Роберта Джеллис - Песнь сирены

Так значит, из-за этой женщины… Ричард полагал, что в Вильяме проснулось желание заботиться о своем владении как раз тогда, когда и сам он, Ричард, понял обязанности и ответственность за свои земли и владения в целом. Сейчас вопрос в том, что делать. Как предотвратить худшее? Необходимо добиться развода или аннулирования брака. Это не должно быть слишком сложным. Используя показания любовницы и служанки для утихомиривания мужа, ему придется, быть может, делать упор на «ранее оговоренные условия» или что-то в этом роде. Это, возможно, уже делал когда-то его отец, но не рассказывал ему, что достаточно для аннулирования брака и возврата сыновьям статуса законнорожденных.

Спешная посылка гонца встревожила Ричарда. Тот проделал огромный путь, мчась полтора дня без остановки, только меняя уставших лошадей. И ко всему этому Вильям ни словом не обмолвился об особых причинах такой спешки, хотя ему, безусловно, известно, как медлительна в решениях Церковь. Не имело особого значения, поговорит Ричард с Бонифацием сегодня, а это совершенно невозможно, или на следующей неделе. Как тут не подгоняй, Церкви понадобится несколько месяцев, а может быть, и год, чтобы даровать свое согласие. А прежде всего давление следует оказать на этого… (Ричард снова заглянул в письмо) на этого Моджера.

Моджер – муж! Ричард вдруг вскочил со своего кресла. Какой же он дурак! Вильям считает, что он еще занят устройством дел в Шотландии. Поэтому и не может просить его спешить, но муж не станет безучастно ожидать, пока положение не станет угрожающим. Конечно, он попробует защитить себя. Войной? Едва ли, если только не найдет поддержку. Крепость Марлоу не взять силами одного рыцаря. Тот пойдет искать защиты у Церкви или короля… но у кого именно? Ричард направился к двери своей комнаты. Глупо тратить время, задавая себе подобные вопросы. Если он поедет в Лондон, то сможет поговорить с королем и Церковью одновременно. Ричард подозвал к себе главного оруженосца и сказал, что они отправляются в Лондон завтра утром. Оставалось только объяснить все Санции.

Здесь Ричард опасался некоторых сложностей. С весны, когда он начал хлопотать по делам Генриха, Санция очень редко видела его вплоть до последней недели и решительно заявила, что ей это не по вкусу. Разумеется, Ричарду нравилось, что его молодая жена скучает по нему, но ведь именно она предложила не спеша ехать на юг, останавливаясь на несколько дней то тут, то там, где захотят. Возможно, ей не понравится изменение их планов. Ричард рассказал ей историю Вильяма как можно более убедительно, воздерживаясь от колких замечаний по адресу «этой женщины» и «сирен».

Санция слушала затаив дыхание.

– Двадцать лет? – повторила она. – Вильям действительно любил ее в течение двадцати лет?

– Он так говорит, а я не помню, чтобы Вильям когда-нибудь лгал, – ответил Ричард несколько смущенно, полагая, что Санция начнет сейчас же отпускать шуточки, высмеивая его излишнюю доверчивость.

Вместо этого ее глаза наполнились слезами, и она вздохнула.

– О, совсем как в романах. Окассин был таким же верным и искал свою возлюбленную по всему свету. Хотя, конечно, Вильяму не надо искать Элизабет, он всегда был рядом с ней .. правда, Ричард?

– Всегда или почти всегда, – ответил Ричард и усмехнулся. – Бог знает, что я только не предлагал ему… богатство, титул, все… чтобы удержать его при себе, но единственное, чего он хотел, – это находиться рядом с этим лакомым кусочком. И только когда я приказывал ему отправляться на войну или нуждался в нем, он задерживался у меня на несколько дней. А я-то думал, что он весь охвачен заботами о своих землях. – Ричард расхохотался. – Какого черта, почему он не сказал мне? Думаю, я уничтожил бы этого треклятого мужа, назначив Вильяма своим управляющим.

– Он не мог сказать, – вздохнула Санция, и ее темные глаза мечтательно заблестели. – Это очернило бы имя дамы его сердца. Такое верное сердце никогда не говорит.

– Да.

Ричарду не хотелось говорить ничего, что рассеяло бы сладкие раздумья Санции об условностях романтической любви. Он осознал свою вину. Вильям, конечно, рассказал бы ему, если бы он спросил. Ведь бывали случаи, когда казалось, что Вильяма что-то тяжко гнетет. Он говорил себе, что нехорошо совать свой нос в чужие дела, если Вильям не хочет этого, и все же дело совсем не в том. Ричард понимал, что чрезмерно занят собственными проблемами – своим братом, вассалами, владениями. Он взваливал многие из них на Вильяма и негодовал, когда тот не выдерживал этой ноши. Весной он точно знал, что у Вильяма неприятности, и все-таки вернулся в Уоллингфорд, чтобы провести ночь в постели с Санцией, вместо того чтобы выслушать друга и попробовать помочь.

– Ты ведь не сердишься, что он не сказал тебе? О, Ричард, не сердись! Он не мог… не потому, что он тебе не доверяет… но… но просто это должно было быть тайной!

Ричард улыбнулся ей.

– Нет, любовь моя, я не сержусь… во всяком случае на Вильяма.

– Мы сможем помочь? – спросила Санция и нахмурила брови. – Я знаю, что в романах все кончается плохо, но… но ведь это живые люди. Мне нравится Вильям. Мне не хотелось бы скорбеть над его могилой.

– Санция! – воскликнул Ричард, неожиданно похолодев. – Вильяму не грозит смерть, да и Элизабет тоже, коль скоро она в Марлоу и в безопасности! Конечно, мы предпримем что-нибудь. Именно поэтому я и пришел поговорить с тобой. Мы должны отправиться в Лондон сразу же, как только ты будешь готова к путешествию. Я поговорю с Генрихом и Бонифацием, чтобы знать, можем ли мы устроить развод или аннулирование брака Элизабет так, чтобы ее сыновья не пострадали.

– Да, конечно. – Глаза Санции радостно заблестели. – А я попрошу Элеонору помочь тоже. Иногда она лучше справляется с Генрихом… особенно в делах такого рода…

Ричард рассмеялся и сжал свою жену в объятиях. Санция – само совершенство, отражение всего лучшего в женщине: она была невинной, в меру глуповатой, любящей и по-женски удивительно практичной.

В спешке и в тревоге Раймонду казалось, что все идет из рук вон плохо после того, как он взял руку Элис для прощального пожатия и с пристани ступил в лодку. Путешествие оказалось мучительно долгим кошмаром. Несколько истекших минут казались целым часом, хотя Раймонд прекрасно отдавал себе в этом отчет. Он видел недвижные звезды на небе и слышал звуки, доносившиеся с берега, – приглушенные голоса, звон металла и громыхание телег на неровной дороге. Звуки говорили о том, что они еще не миновали место расположения отрядов Моджера, и убеждали Раймонда двигаться еще быстрее. Ему стало казаться, что вражеский лагерь раскинулся на целые мили, и, стало быть, это тысячи людей, они пришли для войны, быть может, не только с приставными лестницами, но и с башнями. Если такие силы собрались вокруг Марлоу, крепость не выдержит и часа осады.