Лёля Фольшина - Пятое время года. Книга 2

То пятое время года,

Только его славословь,

Дыши последней свободой,

Оттого, что это – любовь…

Анна Ахматова

Книга вторая

Время срезает цветы и травы 1904–1914

Время срезает цветы и травы

У самого корня блестящей косой:

Лютик влюбленности, астру славы…

Но корни все целы – там, под землей.

Зинаида Гиппиус

Персонажи второй книги

Аристовы

Княжна Гликерия Александровна Аристова, 1885 года рождения

Князь Петр Александрович, 1890 года рождения, родной брат Лики, обучается в Пажеском корпусе

Беклемишевы

Князь Павел Дмитриевич, 1865 года рождения, полковник

Княжна Вера Дмитриевна,1869 г.р.,

Князь Анатолий Владимирович Бобровский, 1866 года рождения, муж княжны Веры, флигель-адъютант

Чернышевы

Граф Сергей Романович, 1834 года рождения

Графиня Аполлинария Павловна, 1840 года рождения

Василий Сергеевич, 1869 года рождения

Варвара Сергеевна, 1872 года рождения

Князь Николай Константинович Масальский (1866), муж Вари, камергер

Близнецы Петр и Феврония, 1877 года рождения

Дмитрий Сергеевич 1880 года рождения

Закревские

граф Николай Ильич, 1873 года рождения

граф Константин Ильич, 1876 года рождения, штабс-ротмистр Гвардейского запасного кавалерийского полка

Аглая Ильинична, 1882 года рождения, замужем за Василием Чернышевым

январь 1904 года

1903 год, начавшийся для княжны Гликерии Аристовой столь радужно, закончился трагически – в новый 1904-й они с братом вступали совсем осиротевшими: по осени тяжело заболел и скончался князь Дмитрий Сергеевич Беклемишев, а в последних числах декабря отошла ко Господу и супруга его Дарья Ильинична. Еще на Рождество она стояла обедню вместе с Ликой и приехавшим на вакации Петром, а под самый Новый год они схоронили бабушку на Донском.

– Дядя, дядюшка, как же так? За что? – рыдала Лика, уткнувшись в обшлаг дядиного мундира. – Сначала papi, теперь mami, и вы с tantine уедете вскорости, Петруша в корпус воротится… Ежели б не условие, мы повенчались по осени, а теперь…

– Успокойся, mon coeur, не рви мне душу, Господь так управил. Матушка отца очень любила, вот и не вынесла разлуки. Им сейчас хорошо там, на Небесах, они на нас сверху смотрят и радуются. Не плачь, милая, напишем Дмитрию Сергеевичу, что твои обстоятельства изменились, выхлопочу я ему перевод в Кронштадт, летом, глядишь, и обвенчаетесь.

– Правда? – в огромных карих глазах девушки застыло недоверие. – Но как же? Неужто можно это? – она даже слегка отстранилась от Павла Дмитриевича.

– Нынче я твой опекун, а я еще прошлой зимою считал, что тянуть со свадьбой нечего. Коль скоро Сергей Романович благословение свое прислал, он бы и деньгами за сына поручился, да и ты не бесприданница. Остался бы Дмитрий Сергеевич в Кронштадте служить или в Гельсингфорсе в штурманском экипаже, хотя чухонцы, поди, не лучше хунхузов, – попытался он отвлечь племянницу от грустных мыслей.

– Ce que vous dite, oncle (что вы говорите, дядюшка (фр.)), в Гельсингфорсе как в Европе совсем. Дмитрий Сергеевич писал мне летом с практики. Они несколько дней стояли там и в город выходили, красивый город. Только лучше нашей Москвы нету, – вздохнула Лика, загрустив и о женихе, которого не было рядом в столь трудную и горестную для нее минуту, и о том, что теперь придется ей покинуть любимую Москву и переехать в столицу. И дядя, и tantine с князем Бобровским звали ее в Петербург, да княжна и сама понимала, что негоже юной девице на выданье оставаться в доме одной. Чернышевы так и не вернулись из имения, в московском их доме жил барон Велио с супругой и дочерью. На поминальный обед Андрей Петрович прибыл один, поскольку баронесса снова была в тягости. Он же и сказал, что телеграмму в Чернышевку о кончине Дарьи Ильиничны отправил, да погоды уж больно плохие, снегом все замело – не добраться со станции.

Будь Чернышевы в Москве, Лика, возможно, и уговорила бы oncle Paul оставить ее пока тут с графиней, приходившейся крестной покойной матери княжны, хотя бы до сороковин, а то и на более долгий срок. Теперь же предстояло ехать сразу после девятого дня – долее Павел Дмитриевич никак задерживаться не мог. Князь же Бобровский отбыл в столицу на другой день после похорон.

Уединившись в спальне, Лика попыталась дописать начатое давеча письмо к Мите, но только расплакалась и вконец испортила уже написанное. Она имела обыкновение писать молодому графу едва не ежедневно, да и от него письма приходили с завидным постоянством. Сейчас княжне очень не хватало его присутствия, но ободренная словами Павла Дмитриевича, она очень надеялась на скорую встречу. Так в мечтах об этом Лика и уснула, едва коснувшись головой подушки.

***

Мичман Чернышев, окончивший Морской корпус одним из первых по успеваемости, мог выбрать флот и корабль, на котором намеревался служить. Все предрекали ему блестящее будущее на Балтике или на Черном море, но Дмитрий Сергеевич решил иначе – его выбор пал на бронепалубный крейсер «Новик» под командованием капитана 2-го ранга Эссена. Этот легкий маневренный корабль был изготовлен в Германии и совсем недавно спущен на воду.

Из-за нездоровья старого князя Лика не могла присутствовать на выпуске жениха, и он испросил разрешение заехать в Москву проститься с родными и уже оттуда отправиться к месту службы.

Воспоминания о неделе, которую они провели вместе, согревали Митю в далеком Порт-Артуре, где ему суждено было служить – «Новик» входил в состав Тихоокеанской эскадры.

Опавшие листья золотым ковром устилают дорожки Нескучного сада. Дни стоят погожие и теплые, но вечерами от Москвы-реки уже тянет прохладой, и в быстро наступающих сумерках деревья кажутся серебристыми, словно сошедшими с иллюстраций к сказкам Гауфа.

Двое идут по аллее, шуршит под ногами листва, пахнет прелой землей и немного дымом – чуть в стороне жгут костры, закатное солнце окрашивает верхушки деревьев багрянцем, где-то впереди слышится плеск воды, удары весел, чей-то смех.

– А пойдемте к реке, – Лика заговорщически смотрит на мичмана, любуясь синим мундиром, золотом аксельбанта, втайне желая потрогать кортик, что висит у него на поясе. Ей хочется петь и кружиться, собирать горстями опавшие листья и бросать их в воздух, осыпая себя и идущего рядом мужчину золотым дождем.

– Поздно уже, Гликерия Александровна, я бабушке вашей обещался к ужину вас домой доставить, – Митя, улыбаясь, смотрит на девушку, ему явно не хочется расставаться, но он дал слово княгине.