Роберта Джеллис - Песнь сирены

– Человек, смертельно раненный, не выдержит пути верхом в сотни миль, – оборвал его Генрих.

– Он ехал не верхом, сир. – На это раз Раймонд говорил почтительно. Он вспомнил, в частности, как Вильям выговаривал Ричарду за его отношение к королю, и неожиданно для себя почувствовал симпатию к Ричарду. Но он понимал также, что, сердя Генриха, едва ли достигнет своей цели. – Кроме того, ведь это не решение самого сэра Вильяма покинуть Уэльс, – продолжал он спокойно. – К тому времени он был слишком болен, чтобы в чем-либо отдавать себе отчет. Это решение графа Херфордского. На жизнь сэра Вильяма несколько раз покушались…

– Раймонд, тебя околдовали! Уверяю тебя, этот человек колдун. Все, что он делает, все выглядит порядочным, даже похищение чужой жены.

– Околдовали? – На мгновение Раймонд застыл, вспомнив красоту Элис. Уж не смотрел ли он на отца Элис ее же глазами? Но как мог Генрих узнать об Элис? В конце концов, как он узнал о леди Элизабет? – Сэр Моджер был здесь до меня? – спросил он.

Генрих отвернулся, не ответив. Король не обязан объяснять что-либо другим!

– Сир, умоляю вас выслушать обе стороны! – взмолился Раймонд. – Хотя бы остановите сэра Моджера, пока улики против него не станут явными. Вызовите сэра Вильяма и допросите его сами. Справьтесь у графа Херфордского о его службе в Уэльсе и его ранениях.

Генрих все еще стоял спиной к Раймонду, но при упоминании имени графа повернулся лицом к племяннику своей жены. Теперь он чувствовал себя более уверенно.

– Я уже писал графу… много дней назад. – Это была ложь – прошло всего четыре дня, но Генрих хотел, чтобы Раймонд поверил тому, что он собирался сказать ему вслед за этим. – Я ожидаю ответа от него в любой момент. Когда ответ придет, мне будет легче что-нибудь решить.

– Слава Богу! – воскликнул Раймонд с таким пылом, что Генриху стало не по себе. – Но если вы не остановите сэра Моджера, слишком поздно будет воздавать должное сэру Вильяму. Говорю вам, Марлоу почти без защиты. У нас около пятидесяти опытных латников, я набрал еще сотню человек, пожелавших служить, но они еще не обучены. Сир, умоляю вас, дайте распоряжение, чтобы сэр Моджер попридержал своих людей.

Генриху все больше и больше становилось не по себе. Уверенность Раймонда в том, что граф Херфордский все подтвердит, означала, что сэр Вильям был действительно тяжело ранен и граф отправил его домой. Это означало также, что Моджер лгал. Возможно, он лгал во всем, за исключением похищения своей жены. Короля вдруг охватила тревога. Ричард, должно быть, уже в Лондоне. Брата он еще не видел, но Санция написала Элеоноре, что они на расстоянии однодневного перехода. Когда это было? Вчера? Позавчера? Если Ричард с Раймондом встретятся…

Но выход из этого тупика есть. Из того, как Раймонд выражает свою просьбу, следует: ему не известно, что люди, которыми располагает Моджер, – наемники короля. Все, что от Генриха требуется, это отозвать их и задержать Раймонда и Ричарда в Лондоне, пока отряды не уйдут. Если Моджер лгал ему, он заслуживает быть покинутым. Генрих чувствовал, что имеет право отомстить этому лжецу, который вынудил его быть несправедливым к лучшему другу своего брата. Сэр Моджер должен быть наказан за это преступление! К тому же, если сэр Моджер (а не сэр Вильям!) умрет, он никогда не сможет рассказать, что его люди наняты королем.

– Да, ты прав. Я все сделаю, – сказал Генрих.

– Благодарю вас, дядя, благодарю вас! – воскликнул Раймонд, бросаясь на колени и целуя Генриху руку.

