Сьюзан Дэвис - Невеста мастера

Все эти ее мечты о Париже — это и впрямь ребячество, они бледнеют и отступают перед тем, что у нее уже есть Лок Мак-Кин, его присутствие, его любовь — пусть в будущем, но все равно… Действительно, а может быть, она не такая уж и преступница? Будущее, которого она так боялась, теперь выступало перед ней полное надежд и ожиданий.

Внизу послышался скрип ключа в двери; она отбросила альбом и выбежала на темную лестничную клетку.

— Лок, это ты?

— Да. — Он швырнул ключ на мраморный столик в передней, повесил на вешалку пальто.

— Ты так поздно. Что-нибудь случилось? — Она спустилась по лестнице, остановившись на средине марша — вид экзотический, какой-то даже языческий… Лок шагнул навстречу и тоже остановился, лицо его было непроницаемым.

— Да нет, все в порядке. Просто меня задержали на верфи. Извини.

— Хочешь поесть?! Я купила сыру…

— Нет, я не голодный. Иди спать. Выпью немного, пожалуй.

Слова были обычные, но что-то явно не так. Она сделала еще шаг ему навстречу. — Ты мне чего-то не договариваешь. Что?

Он устало вздохнул.

— Ну, Констанс…

— Серьезно. Жена должна делить с мужем все.

Лок внимательно посмотрел на нее. Ох, как задорно торчат ее соски сквозь тонкую ткань халата! А в глазах — твердость и решительность… Ну, если она так хочет — пожалуйста. Он вынул из кармана пачку писем и протянул Констанс.

— Твой дедуля явно не смирился с поражением, принцесса.

— Алекс? — Она взяла бумаги, нахмурилась. — Что он задумал на этот раз?

— Меня вызывают в суд на послезавтра. Констанс попыталась вчитаться: какая-то юридическая тарабарщина. — Что это значит?

— Они хотят оспорить решение о наследстве.

— Отсудить обратно «Одиссея»?

Он нежно дотронулся до ее озабоченного лица.

— Не волнуйся. Закон на нашей стороне. Это Алекс просто ради скандала. Я все улажу. Тебе незачем даже появляться там.

— Я обязательно приду! — Ее лицо прорезала решительная складка. — Мои интересы тут тоже затронуты. Я дам показания, или как там это называется…

— Я просто не хочу ставить тебя в двусмысленное положение — они же твои родственники.

Выражение ее лица смягчилось.

— Ты дал мне так много. Я с тобой, Лок. Навсегда. Вместе. Ты не понимаешь разве?

— Наверное, я еще к этому как-то не привык. — Он шагнул к ней, и его рука обняла ее талию.

— Привыкайте, мистер Мак-Кин! — Она обняла его за шею и улыбнулась.

Ну что на это можно было ответить? Лок поцеловал ее, а руки его сами собой проникли под ее шелковое платье. Боже, какое счастье — там больше ничего нет, только ее нагое, горячее тело! Она столь же решительно расправилась с его одеждой, — какая она стала смелая, куда только делись ее девичья стыдливость и стеснительность?!

Они выдержали только до лестничной клетки, она повисла не нем, сплетя ноги у него за спиной, полы ее халата обвевали ее бедра, когда Лок то прижимал ее к стене, то откидывался назад. Телесное и духовное слилось в один кипящий сплав — и вот взрыв! Какой-то сладчайше-замедленный, во время, которого ни один из них не мог с точностью сказать, что это спазм наслаждения, чей это вопль удовлетворенной плоти — его или ее?

Двумя днями позже, одетая в свою лучшую летнюю шляпку и платье цвета лаванды, Констанс сидела рядом со своим мужем в мрачноватом зале бостонского суда. Слухи о новой вспышке конфликта между Латэмами и Мак-Кинами широко распространились по городу, и народу набилось в зал — яблоку негде упасть. Репортеры, любопытствующие, черт бы их побрал! За столиком за загородкой сидел адвокат Лока, мистер Карлейль, серьезный молодой человек, со щечками как у суслика. Он перебирал бумаги — в который уж раз. Адвокаты Латэма представили исковое заявление Латэма-старшего. Председательствовал судья Симпсон Хейнс — мужчина с внушительной фигурой, которая за стоявшим на возвышении столом красного дерева выглядела вообще величественной.

— Хоть не Фрейдель, — шепнула Констанс Локу. — Меня бы не удивило, если бы Алекс попытался всучить это дело своему дружку.

— Алекс тоже не всемогущ, — ответил Лок, успокаивающе кладя свою руку на ее.

Констанс благодарно улыбнулась, а взгляд ее как-то сам собой скользнул вбок, по ту сторону прохода. Там сидел, скрестив руки и весь, утонув в своих роскошных седых бакенбардах, Александр Латэм, собственной персоной, подчеркнуто не обращавший никакого внимания на свою внучку. Констанс заставила себя вспомнить, как Алекс поступил с ней. Он сам виноват — потерял сперва Джеймса, а теперь вот и ее. Он сам выбрал свой удел — горькое одиночество в старости.

«Если бы он не вел себя как самый настоящий тиран, деспот, они могли бы найти с ним какое-то взаимопонимание, — печально подумала Констанс, — но с другой стороны, она бы в этом случае ни за что не решилась на этот скоропалительный брак, неожиданно принесший ей такое счастье, о котором она и мечтать не могла. Выходит, все к лучшему». Она тепло пожала руку Лока, а он метнул ей шутливо-загадочный взгляд, — ну, мол, погоди!

Сказать что-нибудь в дополнение к этому своему взгляду он уже ничего не успел — двери зала распахнулись, и в него вошел, нет, ворвался Роджер Латэм. Как всегда безупречно одетый, и как всегда густо напомаженный, он прошел прямо к троице своих юристов и что-то зашептал на ухо одному из них.

— Как ты думаешь, что он там замышляет? — пробормотал Лок. Констанс вздрогнула и пожала плечами. Этого-то субчика недооценивать никак нельзя — его озлобленность против нее и его решимость единолично править компанией. И судя по всему ему уже немало удалось в этом отношении — мимо Алекса он прошел, как будто его и нет здесь, видно, старик уже действительно не у дел. Дослушав Роджера, адвокат кивнул, встал и остановил своего коллегу, занудно вещавшего что-то о статьях и подпараграфах.

— Ваша честь, мы просим внимания почтенного суда. Новые обстоятельства вынуждают нас внести изменения в исковое заявление моих клиентов, требующее пересмотра вопроса о собственности, из которых вытекает, что все пункты завещания и дарственных, составленных Александром Латэмом, должны быть объявлены недействительными.

Мистер Карлейль вскочил с места, выражая протест:

— Сэр, это неслыханно! Мы доказали, что миссис Мак-Кин поступала в строгом соответствии с условиями завещания и потому должна быть признана законной владелицей оспариваемой собственности — без всяких дальнейших отсрочек и без всякого крючкотворства!

— Джентльмены, к порядку! — Судья Хейнс раздраженно стукнул своим молотком и обратился к Роджеру:

— На каком основании вы прерываете нормальный ход процесса и притом столь необычным образом?

— Я руководствуюсь интересами правосудия, Ваша честь! — ответил Роджер. — Моему дяде было угодно передать свою собственность в дар своей внучке, но он стал объектом преступного заговора с целью вымогательства…