Саманта Джеймс - Любовь под луной

– Хорошо, я сделаю то, о чем вы просите, – проговорил Андре после долгого молчания, но глаза его по-прежнему оставались потухшими.

Оливия ушла.

Спускаясь по лестнице, она ругала себя последними словами. С чего ей вообще взбрело в голову вмешиваться? Лучше бы постаралась разобраться в собственной душе, в том, что происходит между ней и Домиником. Она отдалась ему, к тому же дважды! Значит ли это хоть что-нибудь для него? Она не знала...

Когда она покончила с делами, было еще светло. Уходя, Оливия закрыла за собой дверь, и тут ее окликнули.

Это был Доминик. Выйдя из конюшни, он увидел ее и широкими шагами двинулся навстречу. Скорее всего он проехал немало миль: одежда его насквозь пропиталась пылью, взлохмаченные ветром волосы в беспорядке падали на лоб. Когда она утром пришла в Рэвенвуд, его уже не было. Миссис Темплтон обмолвилась, что хозяин уехал на рассвете. Сейчас сердце Оливии невольно встрепенулось. Свесив язык, вслед за хозяином трусил Люцифер. Пес тоже заметил Оливию и помчался к ней.

Остановившись, Оливия с рассеянным видом погладила собаку по голове.

– Ну как, нашли? – нетерпеливо крикнула она, когда Доминик подошел поближе.

У губ Доминика залегли глубокие складки. Оливии достаточно было увидеть его устало поникшие плечи, чтобы догадаться, что поиски детей не принесли результата. Она совсем упала духом и даже не думала сопротивляться, когда Доминик, взяв ее за руку, потянул за собой в укромный уголок под навесом конюшни.

– Большинство фермеров все еще продолжают поиски, – угрюмо пробормотал он. – Но нигде ничего...

– Вы видели Шарлотту? – Торопясь на работу, Оливия утром забежала проведать подругу. Но Бриджит сказала, что дочь, проплакав большую часть ночи, еще спит. Не желая тревожить ее, Оливия поспешила в Рэвенвуд.

Доминик угрюмо кивнул.

– Как она?

– Как и следовало ожидать, – передернул он плечами.

– Кто мог решиться на такое? – Оливия подняла на Доминика затуманенные глаза. – А главное, зачем? Для чего красть из дома двоих ребятишек? – Вспомнив ужасное побоище в цыганском таборе, Оливия содрогнулась. – Вам не кажется, что все это было задумано с одной лишь целью: выжить отсюда цыган?

– Мне это тоже приходило в голову, – признался Доминик. – И конечно, это удалось. Цыгане, разозлившись, собрали вещи. Их и след простыл. Уехали той же ночью. – Опустив голову, он некоторое время молчал. – Ну хорошо, предположим, именно этого кто-то и добивался. Почему же он потом не вернул детей?

Оливию затрясло. Господи, подумала она, можно только гадать, как же страшно несчастным Колину и Люсинде! Где они сейчас? Вместе ли? Да и живы ли они... Нет, одернула себя Оливия. Не станет она думать об этом, иначе можно сойти с ума.

– А может, кто-то все еще надеется свалить это на меня... – Морщина на лбу Доминика стала глубже.

– Но ведь это не удалось, не так ли? – Оливия исподлобья глянула на него. – Или же...

– С утра по крайней мере все было в порядке, – ответил он. – Но кто вчера первым указал на меня? Как ты думаешь, кто это был?

– Откуда мне знать? Понятия не имею. Может быть, кто-нибудь затаил на вас обиду? Но кто это мог быть? – И вдруг, догадавшись, она замолчала и с ужасом взглянула на Доминика.

– В чем дело, Оливия? – Глаза его сузились.

Она до боли закусила губу, пытаясь сдержать дрожь.

– Я вдруг вспомнила слова Уильяма, – запинаясь, пробормотала она.

