Ниль Блэк - Гукюн

Первый раз с любимым не получится.

Ясмин проиграла бой, подушка под ее лицом стремительно мокнет. Арслан, рукой ее под животом приподняв, на поясницу давит, не убирая пальцев, заставляет выгнуться, глубже толкается, царапает бока, кусает лопатки, вылизывает спину. В Ясмин идёт борьба между вырваться и опробовать на себе все пытки или смиренно терпеть, но не чувствовать боли. Когда он разворачивает ее лицом к себе, когда целует глубоко и жадно, высасывает из него словно всю жизнь, когда разводит колени в стороны и трётся головкой члена, Ясмин выбирает первое. Она отползает назад и даже бросается вниз с кровати, но он хватает ее поперёк и вновь вжимает в постель. Перед глазами девушки блеск металла, она замирает, как завороженная, на занесённый над ней красивый кинжал, отделанный камнями, смотрит. Арслан проводит лезвием по губам, давит на них, не заточенной стороной поглаживает, потом спускает его к горлу и, прижав к нему, вплотную приближается.

– Одно твоё движение, и оно рассечёт твою кожу, а ты захлебнёшься кровью, – после каждого слова языком по его губам проводит, в том, что его новое увлечение надолго, убеждается. – Ты пока не жила в моём гареме, не знаешь правил и обычаев, и я тебя прощаю. Со следующего раза до кровати на коленях ползти будешь. Попрощайся с мечтами о любви и том парне. Это последний раз, когда ты о них помнишь. Отныне ты моя. Нравится тебе это или нет, – он спускает клинок ниже и обводит сосок почти не дышащей девушки.

– Меня зовут Кан Арслан, и я твой господин, – выговаривает чётко, с паузой после каждого слова и, обхватив одной рукой ее горло, шепчет: – Не делай резких движений.

Ясмин вскрикивает, когда лезвие по нежной коже проходит, но шелохнуться боится, затуманенным от страха взором рукоятку из своего сердца торчащую видит. Арслан на ней с хладнокровностью бывалого палача свои инициалы выводит, одно осознание этого стержень силы девушки разом с треском ломает.

Ясмин хрипит, потому что мужчина сильнее пальцы на ее горле сжимает, в ужасе на моментально краснеющую и вздувающуюся под лезвием кожу смотрит. Арслан давит глубже, и капли крови на вздувшейся полоске стекают по подмышке, находя покой на простынях. Рука на горле расслабляется, и Ясмин осторожно, боясь, что лезвие пройдёт ещё глубже, делает вдох. Она смотрит блестящими от слёз глазами на балдахин и мысленно молит его прекратить.

– Разведи колени, или я напишу своё имя полностью.

Ясмин глотает последние мысли о борьбе со слезами обиды и боли и подчиняется.

Больше никакой боли, Ясмин её боится.

Арслан вжимает ее в подушки, пристраивается и, толкнувшись до конца, сразу же переходит на грубые и сильные толчки. Ясмин расслабляется настолько, насколько возможно в ее положении, но боль от горящей груди, раздробленной жизни и члена внутри соединяются в общую агонию, которую девушка не выдерживает. Она пытается хотя бы не дать себя поцеловать, но все ее попытки перед Арсланом смехотворны. Он соединяет ее запястья над головой, несмотря на укусы, всё равно целует, будто от запаха крови ещё больше звереет.

– Я познакомил тебя с болью, познакомлю и с удовольствием, – толчок до самого упора, рваный всхлип и выгибающаяся от желания слезть с его члена девушка. – Но ты должна быть покладистой, иначе боль будет всем, что ты будешь чувствовать, – снова толчок, Ясмин будто надвое разрывают.

