Элизабет Бойл - Все изменит поцелуй

С этими словами он пришпорил коня и поскакал вперед, оставив Роберта наедине с его терзаниями.

Чем ближе подъезжали они к испанской границе, тем больше Роберт отдалялся от Оливии. Он все время скакал то в арьергарде, то в авангарде — следил, чтобы не угодить в западню на какой-нибудь из узких тропинок, соединяющих Португалию с Испанией.

Ах, как жаль, что он с самого начала не был откровенен с ней, а она — с ним!

Хотя Роберт всячески старался избегать Оливию, отряд Рейфа ни на секунду не оставлял ее без внимания. Все поочередно ехали рядом с ней и рассказывали о своих семьях, о своих заботах и о том, что мечтают об освобождении Испании.

Один из повстанцев — его звали Пако — принес ей в это утро букет цветов; он нарвал их на обочине дороги. А старый ворчун Гаспар, проезжавший в этот момент мимо, рассмеялся и показал Оливии небольшой рисунок — портрет своей жены. Она попросила рассказать о ней поподробнее и узнала о ее героическом поступке — эта женщина отказалась снабдить провизией французский конный отряд, за что и была зарублена французами.

Аламар же вручил Оливии весьма странный подарок — во всяком случае, она надеялась, что он ей не понадобится. Порывшись в своей седельной сумке, помощник Рейфа передал ей небольшой бумажный пакетик, сказав, чтобы она воспользовалась его содержимым в том случае, если их захватят в плен и уже не останется никакой надежды на то, что ее минует проклятие «Королевского выкупа». Он пояснил, что в пакетике порошок, который позволит ей умереть быстро и безболезненно и избежать пыток, которым ее неминуемо подвергли бы враги.

Сказав это, Аламар ускакал вперед, оставив Оливию в полной растерянности. Она сунула порошок в саквояж и постаралась не думать о том, что за ними следят (мужчины постоянно об этом говорили).

— Дайте ему время, моя королева, — сказал Рейф, снова подъезжая к ней.

Оливия невольно вздрогнула.

— Что вы сказали? — Она с удивлением посмотрела на Рейфела. — Кому дать время?

— Моему брату. — Он кивнул в сторону ехавшего сейчас во главе отряда Роберта. — Дайте ему время. Он в конце концов разберется со своими чувствами.

Оливия улыбнулась.

— Колин говорил мне почти то же самое. Только я не понимаю, что вы хотите этим сказать. Для вашего брата я просто обуза, от которой он с радостью избавится, когда мы доберемся до Испании.

Рейф расхохотался так громко, что даже Роберт обернулся.

— Вы просто созданы друг для друга, — сказал Рейфел.

— Да ничего подобного! — заявила Оливия, хотя в сердце у нее затеплилась надежда. — Ваш брат — бесчестный, лживый, двуличный.

— Нет-нет, влюбленный, — с улыбкой возразил Рейф. — И он сам не знает, как в этом признаться. Но подождите еще немного — и все уладится.

Рейф пришпорил коня и опять ускакал вперед.

«Что он такое сказал? — думала Оливия. — Неужели Роберт любит меня?» Сердце ее радостно забилось, однако она сказала себе: «Нет, этого не может быть. Мы совершенно не понимаем друг друга». Но разве могла она забыть сцену в гостинице и его глаза? Ей тогда казалось: достаточно одного-единственного поцелуя — и пропасть, разделяющая их, вмиг исчезнет.

А может, ему нужно вовсе не время? Может, его просто нужно легонько подстегнуть? При этой мысли она улыбнулась.

Они то и дело проезжали мимо сонных деревушек — казалось, их совершенно не затронули военные невзгоды. А около полудня путники въехали в какой-то довольно шумный город; здесь повсюду шла бойкая торговля, поэтому люди Рейфа тотчас разбрелись по городу. И Оливия — невзирая на мрачные взгляды Роберта и его настойчивое предупреждение «ни с кем не разговаривать» — тоже решила пройтись по торговым рядам.

Роберт, почти сразу потерявший ее из виду, ужасно нервничал: он прекрасно понимал, чем может для Оливии закончиться такая прогулка. Приподнявшись на стременах, он оглядывал торговые ряды, но в этом море темных голов рыжих локонов Оливии нигде не было видно.

Майор решил, что по прибытии в Бадахос передаст Оливию под опеку Веллингтона. Она явно не желала оставаться под его защитой. Что ж, пусть в таком случае главнокомандующий сам о ней заботится, а ему, Роберту, и без нее забот хватает.

И все же разговор с Рейфом никак не выходил у него из головы.

Ведь ее к нему послал Орландо, а он был так слеп, что не увидел этого. А теперь, когда он наконец-то прозрел, уже, наверное, поздно что-либо менять.

Он едва удостоил ее взгляда; она была в широкой юбке из грубой ткани и в белой блузке, а волосы были скрыты под ярко-голубой шалью.

Женщина подошла к нему поближе и чуть приподняла юбку, демонстрируя изящные загорелые ножки.

— Может быть, желаете провести время? — продолжала она. — Я могла бы вам составить компанию.

Роберт покачал головой. Вероятно, она надеялась заработать несколько монет — к этому вынуждали здешних женщин превратности войны. Повернувшись в седле, он снова осмотрел торговые ряды, но Оливии нигде не было видно.

Майор еще больше помрачнел. Черт бы ее побрал! Всю последнюю неделю он почти не спал, так как чутье подсказывало ему: кто-то преследует их и постоянно следит за ними. Да и Рейф не сомневался в том, что за ними наблюдают, хотя обнаружить неведомого врага им никак не удавалось.

А Оливия… Черт побери, присматривать за ней становилось все труднее — ведь она упорно не желала находиться под его опекой.

Женщина с улыбкой взглянула на него и проговорила:

— Порой достаточно одного внимательного взгляда, чтобы найти то, что ищешь, не так ли?

Роберт поморщился. Сунув руку в карман, он вытащил несколько монет и бросил их женщине.

— Возьми, — сказал он. — А ты мне сейчас не нужна.

— Вот и хорошо, — ответила дама, переходя на английский. — Теперь я могу купить себе новую одежду.

Роберт невольно вздрогнул и посмотрел на нее повнимательнее. Но тут она повернулась и направилась к колодцу, у которого тоже шла бойкая торговля.

— Оливия! — закричал он ей вслед.

Она остановилась и, обернувшись, откинула шаль. С лукавой улыбкой взглянув на него, спросила:

— Что вам угодно, сэр?

— Черт возьми, почему ты…

— Вы сказали, что я слишком заметна, — перебила Оливия. — Вот я и решила немного изменить свою английскую внешность. Ну как?

Она повернулась к майору сначала одним боком, потом другим. Затем снова приподняла свою широкую юбку. А ее блузка… Она была с таким же вырезом, как то проклятое платье, что было на ней на борту «Сибариса». Неужели Оливия теперь собиралась носить эту блузку с утра до вечера?!

Тут к Оливии подошла пожилая женщина с белой шалью в руках, и они начали торговаться, пытаясь сойтись в цене. Шаль была расшита розами.

Старуха тут же заметила, что Роберт не сводит с Оливии глаз. Торговка едва заметно улыбнулась и накинула шаль на обнаженные плечи Оливии.