Сьюзан Дэвис - Невеста мастера

Констанс приложила перчатку к верхней губе, чтобы стереть выступивший пот, и сумела изобразить улыбку. Ноги были ватные, сердце, казалось, готово было выпрыгнуть из груди, но впрочем, после почти месяца жизни под одной крышей с Локом это было не такое уж непривычное ощущение.

Присутствие рядом такого мужчины само по себе могло смутить любую девушку, а Констанс вдобавок еще живо помнила его губы — как они прикасались к ней, такие жадные и горячие…

— Что они там сейчас делают? — спросила Элспет, указывая на множество баркасов и буксиров, обступивших теперь «Одиссея».

— Они отведут его на достройку, поставят постоянные мачты, — вот тогда это будет настоящий красавец! — отозвалась Констанс.

— Как на твоей картине, дорогая! — Элспет положила руку ей на плечо. — Ее сегодня твой муж вывесил на дверях своего офиса, — и он гордится тобой! Да и есть чем, ты здорово поработала!

«Пожалуй, она права», — подумала Констанс.

С того дня как они переехали в скромно обставленный домик на Девоншир-стрит, она не выпускала кисти из рук — малая гостиная, которую она превратила в студию, была уже вся заполнена холстами с изображением уличных сцен в Бостоне, тропических цветов, персонажей гавайских мифов…

Откуда такой прилив творческой энергии? Может быть, это была реакция на ту компанию, которую развязал против них Алекс? Он завалил суды своими протестами и апелляциями. Правда, чтобы избежать приостановки деятельности «Латэм и К0», он перевел «Одиссея» на ее имя, но вроде как временно, впредь до окончательного рассмотрения дела. Поэтому адвокаты Лока рекомендовали им избегать всего, что могло бы дать Латэмам основания оспорить действительность их брака. Так что с Парижем пришлось повременить.

Кстати, может быть, именно из-за этой задержки она так вся ушла в свою живопись, чтобы отвлечься, забыть? Да еще этот поток посланий от деда, смесь оскорблений и увещеваний… Особенно тяжело было читать подробные описания того, как она подорвала его здоровье своим непослушанием.

Но вообще-то, честно говоря, самой главной причиной, почему она так вся ушла в работу, была та, что только краски и кисти помогали ей избавиться от мыслей о Локе. Он тоже был по горло занят подготовкой к спуску на воду «Одиссея» и закладкой «Аргонавта», и это, должно быть, тоже помогало ему как-то сохранять равновесие в той заряженной атмосфере, которая создалась между ними.

Не то чтобы они забыли о своей договоренности. Оба демонстрировали крайнюю сдержанность — яркий контраст к тем непрерывным вспышкам, которые характеризовали их отношения раньше. Ненароком дотронется она до него — «извини», случайно он заглянет к ней не вовремя — то же самое. Во всяком случае, ничего похожего на ту странно-интимную интерлюдию, которая была бы у них в их «первую брачную» ночь. Они были вежливы и внимательны друг к другу, как соседи по гостинице. Беда была в том, что, как Констанс чуть не плача признавалась себе самой, она не знала, как долго она это выдержит.

— Да, я очень старалась! — За ее ответом скрывалось очень многое, о чем Элспет и не подозревала, конечно.

— Преданность искусству — свойство настоящего художника. А ты еще и молодоженка! — Элспет заметила, как Констанс покраснела при ее последних словах и улыбнулась. — Не сердись, не буду. Кстати, все восхищены твоей живописью. И я отнюдь этому не удивляюсь.

— Я совсем нос задеру, если ты будешь продолжать в том же духе, — запротестовала Констанс, засмеявшись.

— Твоя скромность делает тебе честь, но, между прочим, сегодняшнее паблисити будет хорошей рекламой для твоих «Набросков с Сандвичевых островов». — Я тебе говорила, что мистер Эванс рассчитывает выпустить их где-то к середине лета?

— Ты хочешь сказать, что он все-таки согласился их опубликовать? — Констанс так и осталась с разинутым ртом.

Элспет кивнула, явно гордая собой.

— Правда, хорошая новость? Еще один повод отметить. Пойдем, шарахнем чего-нибудь, пока твой муженек буксирует своего красавца; пропадать этому, что ли? — Она махнула рукой в сторону столов, уставленных бутылками и закусками. Сегодня был праздник для всех — от хозяина корабля до последнего плотника; уже слышался пронзительный звук скрипки — начинались танцы и веселье, которое будет длиться до позднего вечера.

Констанс налила себе чашку чая из кипящего самовара, с изумлением отметив, что Элспет щедро разбавила свою сногсшибательной смесью рома и сидра.

— Только для здоровья — чтобы не замерзнуть, дорогая! — Элспет заговорщически подмигнула ей.

— Миссис Мак-Кин! — К Констанс протиснулась Мэгги, вся сияющая, раскрасневшаяся от возбуждения, таща за собой Типа. — Какой день, а! Гордитесь мистером Мак-Кином, да?

— Это счастливый день для всех нас. Сумела уговорить мистера Фицджеральда дать выходной? — спросила ее Констанс.

Мэгги рассмеялась:

— Да он и сам пришел, со своей семьей — все тринадцать, чертова дюжина!

Констанс непринужденно болтала с Элспет и Мэгги, а Тип сосредоточенно загружал тарелку салатами, кусками вареного мяса, пирожными и еще чем-то вкусным.

Мэгги неплохо устроилась у зеленщика, а в свободные дни прирабатывала у молодоженов, помогая Констанс справляться с разными домашними делами, которые все еще были тайной за семью печатями для молодой хозяйки. Ее жалобы по этому поводу немало развеселили всю компанию и, в конце концов, было принято решение, что время художницы — вещь слишком ценная, чтобы тратить его на мытье полов. Кстати, благодаря кухне в пансионе миссис Пибб и близлежащей прачечной, Лок и Констанс были избавлены от опасности умереть с голоду или зарости грязью, так что в холостяцком стиле жизни Лока мало что изменилось, кроме разве необходимости поддерживать за едой вежливый диалог с женщиной, которая была его женой.

Система была разумной, но она сводила Констанс с ума. Иногда ей так хотелось выкинуть какую-нибудь штучку — просто чтобы посмотреть, как отреагирует Лок, чтобы разрядить накапливавшееся между ними электричество. Пока ей как-то удавалось сдерживать это желание, но искры уже потрескивали как в атмосфере перед грозой, и она чувствовала, что так долго не выдержит. Что-то тогда будет? Ей было страшно и как-то приятно при этой мысли.

Вот и сейчас, когда, наконец, Лок появился в пределах видимости, она ощутила тот же самый легкий укол раздражения и обиды — как во время этих завтраков с ним наедине. Весь достоинство и сдержанность, а должен был бы лучиться радостью, что так хорошо все прошло. Вот он пробирается через толпу, как-то мрачновато отвечая на вопросы репортеров. Пожалуй, он никогда не был так красив в этом темном деловом костюме, загорелый, тщательно причесанный, но весь какой-то застегнутый на все пуговицы. Констанс это одновременно и печалило, и сердило.