Лёля Фольшина - Пятое время года. Книга первая

Княжна Вера Дмитриевна воротилась от обедни из Никольского храма, где имела долгую беседу с отцом Михаилом. Батюшка уговаривал Веру отцовской воле не противиться, но попытаться поговорить с маменькой и привлечь ее на свою сторону. Сам же он обещался непременно побеседовать с князем и надеялся на успех сего предприятия, но, глядя на пожилого сухонького священника, Вера очень сомневалась, что у того что-то получится. «Куда отцу Михаилу против папеньки , – вздохнула про себя девушка. – Был бы жив Сергей Владимирович!» С другой стороны, пока князь Шаховской 2 2 Шаховской, Сергей Владимирович (родился в 1852 году – умер 12 октября 1894 года в Ревеле) – эстляндский губернатор. Его жена – Елизавета Дмитриевна (урожд. Милютина, 28.3.1844 – 16.6.1939), Фрейлина императрицы; была сестрой милосердия в Ахал-Текинской экспедиции (1880). Вместе с мужем была в числе устроителей Пюхтицкого Успенского женского монастыря, возглавляла Иеввенское отделение Православного Прибалтийского братства Христа Спасителя и Покрова Пресвятой Богородицы. Переписывалась со святым праведным Иоанном Кронштадтским. Последние годы провела близ Пюхтицкого монастыря, где и скончалась; похоронена в Пюхтицком монастыре. был жив, Верочке и в голову не приходило уйти в монастырь. Ей нравилось приезжать в гости к крестной, блистать на балах, принимать знаки внимания от кавалеров, пусть никто из них и не тронул ее сердце. После гибели зятя Верочка уехала в Аристово помочь непраздной сестре, и тяжелые роды, болезнь и смерть Маши сильно подействовали на княжну. Тогда она ежедневно молилась, умоляя Господа и Его Пречистую Матерь пожалеть Машу и спасти ее. И когда ее молитвы не были услышаны, Вера ушла в себя, а потом озлобилась на весь мир. Стала очень строгой с маленькой Ликой, которая внешне была так похожа на мать, и долгое время не могла даже видеть Петрушу, считая его виновным в гибели своей любимой старшей сестры.

Постепенно боль утихла, ушли и страхи, княжна Вера вновь стала выезжать и как-то невзначай – она сама не поняла, как это случилось, влюбилась в блестящего офицера Романа Чернышева. Нет, он был красив, статен, обходителен, и по нему сохли многие девушки на выданье как на Москве, так и в столице, но Верочка-то знала Романа Сергеевича едва не с детства – они были соседями, дружили семьями.

Практически не видя дома родного старшего брата, Вера с Машей возвели в ранг таковых Романа и Василия Чернышевых, что было весьма полезно для всех четверых. У девушек всегда имелись партнеры для домашних танцев, кавалеры на балах, а молодым людям оказывалась помощь другого свойства – выбрать для понравившейся девушки подарок, написать экзерсисы по английскому, да мало ли какая мелочь может понадобиться. В силу таких дружеских, почти родственных отношений, Чернышевы в качестве женихов абсолютно не рассматривались, но именно в их доме Маша познакомилась со своим будущим мужем князем Аристовым, приходившемся брату Сергея Романовича Павлу каким-то родственником по линии его жены.

И вот на Святки последнего уходящего года девятнадцатого столетия на балу в собственном доме, танцуя вальс с молодым графом Романом и говоря о разной чепухе, касательно всяких предсказаний на новый век, Верочка неожиданно посмотрела ему в глаза, и поняла, что пропала. Сердце застучало как бешеное, по телу прошла горячая волна, руки неожиданно вспотели, она сбилась с такта и отчаянно покраснела от собственной неловкости.

– Простите, Роман Сергеевич, голова закружилась, – тихо прошептала Верочка, молясь, чтобы он не понял, что с ней происходит на самом деле.

– Это я виноват, Вера Дмитриевна, слишком сильно кружил, – граф улыбнулся (отчего девушка засмущалась еще сильнее) и, аккуратно ведя свою даму среди танцующих пар, оказался вместе с ней у раскрытой форточки. – Постойте, Вера Дмитриевна, здесь лучше будет, сейчас воды принесу.

Роман сам принес ей тогда бокал сельтерской, хотя мог бы позвать лакея, потом заботливо проводил Верочку к матери и ушел играть в карты. Было это числа 29 декабря, а в новогоднюю ночь Роман Сергеевич утонул в Москва-реке. Несчастный случай – был сильно пьян, возвращаясь из гостей, коляска попала в полынью, и тяжелая шуба не дала маневра движениям. Да и вода холодная. Говорили, что граф до последнего момента пытался спасти жеребца, которым очень дорожил, выпрячь его из коляски. Конь остался жив…

Узнав о несчастье, Верочка слегла в горячке – еле выходили. Все решили, что она простудилась на балу, стоя у открытой форточки, и никому даже в голову не пришла истинная причина. Не знала ничего и княгиня, только крестной смогла излить свою душу Верочка, а та привела ее на исповедь и беседу к отцу Иоанну Сергиеву 3 3 Протоиерей Иоанн Сергиев (1829–1908) на Поместном Соборе Русской Православной Церкви 7-8 июня 1990 года был канонизован как святой праведный Иоанн Кронштадтский (память 20 декабря/2 января). В описываемый в моем романе момент – 1902 год – отец Иоанн служил как в Андреевском соборе Кронштадта, так и в основанном им Иоанновском монастыре на набережной реки Карповки в Санкт-Петербурге. (Здание монастыря построено в 1900–1902 году). . Княжне стало несравнимо легче, душа ее потянулась к Богу и молитве, вот и решила она принять постриг. Вера Дмитриевна никак и помыслить не могла, что встретит такую реакцию папеньки. Конечно, в их роду не было священников, но ведь она за всю семью молиться станет. Отец Иоанн говорил, какие-то испытания грядут для России, правда, его самого Верочка о постриге не спрашивала – отчего-то застеснялась.

Надеясь после бала поговорить с маменькой по душам, Вера кликнула горничную Алену и принялась одеваться – ослушаться отца и не выйти к гостям она не посмела. Только что платье выбрала достаточно скромное: закрытое с высоким воротом.

Выйдя из музыкальной комнаты, Лика не сразу направилась к себе. Первым делом она зашла на кухню, где готовили именинный торт.

– Марфа, голубушка, крема-то не осталось? – девушка подбежала к поварихе и погладила ту по плечу.

– Осталось, егоза, осталось, нечто не знаю, что барышня моя крем любит, – Марфа поставила перед Ликой блюдечко с кремом, тарелку печенья и стакан молока.

– Ой, спасибо, – Лика захлопала в ладоши, поцеловала пожилую женщину в щеку и уселась к столу. – А молоко можно согреть, дюже холодное?

– Петь нынче будете, барышня? – поваренок Степка взял молоко, налил его в алюминиевую миску, слегка погрел на огне, снова перелил в чашку и подал барышне.

– Буду, а ты слушать придешь? – смеясь, она потрепала мальчика по кудрявым вихрам.

– Куда нам, – насупился поваренок и отошел вглубь кухни.

– Постой, Степка, нешто обиделся? Принеси-ка гитару из лакейской, скажи, барышня велела, – кивнув поваренку, Лика принялась за еду.