижалась к мужчине, желая его близости, пальцы скользнули в расстегнутый ворот рубашки. Каждое движение его губ, языка внутри ее рта и рук на спине вызывали в Линн волну неописуемого удовольствия, наполняя страстью, и довели до такого состояния, что она уже не могла здраво мыслить и рассуждать. Сейчас в мире существовал только Трейс и те удивительные ощущения, которые он вызывал в ее теле.

Трейс был не в состоянии отпустить девушку и знал это совершенно точно. Если прежде удавалось контролировать свои чувства и эмоции, то в момент, когда их губы соединились, он позабыл обо всем на свете и с каждой следующей секундой, пока язык продолжал исследовать бархатистое тепло ее рта, реальность переставала существовать.