Арслан фиксирует ее лицо пальцами, нависает сверху, заставляет смотреть себе прямо в глаза и двигается в ней. Ясмин наклоняет голову, обхватывает зубами его ладонь между большим и указательным пальцами и вгрызается в неё, вкладывая всю свою боль в укус. Арслан руку не отбирает, только скалится и даже на собственную кровь, стекающую по подбородку девушки, не реагирует, продолжает ее трахать, насаживая на свой член до упора и, смыкая пальцы на ее подбородке.

Он как дорвавшийся до долгожданного блюда оголодалый зверь, он терзает ее тело, кромсает, рвёт на куски и не насыщается. Он пьёт ее кровь, забирает воздух из лёгких, мог бы – сожрал бы, в себя бы вшил, с собой носил. У Арслана одержимость, и она шафраном пахнет. Он всё золото из своего дворца выбросить готов, потому что главный слиток нашёл и с ума сейчас сходит.

Тело больше ей не принадлежит, ей не подчиняется, она лежит под ним распластанная, видит мощную грудь, над ней нависшую, считает его шрамы, самый большой сама оставить планирует. Ясмин отпускает его руку, облизывает кровавые губы, которые сразу накрывают болючим поцелуем. Каждое движение Арслана делает больно.

Больно между ними обязательно.

И больно не от укусов и кинжала, больно где-то глубоко внутри, там, куда всё существо девушки забилось, куда он, только ее грудную клетку вскрыв, добраться может. Ясмин себя тем, что, когда его грязные руки туда дойдут, уже чувствовать ничего не будет, успокаивает.

– Ты получил моё тело, – кроваво улыбается девушка. – Но я твоей никогда не буду.

– Ты уже моя, – толкается ещё несколько раз и, кончая, зарывается лицом в ее ключицы, переводя дыхание.

Уже через мгновенье дворец оглушает вырвавшийся из Ясмин душераздирающий вопль, когда Арслан вгрызается зубами в свои инициалы, закрепляя ее принадлежность своей меткой. Арслан обрывает все верёвки, держащие Ясмин привязанной к прошлому, к так и не достигнутому будущему, вырывает ее из ее жизни, насильно толкает в новую. Она будет облачена в шелка, усыпана драгоценностями, займёт место первой фаворитки, кровью и слезами в этой спальне не раз давиться будет, станет одержимостью Монстра, навеки к нему буквами и следами зубов на груди прибитая. Прошлая Пак Ясмин умирает, испускает последний вздох в руках своего личного чудовища.

Девушку, которая не в состоянии стоять на ногах, забирает из спальни Арслана вызванная им прислуга. Ясмин обессиленной валится на диван в комнате Диаса и, услышав от него «умница, ты получила его метку», отключается.

***

Хосров, не видя ее, места себе не находит. Он, как коршун, над левой частью дворца кружит, объект своей одержимости высматривает, а стоит увидеть – камнем вниз летит, грудью о мрамор разбивается. Хосров только вокруг ходит, расстояние сократить не в силах. Он, как пёс на привязи, цепь до кровавых ран натягивает, до нее дорваться не может, в своей страсти в одиночестве сгорает.

Ани боль от наказания и после из-за него терпела, его ласки вспоминая, поцелуи вновь и вновь в голове проигрывая, следующий рассвет встречала. Она, как запертая в клетке птица, только меж двориков ходит, всё его запах, присутствие поймать хочет, а увидев разок во дворе на Хане, как идеальный мрамор под ногами трещинами покрывается, чувствует. Ани хочет ближе, а может только издали, не осмеливается. Между ними Кан Арслан, и Ани могла бы самую толстую стену пробить и пройти, но его ей не обойти. С каждым следующим днём без него она всё больше мрачным мыслям сдаётся. А вдруг это последний раз, вдруг Ворону она больше и не нужна, думает. Червь сомнения ее изнутри грызёт, полной грудью вдохнуть не даёт. Ани спит и вместо одеяла его руки представляет. Она, кажется, умом тронулась – там, где Хосров проходит, она по следам ступает, его запахом дышит, пальцами стен касается, его тепло забирает. Никогда ранее Ани никого своим смыслом не делала.