Король улыбнулся и приосанился. Он сделал правильное решение. Раймонд вел себя прекрасно, и Ричард будет доволен. Вне сомнений, подозрения относительно сэра Вильяма навязали ему умышленно. И он поступил весьма мудро, послав Раймонда выяснить правду, вместо того чтобы действовать против сэра Вильяма открыто.

– Не изволите ли вы дать приказ немедленно, чтобы я мог доставить его? – спросил Раймонд.

– Ты доставишь его? Ни за что!

– Но я должен вернуться, должен! – Голос Раймонда срывался от возбуждения.

Поскольку Генрих убедил себя в своей полной невиновности, его уже ничто не тревожило и он мог получше разглядеть Раймонда. Плащ в грязных пятнах, впавшие глаза, зеленоватые тона под смуглой кожей… Молодой рыцарь измучен. Король, у которого действительно было доброе сердце, когда не задета его почти детская гордыня и в нем не закипает злость, обнял Раймонда за плечи.

– Ну… ну же, – успокаивал он Раймонда. – Позволь мне все сделать самому.

– Но почему я не могу вернуться? Я должен знать, что произошло дальше.

– Ты и узнаешь, – спокойно согласился Генрих, понимающий, как он должен поступить и очень довольный собой, – после отдыха. Когда ты в последний раз ел или спал, Раймонд?

– Какое это имеет значение? Со мной все будет в порядке, обещаю. Моя лошадь устала, но если вы одолжите мне другую…

– Раймонд, подумай сам! – рассмеялся Генрих. – Сэр Моджер знает тебя как наемника сэра Вильяма. Если ты приедешь с приказом от меня, поверит ли он тебе? Разве не более вероятно, что он заподозрит обман, уловку? Он вполне может так рассудить – и кто осудит его? – Генрих знал, что говорит неправду. Он представил Моджеру Раймонда как своего племянника, о чем Раймонд не догадывался. – Когда наступление прекратится, ты вернешься туда, – пообещал король.

– Но я не буду знать, придет ли вовремя ваш приказ. Позвольте мне поехать с вашим посланником. Позвольте…

– Нет. Ты похож на мертвеца. Тебе надо поесть и поспать. А потом мы посмотрим. И не спорь со мной, Раймонд, иначе ты заставишь меня думать, что сэр Вильям околдовал тебя. К тому же чем дольше мы спорим с тобой, тем дольше будет готовиться приказ.

Раймонд не нашелся, что ответить, и стоял, покусывая пальцы, когда Генрих подошел к двери и позвал Майкла Беле. Он представил ему Раймонда. Беле не понравилось прибытие некоего родственника королевы, он не помнил даже, что видел Раймонда когда-нибудь. Тем не менее он вежливо поклонился, получив королевский приказ предоставить Раймонду спальню, накормить и одеть его.

– Ступай, – сказал Генрих, подталкивая Раймонда к двери.

– Приказ! – взмолился Раймонд.

– Да-да, – успокоил его король и велел Беле позвать сюда Тибальда.

Едва он произнес имя писаря, его, как молнией, ударило. Именно Тибальд рассказал ему историю с сэром Вильямом и привел сэра Моджера. Какая-то тень мелькнула на лице Генриха, когда вошел писарь после ухода Беле и Раймонда. Генрих до сих пор верил Тибальду, и ему не нравилось, что его мнение о нем оказалось ошибочным.

Увидев хмурое лицо короля, Тибальд тут же решил послать сэра Моджера ко всем чертям и спасать собственную шкуру. У него уже было время все обдумать, и поэтому его объяснения по поводу всего дела были очень гладкими. После того как он повинился, отрекся и извинился, Генрих поздравлял себя с тем, что не поступил как последний дурак: его умный писарь и сам был обманут и, не желая того, обманул короля. Он простил Тибальда, который униженно бормотал извинения. Затем, гордясь своими справедливостью и великодушием, он велел Тибальду послать одного из оруженосцев за Филипппом д'Арси, приготовить все необходимое и его королевскую печать для приказа, предписывающего Моджеру отказаться от осады Марлоу.