Диана Гэблдон - Стрекоза в янтаре. Книга 2

— Я всегда считала, что неслучайно Scot [8]рифмуется с plot.

— Что? — Мужчины с удивлением посмотрели на меня.

— Ничего, — покачала я головой. — Просто голос крови.

Я осталась в Эдинбурге, а Джейми и его дядя-соперник отправились к принцу утрясать свои дела. Я могла бы остановиться в Холируде, но нашла себе жилище в одном из переулков над Канонгейтом. Это была тесная, сырая комнатенка, но я проводила в ней немного времени.

Узники Толбута не могли оттуда выйти, но ничто не мешало посетителям навещать их. Фергюс и я приходили в тюрьму каждый день и за небольшую взятку передавали людям из Лаллиброха пищу и лекарства. Теоретически разговаривать с заключенными один на один не разрешалось, но, смазав соответствующим образом тюремный механизм, мне удалось два или три раза поговорить с кузнецом Россом наедине.

— Это моя вина, леди, — сразу сказал он, едва увидев меня. — Нужно было уходить маленькими группами, по три, четыре человека, а не вместе, как это сделали мы. Но я боялся растерять людей — ведь большинство из них никогда не удалялось от своей деревни более чем на пять миль.

— Не вините себя, — успокаивала я его. — Из того, что мне известно, это чистая случайность, вам просто не повезло. Не волнуйтесь, Джейми отправился в Стирлинг к принцу. Скоро он освободит вас.

Кузнец кивнул и усталым движением руки пригладил волосы. Ничто в этом грязном, нечесаном человеке не напоминало того крепкого, уверенного в себе мастерового, каким он был несколько месяцев назад. И все же он улыбнулся мне и поблагодарил за еду.

— Если бы не вы, — признался он, — нам бы худо пришлось. Здесь дают немного помоев, и все. Как вы думаете, миледи… — Он замялся. — Вы не смогли бы достать несколько одеял? Я бы не просил, но у четырех наших лихорадка, и…

— Постараюсь, — ответила я.

Я вышла из тюрьмы, размышляя, как же мне это сделать. Основная армия ушла на юг — завоевывать Англию, но Эдинбург все еще оставался оккупированным городом. Солдаты, лорды, прихлебатели всех мастей постоянно приезжали и уезжали из города, и потому товаров было мало, и они были дороги. Одеяла и теплую одежду найти можно, но стоили они кучу денег, а в моем кошельке оставалось ровно десять шиллингов.

Был в Эдинбурге один банкир, мистер Уотерфорд, который в прошлом вел кое-какие дела с Лаллиброхом, но несколько месяцев назад Джейми, боясь, что банковские вклады могут быть захвачены королем, изъял их из банка. Деньги были обращены в золото, часть его переправили Джареду во Францию на хранение, часть спрятали в доме. И то и другое было сейчас одинаково недосягаемо.

Я остановилась на булыжной мостовой, чтобы подумать. Меня толкали со всех сторон, а я стояла и размышляла. Денег у меня нет, но есть несколько ценных вещей. Горный хрусталь, который Раймонд дал мне в Париже. Сам камень большой ценности не имел, другое дело — оправа и цепочка. Мои обручальные кольца… Нет, с ними я расставаться не хочу, даже на время. Но вот жемчуг… Я сунула руку в карман и нащупала изнутри жемчужное ожерелье, которое я зашила в шов юбки, — его подарил мне Джейми в день свадьбы.

Маленькие, неправильной формы жемчужины цвета воды, гладкие и тяжелые, перекатывались под моими пальцами. Не столь дорогое, как восточный жемчуг, это было все же прекрасное ожерелье с ажурными золотыми колечками между бусинками. Ожерелье принадлежало матери Джейми, Элен. Я подумала — вероятно, ей было бы приятно узнать, что оно сослужило добрую службу ее людям.

— Пять фунтов, — твердо сказала я. — Оно стоит десять, я могла бы получить шесть, если бы потрудилась подняться вверх по холму до следующего магазина.

Я не имела понятия, так это или нет, но сделала движение, будто собиралась забрать ожерелье с прилавка и покинуть лавку ростовщика. Ростовщик, мистер Сэмюэлс, быстро прикрыл рукой ожерелье. Его торопливость подсказала мне, что начинать следовало с шести фунтов.

— Ладно, три фунта десять шиллингов, — сказал ростовщик. — Конечно, я пущу по миру свою семью, но ради такой прелестной леди, как вы…

Маленький звоночек над дверью позади меня звякнул, дверь открылась, послышался звук торопливых шагов по стертым доскам.

— Извините меня, — прозвучал девичий голосок, и я обернулась, забыв об ожерелье, — тень от лампы ростовщика упала на лицо Мэри Хоукинс. За последний год она подросла и пополнела. В ее манерах появилась особая женственность и достоинство, но она все еще была очень молода. Мэри заморгала и тут же бросилась на меня с радостным криком, ее меховой воротник защекотал мой нос, когда она крепко обняла меня.

— Что ты здесь делаешь? — спросила я, высвободившись наконец из ее объятий.

— Здесь живет п-папина сестра, — объяснила она. — Я гощу у нее. Или вы имеете в виду, что я делаю здесь? — Она обвела рукой темное помещение мистера Сэмюэлса.

— И это тоже, — сказала я. — Но подожди немного. — Я повернулась к ростовщику: — Четыре с половиной фунта, или я поднимаюсь на холм. Решайте скорее, мне некогда.

Ворча себе под нос, мистер Сэмюэлс потянулся к ящичку под прилавком, а я повернулась к Мэри:

— Мне нужно купить несколько одеял. Ты пойдешь со мной?

Мэри выглянула на улицу, там стоял слуга в ливрее, явно поджидая ее.

— Да, если потом ты пойдешь со мной. О, Клэр, я так рада видеть тебя! Он п-прислал мне записку, — сообщила Мэри, когда мы спускались с холма. — Алекс. Друг принес мне от него письмо. — При упоминании его имени ее лицо просветлело, но маленькая складочка между бровями не разгладилась. — Когда я узнала, что он в Эдинбурге, я попросила папу отпустить меня навестить тетю Милдред. Он не воз-возражал, — с горечью добавила она. — Ему было больно с-смотреть на меня после всего, что случилось в Париже. Он с радостью отпустил меня из своего дома.

— Значит, ты видела Алекса? — Мне было интересно, как идут дела у молодого викария с тех пор, как я в последний раз виделась с ним. И было также любопытно узнать, как он осмелился написать Мэри.

— Да. Но он не просил меня приходить, — торопливо добавила она. — Я с-сама пошла к нему. — Ее подбородок гордо поднялся, но голос слегка дрожал. — Он… он не написал бы мне, но он думает, что умирает, и х-хотел, чтобы я… з-знала…

Я обняла ее за плечи и быстро увлекла в один из переулков, подальше от людского потока.

— Все в порядке, — говорила я, беспомощно поглаживая ее и зная: что бы я ни сделала, все будет напрасно. — Ты пришла, увиделась с ним, и это самое главное.

Мэри молча кивнула и высморкалась.

— Да, — произнесла она наконец хриплым голосом. — У нас было… два месяца. Я п-постоянно повторяю себе, что у нас было больше, чем у других людей… Два месяца с-счастья, но мы потеряли… так много времени, Клэр, а… его уже не вернуть!