Сьюзан Дэвис - Невеста мастера

— Я принимаю тебя такой, какая ты есть. — Это снова заговорил Железный Мак. «Стало быть, и ты принимай меня таким, какой я есть» — эти невысказанные слова эхом отдались в ее голове. — Ты моя жена, верно? Этого достаточно.

Констанс сжалась от его жесткого тона, но решила сделать еще одну попытку.

— Лок, это важно. Я помню…

— Констанс, я тебя предупреждаю! Оставь эти бредни и не ввязывай сюда Дайлана! Все равно это ничего не изменит!

— Ничего не изменит? — В ее глазах все потемнело — даже блеклые розы на обоях приобрели какой-то кроваво-красный оттенок. — Ах ты, упрямый слепец! Еще бы — мы, Мак-Кины! Дайлан-то, во всяком случае, не вполне! И разве, это не повод покончить наконец, с этой вашей вендеттой?

— Ах, так вот ты к чему! Придумала эту дурацкую историю, чтобы я отказался от борьбы?

Констанс устало опустила голову.

— Борьбы? Сейчас? Из-за чего — у тебя же нет доказательств!

— Будут! Тип Мэддок ведет сейчас разведку по всем прибрежным кабакам! За эту сумму, которую я назначил, мы найдем поджигателя!

— Обратишься тогда в полицию?

— Не знаю еще. — Лок нахмурился и пожал плечами. — Еще важнее, чем засудить, — это узнать, кто его нанял. А если узнаем, то держитесь, Латэмы вернете все, что забрали, с лихвой!

— Господи, ты еще шантажом решил заняться! Лок, оглянись на себя! Это бесчестный путь! Не говоря уж о том, что ты готов бросить деньги на ветер любому доносчику, который тебе скажет, что за всем Латэмы стоят. Так ты, правда, доведешь себя до банкротства!

Это задело Лока. Стиснув зубы, он бросил на нее взгляд, сверху вниз.

— Не тебе судить о делах верфи. Я наберу сколько угодно заказов — таких, как на «Тетушку Таг». Мы выживем.

— Ты думаешь, это будет жизнь? А как насчет «Аргонавта»? Опять в долгий ящик? Как насчет новых шедевров? Как насчет нас с тобой? Всем нужно пожертвовать?

— Реванш — это и будет наш успех. — Голос Лока звучал твердо. — «Аргонавт» — это моя надежда. И в смысле денег, и в смысле репутации. Я его спущу на воду скоро, как только закончим с мачтами. Но, кстати, мы не одни, кому не нравятся методы Латэмов. Я не в силах вернуть себе «Одиссея», верно, но что я могу, так это сделать так, что Роджеру будет нелегко найти себе рабочих, моряков, материалы для ремонта и даже грузы для своих кораблей.

У Констанс вокруг рта залегли горькие складки.

— Но какой ценой? Око за око? Куда это заведет?

— Проклятье! Они отняли у меня два корабля, один за другим, чуть не лишили меня брата, а я их должен прощать?

— Латэм и мой брат тоже. — Она сказала это тихо, но твердо.

Он сердито рубанул рукой.

— В этом нет ни грана истины, у меня нет ни времени, ни сил спорить с тобой из-за этого. Если тебе хотя немного дорого то, что у нас есть, забудь об этом бреде.

Констанс побледнела от этой слегка замаскированной угрозы.

— Понятно. Ты скорее будешь жить с придурковатой Лили — только бы тебе не мешали ненавидеть Латэмов.

— Прекрати!

Она остановила на нем долгий взгляд. В нем было столько боли, столько отчаяния, что Лок не выдержал. Он обнял ее, прижал к себе, приблизился губами к ее губам… Что он искал: прощения, поддержки, понимания? Он и сам не знал. Знакомое ощущение в чреслах властно овладело им. И впервые она не ответила на его немой призыв.

— Конни! Принцесса! — Он провел пальцами по копне ее волос. — Неужели ты не понимаешь — я едва держусь. Ты мне нужна…

Она положила ему на грудь свою руку, с зажатым в ней серебряным медальоном. Глаза ее были ясные, но непроницаемые, как морская пучина.

— Железному человеку никто не нужен.

Он провел пальцами по контуру ее нежного рта — жест приглашения и обещания.

— Нам обоим это нужно.

— Я тоже думала, что этого достаточно. — Она сказала это прерывающимся голосом. — Оказывается, нет.

Его объятия стали еще крепче.

— Ты моя жена!

— И должна исполнять супружеские обязанности? — Она издала невеселый смешок. — Элиза это тоже знала. Но вот только скажи мне, Лок, как ты думаешь, когда она была счастлива — женой Энока или любовницей Джеймса?

— Черт тебя побери! — вопрос, чувствуется, здорово задел Лока. — Брось эти мысли, а то…

В гостиной воцарилось молчание. Констанс аккуратно положила медальон в карман фартука.

— Извини меня. Надо приготовить еще бульону для Дайлана. Когда он проснется, наверняка страшно захочет есть.

Она повернулась и пошла к двери.

— Констанс!

Она обернулась, и в ее взгляде были боль, мятеж, твердая решимость.

— Слушай, Лок Мак-Кин! Иерихонские стены в моем мозгу рушатся, и ни ты, ни даже сам Иегова их не удержат.

— Я не думала, что ты придешь. — Голос Констанс был благоговейно-приглушенный — как у всех вступающих под величественные своды библиотеки «Атениум».

— Да я и не хотел. — Алекс Латэм, опершись на свою палку с набалдашником из слоновой кости, делал вид, что внимательно рассматривает портрет какого-то янки в золоченой раме.

Сюда не проникал зной июльского дня. Это здание из коричневого известняка, построенное в итальянском стиле, было оазисом степного покоя, как это и полагалось хранилищу самых ценных книжных коллекций, включая только что приобретенную библиотеку самого Джорджа Вашингтона.

Несмотря на царящую в помещении прохладу, на лице Констанс выступили бисеринки испарины. Она с опаской посмотрела на собеседника. В носу защекотало от знакомых запахов рома и мяты. Она с трудом сдержалась, чтобы не броситься к нему на шею и не разрыдаться. Они ведь так похожи: и узы крови, и упрямые они оба одинаково. Но в этом еще предстоит его убедить; не стоит спешить…

— Почему ты все-таки пришел? — тихо спросила она.

— Из любопытства. Да еще сказать спасибо за книгу. Неплохая вещь.

Она улыбнулась, полная благодарности за не очень щедрый комплимент, и за то, что он выбрал такую нейтральную тему.

— Рада, что «Наброски» тебе понравились.

— Что, действительно там все так — на Сандвичевых?

— Да, твой сын все это видел. Простая жизнь простых людей.

Алекс бросил на нее лукавый взгляд.

— Преподобный Тейт иного мнения. Никогда не видел, чтобы эта рыбья кровь так вскипела. Сказал, что эти картинки — дьявольский промысел, посоветовал их сжечь.

— Ну и как ты? — Констанс побледнела от одного упоминания имени проповедника.

Алекс фыркнул.

— Конечно, оставил. Я вообще к этим попам не очень, а уж этот-то — жду — не дождусь, когда смоется. Вроде собирается на следующей неделе, на «Одиссее».

— Неужто его не будет? — Констанс не могла скрыть радости.

— Да, говорит, миссия его ждет. Якобы прихожане без него не могут. Кстати, он к материальным благам очень даже неравнодушен, интересы не только божественные, отнюдь! — Алекс хмыкнул. — Я-то буду только рад, когда он покажет спину, а вот Роджер что-то очень уж гостеприимство проявляет, видно, в благодарность за показания…