Диана Гэблдон - Барабаны осени. О, дерзкий новый мир!

Дождь наконец кончился. Когда они обогнули вершину горы и выбрались на склон над долиной, Вилли негромко вскрикнул от восхищения и удивления и приподнялся в седле. На фоне убегавших от них темных дождевых облаков вспыхнула огромная яркая радуга, перекинувшая свою дугу от склона далекой горы прямо в мерцающую чистым светом долину, лежавшую прямо под ними.

— О, это потрясающе! — воскликнул Вилли. Он повернулся к Джейми, и на его лице сияла широкая улыбка. Все разногласия были забыты. — Вы когда-нибудь видели подобное, сэр?

— Нет, никогда, — покачал головой Джейми, улыбаясь в ответ. Он вдруг с ужасом осознал, что вот эти несколько дней в безлюдных горах могут действительно оказаться последними, когда он будет видеть и слышать Вильяма… И как же он надеялся, что ему не придется причинить мальчику новую боль!

Ночуя в лесу, он всегда спал очень чутко, и раздавшийся где-то неподалеку некий звук сразу же разбудил его. Он несколько мгновений лежал неподвижно, не будучи уверенным, что именно он услышал. Потом до него донесся короткий сдавленный вздох и едва слышный плач.

Ему хотелось сейчас же повернуться к мальчику, обнять его, утешить. Но ведь парнишка изо всех сил старался, чтобы Джейми ничего не заметил; он был достоин того, чтобы никто не посмел ранить его гордость. И потому Джейми продолжал лежать не шевелясь, глядя в необъятное небо над собой, и прислушиваясь.

Нет, вряд ли мальчик плакал от страха; Вильям уже продемонстрировал свою отвагу, доказал, что ничуть не страшится ночевать под открытым небом, в темном лесу, а если бы он заметил неподалеку какого-то крупного зверя, то уж конечно не стал бы заливаться слезами, а просто разбудил бы Джейми. Не заболел ли парнишка? Он давился вздохами, у него, судя но звукам, перехватывало в горле… может, ему очень больно, а он слишком горд, чтобы пожаловаться… Именно страх перед болезнью заставил Джейми заговорить; ведь если их настигла корь, им нельзя терять время, он должен тогда как можно скорее отвезти мальчика к Клэр.

— Милорд? — мягко окликнул парнишку Джейми.

Всхлипывания мгновенно прекратились. Джейми услышал, как Вилли громко сглотнул, и тут же до него донесся шорох кожаного рукава — мальчик вытер лицо.

— Да? — отозвался юный граф с достойным похвалы старанием заставить свой голос звучать ровно и спокойно.

— Ты здоров, милорд? — Он мог бы уже с уверенностью и сам сказать, что с мальчиком все в порядке в смысле кори, но тем не менее следовало убедиться. — У вас нет колик? Бывает иногда такое от сушеных яблок.

С другой стороны костра донесся глубокий вздох и легкое посапывание, что свидетельствовало о попытке незаметно прочистить забитый нос. Огонь уже угас, только угли светились в темноте; но все же Джейми видел темные очертания сидевшей на корточках фигурки, съежившейся, несчастной…

— Я… а… ну да, я почувствовал что-то такое… что-то в животе.

Джейми сел, и плед соскользнул с его плеч.

— Ну, в этом нет ничего страшного, — негромко сказал он. — У меня есть с собой снадобье, которое лечит всякие расстройства желудка. Ты подожди минутку, милорд, я только принесу воды.

Он встал и отошел от костра, тщательно уводя взгляд в сторону от мальчика. К тому времени, когда он вернулся от ручья с полным котелком, Вилли уже успел хорошенько высморкаться и вытереть лицо, и теперь сидел, согнув колени и положив на них голову.

Джейми не смог удержаться и слегка коснулся волос мальчика, проходя мимо него. Чертовски фамильярно. Темные волосы были мягкими, теплыми, слегка влажными от пота.

— Что, жмет в кишках, да? — вежливо спросил он, опускаясь на колени и пристраивая котелок над костром, чтобы вскипятить воду.

— Мм… э-э… — промычал Вилли, уткнувшись лицом в собственные коленки.

— Ничего, такое быстро проходит, — заверил его Джейми. Он потянулся за своим спорраном, порылся в лежавших там мелочах и наконец отыскал небольшой полотняный мешочек, врученный ему на дорогу женой, — в мешочке хранилась смесь сушеных цветов и листьев. Он не знал, как могла Клэр догадаться о том, что это зелье может им понадобиться в дороге, но он давно уже научился не задавать ей вопросов в том, что касалось исцеления, — неважно, души или тела.

На мгновение его охватило чувство горячей благодарности к Клэр. Он ведь видел, как она смотрела на мальчика, и прекрасно понимал, что она должна была чувствовать. Конечно, она знала о существовании этого парнишки, но видеть живое доказательство того, что ее муж делил постель с другой женщиной — это уже нечто такое, что трудно вынести, да нельзя и требовать такого от жены. И нечего удивляться, что ей явно хотелось исцарапать в кровь Джона за то, что тот притащил в ее дом этого мальчика.

— Оно через минуту будет готово, — сообщил он юному графу, растирая пахучую смесь между ладонями и бросая ее в деревянную чашку, — точно так, как это делала Клэр.

Нет, она его не укоряла. Не за это , по крайней мере, подумал он, вдруг вспомнив, как она вела себя, узнав о Лагхэйр. Она тогда налетела на него, как дьяволица… то же было, когда она услыхала о Женевьеве… Ну, ведь мать мальчика умерла, может, поэтому Клэр так отнеслась к Вилли?

И только теперь он осознал это, и его словно пронзило мечом. Мать Вильяма была мертва. Не его настоящая мать, которая скончалась, едва успев произвести его на свет, — нет, теперь умерла та женщина, которую он называл мамой всю свою жизнь. А если та же судьба постигнет и его отца? То есть того человека, которого Вильям считал своим отцом… ведь он сейчас лежал, заразившись болезнью, которая всего несколько дней назад на глазах мальчика убила другого…

Нет, не страх перед горами заставил парнишку давиться слезами в темноте. Это было горе, глубокое горе, и Джейми Фрезер, сам лишившийся матери еще в детстве, должен был понять это с самого начала.

И не упрямство, и даже не преданность отцу заставили мальчика так сопротивляться походу. Он любил Джона Грея и боялся его потерять. И та же самая любовь пролилась слезами в ночи, любовь и отчаяние, и страх за отца.

Непривычное чувство ревности шевельнулось в сердце Джейми Фрезера, опалив его, как крапивой. Но он решительно подавил его; он был вполне счастлив и тем, что знал: его сын любит своего отчима, а тот искренне любит мальчика. И не на что тут жаловаться.

Однако как ни старался он вытоптать ростки дурного чувства в своей душе, все-таки, похоже, один маленький стебелек сумел выжить; Джейми чувствовал, как тот колеблется при каждом его вздохе.

Вода в котелке закипела. Джейми осторожно вылил ее в чашку с травяной смесью, и тут же в воздух поднялся душистый пар. Валериана, так говорила Клэр, и кошачья мята. И еще корень страстоцвета, вымоченный в меду и тщательно растертый. И еще тут ощущался слабый, чуть отдающий мускусом запах лаванды, возникающий как послевкусие.