Как он тогда сказал: «Но запомните одно: ваш цыганский лорд не вечно будет здесь, в Рэвенвуде. Он исчезнет, и что тогда станет с вами?» До сих пор она считала, что Уильям имел в виду отъезд Доминика в Лондон. Но теперь...

– Что? – С губ Доминика сорвался короткий злой смешок. – Только не говори мне, что он не принадлежит к числу моих стойких поклонников! Нет, право, я этого не переживу!

– Перестаньте дурачиться! – недовольно сдвинула брови Оливия.

– О Боже, я серьезен, как похоронные дроги! Оливия, да ведь сегодня он был одним из тех, кто с ног сбился, разыскивая детей! С чего ты вообще вдруг подумала о нем?

– Потому что Уильям ненавидит вас.

– Настолько, что способен пойти на такое?

– Не знаю, – глубоко вздохнув, проговорила она.

Доминик испытующе вглядывался в ее встревоженное лицо.

– За что он меня так ненавидит? Только за мою цыганскую кровь?

– Не только... – Оливия заколебалась, потом решила, что он имеет право знать. – Это просто потому...

– Почему?

Будь он проклят! Зачем ему понадобилось знать? Это выглядело на редкость подозрительно. Казалось, Доминик намерен что-то вытянуть из нее... но что? Чтобы она призналась, что любит его?

– Оливия? – Стянув пропахшую конским потом перчатку, он осторожно взял ее руку. Оливия попыталась отнять ее, но Доминик не дал ей этого сделать. Его горячие сильные пальцы сжали ее ладонь.

– Он знает... о нас, вот почему, – севшим от волнения голосом чуть слышно проговорила она. – Уильяму все известно!

Доминик молча привлек ее, прижав к себе так, что крохотные башмачки Оливии оказались между его сапогами. Сапфировые глаза потеплели, и сердце Оливии радостно встрепенулось.

– Понятно, – протянул он. – То есть Уильяму известно, что мы любовники?

– Нет! Я никогда ничего подобного ему не говорила! – Оливия была шокирована.

– Тогда что именно ему известно? Я не понимаю...

Оливия смущенно потупилась, не находя в себе мужества ответить прямо на этот вопрос.

– Что вы... э-э... мне нравитесь, – собравшись с духом, пролепетала она наконец.

– М-м, какая приятная новость, – промурлыкал Доминик. – А я и в самом деле нравлюсь тебе, Оливия?

Она подняла голову, чтобы взглянуть ему в глаза – по крайней мере попыталась это сделать. Низкий насмешливый голос Доминика всколыхнул целую бурю в ее душе. Господи, возмущенно подумала она, да с него станется потребовать разъяснений, сильно ли он ей нравится, или еще что-нибудь в том же духе! Взгляды их встретились, и Оливия почувствовала, что не в силах отвести глаза.

– Теперь вы все знаете, – беспомощно прошептала она.

Он знал это, по крайней мере начинал понимать. На самом же деле он молил о большем. Только Доминик был так же полон сомнений, как и Оливия... и так же раним, как и она. Сейчас он жаждал убедиться в том, что не безразличен ей.

– Ты побудешь со мной?

– Я бы с радостью, но не могу. Правда не могу. Мне надо возвращаться. Эмили ждет.

Доминик кивнул. Оливия была благодарна ему за то, что он не пытался настаивать. Но в намерения Доминика, казалось, пока что вовсе не входило отпускать ее. Рука его обвилась вокруг ее талии. Другой он нежно приподнял ей подбородок, и губы их встретились. Решимость Оливии мгновенно растаяла. Ее губы приоткрылись, как цветок под лучами солнца. Поцелуй был таким, о котором она мечтала: нежным, невыразимо сладостным, восхитительным, таким, от которого захватывает дух. Доминик глухо застонал и крепче прижал ее к себе. Вдруг за спиной у него кто-то негромко кашлянул.