Марджори Фаррелл - Бессердечный лорд Гарри

— А, молодого военного. Я забыл, что он лорд.

— В Лондоне он ухаживал за мной.

— Бьюсь об заклад, что не он один.

— Но он был настойчивее других. Несколько дней назад он вывел меня на балкон. Мы танцевали, было жарко, и нам захотелось подышать свежим воздухом. И он поцеловал меня, — закончила она, смущенно опустив глаза.

— А вы не хотели этого, мисс?

— Нет.

— И он перестал вас целовать?

— Нет.

Габриэль стукнул палкой по земле.

— Может, нам с Бенджамином не стоило его спасать. Не думал, что он такой негодяй.

— Честно говоря, Габриэль, он не так уж виноват. Он полагал, что мне приятны его поцелуи.

— А вам было ни капельки не приятно? — Что-то случилось со мной, Габриэль. Я перегнулась через перила, чтобы отстраниться от него, а он склонился надо мной, стал целовать крепче и вдруг… я испытала ужасное чувство. Потом, дома, я попыталась разобраться в своих ощущениях и вдруг вспомнила… В воспоминании я была здесь, и ты тоже. Ты кричал кому-то, чтобы он отпустил меня. — Голос Лин-нет дрожал, и ей пришлось собрать все свое мужество, чтобы посмотреть Габриэлю в глаза. — Как ты думаешь, я вспомнила какой-то ночной кошмар или что-то действительно было?

Габриэль погладил ее руки и уставился в землю. Его лицо, красное от постоянного пребывания на воздухе, покраснело еще больше от чувства неловкости, которое он испытывал, потому что мисс Лин-нет пришлось говорить с ним о вещах, которые не принято обсуждать.

Наконец он произнес:

— Нет, это не было кошмарным сном.

— Значит, кто-то сделал со мной что-то нехорошее? Это случилось, когда мне было девять или десять лет?

Габриэль сжал ее руки так, что она поморщилась от боли.

— Извините, мисс, — сказал он, поняв, что причинил ей боль. — Я не уверен, что смогу рассказать вам.

— Мне необходимо знать, Габриэль. Пожалуйста, не стесняйся.

— Это был Томас Хэллок.

Как только он произнес это имя, Лин-нет содрогнулась. Как наяву перед ней возникло красное лицо Томаса Хэллока, пастуха, какое-то время работавшего у них. Она даже почувствовала его зловонное дыхание. Воспоминание возникло мгновенно, как будто имя Томаса Хэллока было ключом к нему. Его имя и голос Габриэля.

В то лето ей было почти десять. Она и тогда увлекалась чтением и так же отличалась от Кейт, как сейчас. Когда Кейт хотелось поиграть, она либо шла в сарай, чтобы повозиться с маленькими котятами, либо каталась на толстом маленьком пони, которого купил для них отец, либо играла с Гаретом. Иногда Линии присоединялась к ней, но больше всего ей нравились игры-представления. Время от времени она уговаривала Кейт разыграть с ней сцены из баллад о Робин Гуде. Однажды их даже отправили спать, лишив ужина, когда они вернулись домой промокшие до нитки после представления сцены боя на мосту между Робином и Малюткой Джоном. Линии изображала последнего, поскольку была выше сестры.

Отец привил ей любовь к легендам о рыцарях короля Артура. И в то утро она представляла себя Гаретом, отправившимся спасать Линнет. Она никогда не играла женщин в подобных представлениях, даже когда женщина носила ее имя, потому что ей хотелось приключений. Она встала на рассвете, набросила старый плащ, взяла на кухне хлеба и сыра и вышла из дома, когда солнце еще не разогнало утренний туман.

Все вокруг было мокрым. Было так хорошо оказаться на улице в такое туманное утро, когда все еще спали. Она так увлеклась игрой в Гарета, что тень, выступившая из тумана, показалась ей плодом воображения. Но это был человек, который схватил ее за руку.

Он ничего не говорил, и это, наверное, было самое страшное. Она шла, целиком поглощенная своим представлением, и вдруг грубые руки схватили ее и прижали к каменной стене. Чьи-то губы прижались к ее губам, стараясь раздвинуть их.

Они были довольно далеко от дома, так что их не могли увидеть. Она не могла издать ни звука: рот был зажат. Она с ужасом ощутила, как его рука шарит у нее между ног, как будто притянутая магнитом. Неужели она сделала что-то такое, что привлекло его? Она испытала громадное облегчение, когда он убрал руку, но оказалось, что он сделал это, чтобы задрать ей юбку и шарить уже под ней. Его пальцы нащупали самое интимное место, и она задохнулась от боли, когда он попытался просунуть их внутрь.

И тут она закричала и увидела сквозь туман приближающуюся фигуру. Сначала она подумала, что это сообщник человека, который мучил ее, но, услышав его крик, поняла, что это Габриэль.

— Отпусти ее, ублюдок, отпусти ее! Хэллок отпрянул от нее, пораженный, как и она, возникшим из тумана привидением, каким казался Габриэль.

Секунду спустя Габриэль набросился на ее мучителя, оторвал его от Линнет и одним ударом свалил на землю. Линнет смотрела как будто издали на человека, корчившегося у ее ног, а Габриэль колотил его палкой по плечам, обзывая такими словами, которых она никогда не слышала. Когда Габриэль замахнулся палкой для удара по шее Томаса, Линнет остановила его.

— Нет, Габриэль, не надо! Ты убьешь его.

Старый пастух содрогнулся и медленно отвел в сторону палку. Хэллок выбрался из-под нависшего над ним оружия и сначала пополз, а потом побежал вниз по склону горы. Габриэль повернулся к ней, и Линнет чуть не упала к нему на руки.

— С вами все в порядке, мисс? Он ничего не сделал вам?

— Нет, только поцеловал, — едва проговорила Линнет.

— Точно?

Линнет ни за что на свете не могла бы рассказать об этой руке, пытавшейся проникнуть в нее. Не могла сказать Габриэлю и не могла даже представить, что когда-нибудь расскажет родителям. Если она расскажет, они посмотрят на нее и подумают, что в ней, Линии, есть что-то такое, что побудило Хэллока распустить руки.

— Пойдемте, я отведу вас домой, и мы расскажем обо всем вашим родителям. Они сообщат шерифу, чтобы он занялся им.

— Нет, Габриэль, пожалуйста, не надо, — сказала она умоляющим голосом. — Я уверена, Хэллок никогда здесь больше не покажется. Я не могу ни с кем говорить об этом. Это так стыдно.

Габриэль возражал ей, но у нее началась истерика, и он уступил. Она и так много натерпелась, и он опасался подвергнуть ее новому испытанию. Возможно, через несколько дней, когда она отойдет от пережитого, то сама расскажет родителям.

— Хорошо. Я отведу вас домой, мисс. И обещайте, что никогда больше не будете гулять одна, как сегодня.

Линнет кивнула в знак согласия. Габриэль довел ее до задней двери дома.

— Вы уверены, что сейчас с вами все в порядке?

— Да, Габриэль. И спасибо тебе. Линнет посмотрела на старого пастуха с такой благодарностью, что у него чуть сердце не разорвалось, когда он смотрел, как она повернулась, распрямила узкие плечики и вошла в дом.

— Я всегда сомневался, что поступил правильно, мисс, не рассказав об этом вашему отцу.