Дороти Гарлок - Ветер надежды

Доктор снова стал есть и надолго замолчал. Проглотив, он добавил:

– Печально, очень печально.

– Мистер Клейхилл умирает?

Уоррен взглянул на милую хозяйку, задававшую столько вопросов. Он также посмотрел на Кейна, нетерпеливо ожидавшего ответа, да и все остальные, похоже, проявляли неожиданный интерес к судьбе Адама Клейхилла. Лишь старик, занимавшийся его лошадью, да двое ковбоев молча продолжали есть.

– Доктор, – снова нарушила молчание Элли. – Я миссис Клейхилл и имею полное право знать, в каком состоянии находится мой супруг.

Трезвый и спокойный голос Элли заставил всех поднять глаза. В комнате воцарилась тишина. Доктор просто онемел от такого поворота, но быстро опомнился. Чего не бывает в жизни!

– Извините, я и не подозревал, .. Мистер де Болт представил вас как…

– Хилл. Мой сын и я взяли себе эту фамилию. Видите ли, мы с мистером Клейхиллом давно не живем вместе. Тем не менее он остается по закону моим мужем. Он при смерти?

– Мистер Клейхилл в сознании, но возможность говорить полностью утеряна. Он может прожить несколько дней, а может и год. Вполне возможно, что он уже умрет к тому моменту, когда я приеду со следующим визитом. Обычно пациент после подобного удара живет лишь несколько дней. Если же этот срок благополучно минует, то у него появится шанс прожить месяцы и даже годы, при условии хорошего ухода, конечно. Иногда паралич остается до самой смерти, иногда исчезает через несколько месяцев, может пройти частично, может полностью. Невозможно предсказывать что-либо точно, все зависит от сил организма и его способности сопротивляться болезни.

– Кто за ним ухаживает? — Э-э… там его дочь.

– Падчерица, – быстро поправила Элли.

– Известны случаи, когда пациенты быстро восстанавливают физические силы, в то время как их разум остается затуманен. Потеря речи после удара наступает чаще всего, если парализует правую часть тела, что и произошло с моим пациентом. Интересно, что мистер Клейхилл все слышит и отлично понимает, что ему говорят, но совершенно неспособен вымолвить хоть слово.

– Его падчерица хорошо заботится о нем?

– По-настоящему за ним ухаживает мексиканка, да еще слуга негр. У мисс Клейхилл, кажется… э-э… нет должного терпения для ухода за лежачими больными.

Доктор быстро бросил взгляд на Элли и Кейна и густо покраснел.

– Возможно, вы пожелаете…

Он резко оборвал фразу, заметив ледяное выражение глаз Элли.

Джон встал из-за стола, громко застучав сапогами по дощатому полу. Хукеры словно ждали этого и тоже, как по команде, вскочили. Напряжение достигло апогея.

– Если хотите, док, то я запрягу вам нашу лошадку. И не волнуйтесь за свою гнедую. Она передохнет, и через день-два вы ее не узнаете.

– Буду вам весьма обязан.

После ухода Хукеров и Джона Элли медленно встала и поставила на стол кофейник. Она налила всем кофе и, когда подошла к Генри, положила ему на плечо руку, словно нуждалась в его поддержке. Генри и Мэри Бэн сидели рядышком, и Элли видела, как малышка стиснула руку Генри. Все-то она понимает, с благодарностью подумала Элли. Слава Богу, что она так любит Генри!

– Тьфу, пропасть! Я и позабыла про пирог. А Джон так просил испечь его! Ладно, оставлю ему кусочек на ужин.

Больше об Адаме Клейхилле не было сказано ни слова до самого отъезда доктора.

– Миссис Клейхилл…

– Зовите меня, как все, миссис Хилл, доктор.

– Вы позволите мне заехать к вам завтра?

– Было бы славно, если бы вы поспели к обеду или ужину.

– Благодарю вас, мэм. Должен признаться, что это был лучший обед с тех пор, как я прибыл в Колорадо.

– Теперь моя очередь поблагодарить вас – за столь высокую оценку моего кулинарного искусства.

Когда доктор уехал, Кейн и Генри вернулись к столбам, которые уже почти обозначили границы кораля. Женщины принялись за уборку и мытье посуды.

– Девочки, вы не будете против, если я ненадолго удалюсь к себе в комнату? – спросила Элли, рассеянно глядя в окно.

– Конечно, нет, тетя Элли. Мы с Мэри Бэн сейчас нагреем воды и помоем посуду. Это не займет и десяти минут.

– Мне надо немного подумать… побыть одной. Элли посмотрела на Ванессу.

Племянница подошла к ней, нежно обняла, на секунду крепко стиснула ее плечи и подтолкнула к двери. Затем она прислушалась к удаляющимся шагам тети и принялась за дело.

– Что это значит, Ванесса? Думаешь, она все еще любит того подлого старикашку? – Мэри Бэн уже наливала горячую воду из чайника в огромную сковороду.

– Не знаю. Она любила того, каким он ей казался годы назад.

– Я очень надеюсь, что она его разлюбила. Было бы еще лучше, если бы она его возненавидела. Тогда ей будет не так больно, когда он умрет. И пусть ему воздастся но заслугам за то, что он сотворил с ней и Генри.

Вытирая посуду, Ванесса размышляла над словами Мэри Бэн. Элли как-то сказала ей, что любовь и ненависть – самые сильные человеческие чувства. Они уживаются рядышком в людском сердце, ведя между собой постоянную борьбу. Именно поэтому люди иногда причиняют боль самым дорогим для них существам. Как и Мэри Бэн, Ванесса надеялась, что любовь Элли переросла в ненависть. Потому что если кто на земле и заслужил ненависти, то это был Адам Клейхилл.

Вечером, после того как посуда после ужина была вымыта и Хукеры с Джоном собрались отправиться в свой сарай, Элли сделала заявление, заставшее всех врасплох.

– Я решила, что Генри, Мэри Бэн и я отправимся на ранчо Клейхилла, и я займу подобающее мне положение хозяйки дома миссис Клейхилл.

Искренность Элли не вызывала сомнений.

– Тетя Элли! – Ванесса не смогла скрыть изумления.

– Прежде чем вы начнете возражать, я хотела бы объяснить, почему я приняла подобное решение. Сегодня я еще раз перебрала в памяти все двадцать лет, прошедшие с тех пор, как Адам Хилл бросил меня. Я сидела и вспоминала свое отчаяние, когда узнала, что осталась не просто одна, а еще и беременной. Денег у меня не было. Родители умерли, крыши над головой тоже не было. Существовали лишь сестра и ее муж, которые могли мне помочь. Слава Всевышнему: они с радостью сделали это. Там и родился Генри, и мой зять сам принял роды.

Тихие слова Элли отчетливо звучали в полной тишине.

– Я осталась жить на ферме зятя, растила сына и Ванессу, мать которой умерла после родов. Мой муж, отец Генри, отвернулся от нас и бросил, словно мы ничего не значим. Он получал мои письма, где я умоляла поведать хоть что-нибудь о судьбе того, кого считала своим мужем, и оставался глух к моему отчаянию. Все эти годы он жил здесь, целый и невредимый, в то время как я проливала слезы и горевала о нем.

Прежде чем продолжить, Элли взглянула на лица окружающих. Ее чудесные глаза затянулись влагой, когда она посмотрела на своего красивого сына, сидевшего на стуле рядом с молодой женой.