Ниль Блэк - Гукюн

Гуук просыпается до рассвета, опираясь на локоть, пару минут смотрит на мирно спящую девушку, на лице которой уже появился румянец, и вызывает дежурящего у шатра воина, чтобы перенести ее в паланкин.

Юне кажется, она за всю свою жизнь выспалась. Она потягивается на ковре, заваленном меховыми шкурами, и чувствует, как урчит живот. Она удивляется, что ее вернули обратно в паланкин, и, выглянув за полог, просит себе поесть. Вернувшись под одеяло, Юна вспоминает вчерашний сон. Ей приснилось, что она лежит на мягких перинах в обнимку с воином, который ее забрал из Мираса, и ей было безумно хорошо. Так хорошо, что одно воспоминание о сне, и у девушки по всему телу разливается сладкая истома. От воина исходил невероятный жар и тепло, которыми он делился с ней. Юна в его руках нежилась, дышала забившимся в ноздри запахом костра, сама в нём сгорала, и ей настолько это нравилось, что пальцы на ногах поджимались. Даже сейчас от одних только воспоминаний о сне поджимаются.

Юна сама себя ругает и, отогнав неуместные мысли, бросается на принесённую миску с мясом и кувшин разбавленного с водой вина. Днём с руки снимают повязку – рана затягивается, и пальцы нормально двигаются. Оставшиеся пять дней она проводит в паланкине и радуется, что ее больше не вызывают. Гуука она видит мельком пару раз, когда выглядывает за полог. Один раз, только приподняв полог, Юна уже сталкивается с впившимся в ее паланкин взглядом чёрных глаз. Гуук взгляд сразу убирает, Юна моментально полог отпускает и до следующего дня не высовывается.

На подходе к Иблису Гуука встречает Арслан и его свита. Юна восхищенно смотрит на городские стены, которые в два раза выше стен Мираса, но настоящий восторг у нее вызывает сам город, по которому медленно двигается процессия. Основную часть войск Гуук распустил ещё до Иблиса, отправив отряды каждый в свой город. В Иблисе завораживающая архитектура, сады, утопающие в зелени, возвышающиеся над городом купола, на которых, переливаясь, играют лучи солнца. Все повстречавшие процессию в почтении склоняют голову и с громкими возгласами празднуют возвращение своего Дьявола. Когда процессия останавливается в ожидании открытия ворот, Юна понимает, что они дошли до дворца. Во двор дворца проходят только груженные награбленным и подаренным добром повозки, паланкины и сами хозяева.

***

Звуки шлепков голых тел друг о друга, отскакивая от толстых стен, смешиваются с хриплыми стонами и шумным дыханием. В пропитанной запахом секса комнате полный беспорядок. По полу разбросана одежда, тут и там валяются скинутые с кровати подушки. Гибкая девушка с тонким станом быстро двигается на лежащем под ней мужчине. Широкая ладонь мужчины на ее ягодицах, острые зубы на ее шее, цепкие пальцы в волосах цвета золота. Ещё пара толчков, и Хосров кончает в нее и, скинув ее с себя на постель, сразу же встаёт на ноги.

Не то.

Хосров разучился получать удовольствие от единственного, что ему его доставляло после войн. Битв в ближайшей перспективе не ожидается, а секс безвкусен. Всё это время Хосров вгрызается остервенело в меняющиеся тела: худые, полные, брюнетки, рыжие, рождённые блондинками – всё не то. Тела и голоса меняются – удовольствие не возвращается. У него в ушах только один голос, перед глазами одно, всё никак не отпускающее лицо, и Хосров уверен, что отныне «то» может быть только с ней. Он пытался ее представлять, отбирал в гареме хоть мало-мальски похожих, заставлял их срывать голос, а в самом опять пустота. Та девушка вклинилась в душу, застряла костью в глотке зверя, и Хосров до нее либо дорвётся, либо так и догорит в этом пламени внезапно вспыхнувшей страсти.

