Адель Эшуорт - Украденные чары

Затем медленно она обернулась к нему, словно почувствовав его присутствие, и посмотрела ему в глаза, на ее губах появилась еле заметная полуулыбка.

Джонатан вдруг почувствовал себя подростком, его сердце сильно забилось, во рту пересохло, и все это только оттого, что она улыбалась ему одному. Он не заметил ни страха, ни беспокойства в ее взгляде. Что бы она ни услышала у двери библиотеки графа, если вообще Натали что-то услышала, это вряд ли ее обеспокоило или она умело это скрывала.

Заложив руки за спину, Джонатан медленно подошел к дамам, которые замолчали, заметив его приближение.

— Не хочешь ли прогуляться со мной в саду, Натали? — Мадлен посмотрела на него.

— О да, идите немного пройдитесь, — посоветовала она.

— Но сейчас ожидается появление дочери графа. И было бы неучтиво не поприветствовать ее, — возразила Натали.

Джонатан наклонился к ней ближе и тихо произнес:

— Лучшего времени и не найти. Все останутся здесь.

Он видел, что Натали колеблется, ей очень хотелось поскорее узнать все новости, которыми, как она понимала, молодой человек не мог поделиться в присутствии остальных. Мадлен заговорила со своей знакомой на французском, а это значило, она уже приняла к сведению то, что Джонатан и Натали сейчас пойдут на прогулку. Он взял девушку за руку и молча вывел в фойе, затем через парадную дверь они прошли в сад.

Но там были еще и другие люди. Три или четыре пары прогуливались вдоль дорожки, взявшись за руки, тихо разговаривая и смеясь. В теплом ночном воздухе витал запах цветов и свежескошенной травы. Свет, падающий от ламп, ложился на тропинку желтоватыми пятнами. Звуки музыки и обрывки фраз, доносившиеся из танцевального зала через открытые окна, смешивались с жужжанием ночных насекомых и отдаленным шумом прибоя.

Джонатан обнял Натали и слегка прижал к себе. Девушка не стала сопротивляться. Они не обмолвились и словом с тех пор, как вышли из дома, но она не волновалась и не торопилась задавать вопросы, а просто наслаждалась его близостью в таком чудесном месте.

— Тебе нравится здесь? — спросил Джонатан.

— Да. Здесь красиво. — Натали взглянула на него искоса.

— А тебе?

Молодой человек посмотрел ей в лицо. Оно было наполовину освещено. Натали улыбалась, но в ее глазах читался немой вопрос.

— Да. Но мне особенно нравится, что со мной здесь ты. Она уже знала его такую манеру говорить — серьезную и осторожную. И от этого у нее сразу поменялось настроение, улыбка на ее лице несколько поблекла. Натали снова посмотрела в глубь сада. В полном молчании они прошли еще немного, пока перед ними не появилась скамья из кованого железа, стоявшая у северо-восточного угла дома. Джонатан жестом предложил Натали присесть.

— Джонатан…

— Мне хотелось бы кое о чем тебя спросить, Натали, — сказал он.

Сначала она поколебалась, а потом села на скамью и расправила свои юбки. Джонатан встал напротив и скрестил на груди руки.

— Пожалуйста, — умоляюще попросила Натали, взмахнув рукой.

Молодой человек понимал, девушке не терпится поскорее задать множество вопросов о том, что так ее волновало, но она сдерживала себя, чтобы дать Джонатану возможность рассказать ей о самой важной встрече, ради которой она и приехала во Францию. В этот момент он почувствовал, что обладает над ней некой властью, и, улыбнувшись, посмотрел Натали в лицо, слабо освещенное золотистым светом лампы.

Наклонив голову, молодой человек с любопытством спросил:

— Насколько хорошо ты говоришь по-французски? — Этот вопрос необыкновенно удивил ее, и он знал, что так и будет. Именно такое озадаченное выражение лица Джонатан и хотел увидеть. Девушка не имела ни малейшего представления, куда он собирался повернуть разговор.

Она неловко зашевелилась на скамье, нетерпеливо теребя свой сложенный веер.

— Очень странный вопрос.

Молодой человек опустил голову и потер кожаной подошвой ботинка гальку на дорожке.

— В этом вопросе нет ничего необычного или чего-то такого, что привело бы тебя в смущение, Натали.

Она помолчала немного, затем вздохнула и села поудобнее

— Я свободно говорю по-французски, но мне непонятно, почему это тебя так волнует.

Джонатан не удивился ее ответу, но где-то в глубине душ, вдруг почувствовал смутное беспокойство. Глядя ей в глаз, он задал еще один вопрос:

— И учила тебя требовательная гувернантка? — Натали натянуто улыбнулась:

— Моя мать очень настаивала на этом. Она не хотела, чтобы я потеряла свое наследство.

Джонатан удивленно вскинул брови:

— Потеряла наследство?

Лицо Натали стало серьезным, она обхватила себя руками, и грудь при этом немного приподнялась. Джонатан старался не смотреть на вырез ее платья.

Наконец Натали пробормотала:

— Мой дедушка со стороны матери был графом Бурже.

Молодой человек замер на месте, размышляя над ее словами. Он не мигая смотрел на нее в течение нескольких секунд, но девушка этого не заметила и продолжала:

— Он был богатым и уважаемым человеком до революции. Тогда ему уже исполнилось девяноста два года. В одну ночь он потерял все, крестьяне сожгли его поместье, но ему удалось спрятать у себя на теле несколько золотых вещиц. Кое-что он отдал своему тюремщику, который помог моему деду бежать. Через два дня его собирались доставить в Париж, чтобы осудить и затем казнить, к чему призывали епископ Блуа и все радикальное духовенство. Но ему удалось перебраться в Англию, так же как и некоторым другим французским аристократам. Через несколько лет, сколотив себе небольшое состояние на торговле, он на моей бабушке, и у них родились три дочери и сын. Моя мать была младшей.

Джонатан не ожидал такого поворота событий.

— Почему ты мне не рассказала об этом раньше?

— О Боже, Джонатан. Это звучит так, словно я намеренно скрываю от тебя какой-то важный секрет. — Натали снова стала теребить веер. — Это не то, о чем следует говорить в обществе.

С этим невозможно поспорить. Быть на четверть француженкой не является чем-то предосудительным. Но, с другой стороны, такое положение дел считается не слишком удачным для хорошего брака. Ведь это значит, что дедушка и бабушка вашей невесты, а также дальние родственники — католики. Незначительные на первый взгляд факты из родословной семьи могут дать в светском обществе почву для слухов и сплетен. Англичане всегда считали французов в сексуальном отношении распущенными и не испытывали слишком большого уважения к их культуре. Поэтому, думал Джонатан, вероятно, какие-нибудь близкие друзья семьи посоветовали Натали просто не упоминать о дедушке с французскими корнями.

Он прислонился к столбу, на котором висела лампа.

— Тогда почему ты никогда не говорила по-французски? — Она весело улыбнулась: