Ли Бристол - Серебристые сумерки

– Не знаю, – медленно произнес Джош. – Есть еще много мест, которых я не видел. Думаю, где-нибудь найдется дело для бездомного ковбоя.

Он еще раз оглядел просторные поля и смутные силуэты холмов позади них. Взгляд Джоша был полон сожаления.

– Забавно, я приехал сюда, чтобы узнать правду, а попал в ловушку собственной лжи. Думал, что у меня многое украли – родовое имущество, гордость за собственное имя, и я посчитал, что смогу вернуть кое-что из этого, если сделаю ранчо таким же процветающим, каким оно было раньше. И имя Филдингов обретет былую славу… Но сейчас это уже не имеет никакого значения. – Джош внимательно посмотрел на Анну. – Наверное, ты права: времена меняются, и нет смысла оглядываться назад. Ты все делаешь правильно, Анна, и не позволяй никому разубедить тебя.

Анна почувствовала комок, подступивший к горлу. “Нет, – захотелось закричать ей, – не делай этого…” Однако она не смогла произнести ни слова, а только кивнула.

Джош продолжал смотреть на Анну, и в глазах его была боль и пустота. Как же ему хотелось, чтобы все вышло по-другому! Чтобы он сам мог стать другим. Если бы можно было одним движением руки стереть последние несколько недель, все обиды, всю ложь и стать достойным любви Анны. Но сделанного не воротишь.

– Я не могу измениться, Анна, – признался Джош. – И здесь я чужак.

Не шевелясь, Анна смотрела, как он взял в руки поводья. Сердце ее разрывалось на части, пустота буквально пожирала ее, не оставляя ничего, кроме ощущения беспомощности. Джош прав. У него здесь ничего не осталось… у них обоих ничего не осталось, кроме разбитых надежд, океана боли, предательства. Да, так будет лучше. Ни один из них не сможет измениться, и с этим ничего не поделаешь.

Джош замешкался. Луч надежды блеснул на секунду, но тут же исчез. Джош повернул голову.

– К зиме еще многое надо успеть. – Голос его звучал напряженно, как будто слова давались ему с большим трудом. – Отбраковать животных, отловить в лесах телят… Деньги, которые за скот дадут на рынке весной, тебе будут не лишние. А лучше всего найти хорошего управляющего.

Анна выпрямилась и расправила плечи. Ну вот и все. Они расстаются.

– Мне не нужен управляющий, – заявила она. – Я теперь знаю, что нужно делать, я сама справлюсь.

Анне показалось, что Джош улыбнулся.

– Да, – согласился он, – пожалуй, справишься. Боль пронзила его, когда он вскакивал в седло, но это была боль не только от ран и сломанных ребер. Джош превозмог ее и не обернулся.

Анна стояла не шевелясь, высоко подняв голову, крепко сжав кулаки, и наблюдала, как лошадь Джоша медленно тронулась с места. Не надо было ему вообще приезжать сюда, не следовало позволять ему остаться на ранчо! С самого начала их отношения стали вереницей ошибок, и вот сегодня Джош едва не погиб. Оставалось только одно – постараться все забыть и начать жизнь заново.

Но она никогда его не забудет, она не знает, ради чего стоит начинать жизнь заново. Наверное, единственное, в чем бы она могла проявить свое мужество, которым когда-то так гордилась, это с достоинством перенести поражение.

Но мужество оставило ее.

Она разозлилась на себя, и это придало ей силы, глаза засверкали, щеки запылали.

– Ну и уезжай! – закричала Анна. – Уезжай отсюда! – Она сделала несколько торопливых шагов, но затем остановилась, тяжело дыша. – Однако это не спасет тебя, Джошуа Коулман Филдинг! Ты от меня так легко не избавишься!

Джош остановился. Он сидел на лошади неподвижно, спиной к Анне. Анна сделала еще шаг вперед, и тут Джош медленно развернул лошадь.

Анна почувствовала, как застучала кровь в висках, казалось, с каждым ударом сердце ее увеличивалось в объеме. Анна стояла, не шевелясь, и смотрела на Джоша. Все ее существо тянулось к нему. Анна взглянула ему прямо в глаза.

– Я буду воздухом, которым ты дышишь, солнечными лучами на твоем лице, той болью, которую ты ощутишь в темноте одиночества, – тихо промолвила Анна. – Я буду тем именем, которое ты станешь выкрикивать в ночи, тщетно ожидая ответа. Я буду лихорадкой в твоей крови, голодом, который невозможно утолить. Я буду преследовать тебя, Джошуа Коулман Филдинг, каждую минуту, днем и ночью, всю оставшуюся жизнь. Ты никогда не избавишься от меня.

Отголоски слов повисли между ними, словно застывшее в воздухе эхо. Казалось, все замерло, даже дыхание, даже солнце остановило свой восход. А потом Джош медленно спешился.

Он сделал шаг навстречу Анне, потом второй. Со сдавленным криком Анна преодолела разделявшее их расстояние. Их руки сплелись, дыхания и сердцебиения перемешались, они с неистовой силой сжимали друг друга в объятиях, а солнце тем временем уже взошло, и наступило новое утро.

1 января 1900 года

Вся мебель из холла, гостиной и столовой в доме на ранчо “Три холма” была вынесена, вместо нее расставили ряды стульев, и каждый ряд украсили шелковыми лентами и гирляндами зеленых веток. На стульях расселись празднично одетые гости, это были самые лучшие люди округа.

Струнный квартет, исчерпавший весь свой репертуар, уже в пятый раз исполнял Бетховена, озабоченные гости ерзали на своих стульях и оживленно переговаривались.

Поодаль стояли работники в своих лучших праздничных костюмах. Они неуютно чувствовали себя среди этого сборища, но понимали, что удостоились чести – их пригласили…

– Уже пятнадцать минут четвертого, – пробормотал кто-то из ковбоев, ослабляя галстук-шнурок. – А во сколько должна была начаться эта вечеринка?

– Но ты же не думаешь, что он сбежал от нее, а?

– Если бы кто и сбежал, то только не он. Мисс Анна такая красивая, от таких не убегают.

– Не знаю, как вам, парни, а мне здесь очень нравится.

– А мне вот как-то не по себе каждый раз, когда я смотрю ему в глаза, – тихо произнес кто-то, и наступило неловкое молчание.

– Что ни говори, – нарушил молчание другой ковбой, – этот парень достоин восхищения. Я бы на его месте, после того что случилось, уже давно убрался отсюда. А он работает как ни в чем не бывало и к нам относится нормально. Он славный парень, и мне не стыдно работать с таким управляющим.

В ответ послышались одобрительные возгласы, ковбои дружно закивали. Но даже между собой им все еще было трудно говорить о происшедшем в ту ночь при свете факелов, хотя с тех пор уж прошло три месяца. Чтобы как-то перевести разговор, один из ковбоев посмотрел на лестницу, вздохнул и снова спросил:

– Так во сколько начнется вечеринка?

Гости в праздничных платьях и накрахмаленных воротничках были озабочены тем же.

– А может, что-то случилось?

– Надо кому-то пойти и узнать.

– Ее ведь никто не поддерживал, правда?

– Надо знать мисс Анну, она все делает не так, как другие.