– Уходи, – не оборачиваясь, приказывает он девушке, которая, поспешно собираясь, покидает спальню, а сам, натянув на себя одежду, идёт в сад.

Надо попробовать успокоить мысли, перестать прокручивать в голове раз за разом их короткую встречу. Он опускается на скамью рядом с искусственным прудом, смотрит на отражение склонившей к воде голову ивы, но её не видит. Там, на зеркальной глади воды, он видит ее лицо, конкурирующее по красоте с отражающейся луной.

Эта девушка в этом же дворце, ведь Арслан пока к себе не уезжал. Хосров даже точно знает, какой этаж и какая дверь, но в то крыло даже ступить не смеет. Ему кажется, что в этот раз он точно не устоит, он просто заберёт ее к себе, закроет за ней дверь, а потом обнажит меч перед Арсланом. А так нельзя. Арслан – верный друг и воин. Да и Гуук Хосрова не поймёт, и причина одержимости женщиной вовсе смехотворна. Хосрову цепями своего зверя бы обмотать, вызвать к себе ещё девушек, утонуть в вине и в их ласке, и плевать, что он уже сейчас знает, что всё равно будет не то. Всё не то.

Просидев так, несмотря на холод, до первых лучей солнца, он идёт обратно к себе и замирает на полпути от забившегося в ноздри знакомого запаха жасмина. Он, передумав идти в спальню, двигается на запах и, не пройдя и десяти шагов, сталкивается, с пытающейся дотащить до крыла прислуги большой глиняный кувшин девушкой.

– Господин, – опускает взгляд девушка, а Хосров, отобрав у нее кувшин, ставит на пол.

– Что ты здесь делаешь с утра пораньше? – спрашивает мужчина и любуется ее красотой, обладать которой жаждет настолько сильно, что это желание его внутренности в узлы скручивает.

– Я наказана, поэтому помогаю прислуге. Прошу вас, не разговаривайте со мной, – испуганно смотрит по сторонам девушка.

– За что ты наказана?

– Я говорила с садовником, – запинается девушка. – Но вы не подумайте, – поднимает на него глаза и сразу же опускает, – я просто узнавала у него, как ухаживать за розами, а другие девушки сказали господину, и тот передал главному господину.

– Арслану?

Девушка кивает.

– Это всё наказание?

Девушка отрицательно качает головой.

– Что ещё?

– Пятьдесят ударов плетью.

– «Чёртовы правила и чёртовы сплетницы гарема», – со злостью думает Хосров.

– Наказание уже исполнено?

– Будет исполнено, когда у господина будет желание.

– Как тебя зовут?

– Ани, – услышав шум, хватает кувшин девушка и, с трудом двигаясь с ношей, идёт к кухне, провожаемая долгим взглядом мужчины. Даже имя ее словно музыка для ушей. Хосров до самой спальни повторяет про себя «Ани».

Вечером Хосров, в отличие от обычных дней, первым спускается в зал, где прислуга пока только накрывает ужин. Он заваливается на подушки справа от места Гуука и с нетерпением поглядывает на двери. Понемногу вокруг огромной скатерти, спокойно умещающей человек сто, собираются самые приближенные Гууку воины. Арслан опускается на подушки рядом с Хосровом, слева от места Дьявола. Гуук приходит последним.

Хосров почти не ест, попивает вино, всё злится, что Ани нет как среди прислуги, так и среди девушек из гарема. Он уже думает, что Арслан ее наказал, и девушка, видимо, не в состоянии передвигаться, как в комнату среди слуг, несущих наполненные кувшины с вином, заходит и Ани. Хосров взгляда с нее не отрывает, даже не думает, что может быть замечен, впитывает в себя каждое ее движение, запоминает. Как и положено, первым обновляют кубок Гуука. Когда Ани, поклонившись, обходит Хосрова, чтобы налить вина Арслану, Хосров, резко толкнув ножны меча назад, подставляет их под ее ноги, и та, споткнувшись, опрокидывает кувшин со всем содержимым на него. Ани сама в ужасе от того, что случилось, пару секунд, не моргая, смотрит на мужчину.