Кэтрин Гэскин - Сара Дейн

Губа Уайлдера презрительно скривилась.

— Я вижу, вы не теряете времени даром.

— Конечно, — ответил Эндрю, не поднимая головы. — Я не для того решил здесь поселиться, чтобы терять время даром.

Уайлдер ничего не сказал. Скрип пера был единственным звуком в комнате, пока Гардинг, прочистив горло, не заговорил:

— Не хотели бы вы также принять в уплату моего долга скот, Маклей?

Эндрю лишь на миг оторвал голову от бумаги.

— Конечно, сэр.

Брукс отодвинул свой стул и, ухватившись за край стола, оторвал от пола передние ножки. От этого движения стол покачнулся.

— Что ж, кажется, я единственный, долг которого так невелик, что может быть уплачен наличными… Я позабочусь, чтобы вы его получили до того, как покинете корабль, Маклей.

Эндрю кивнул.

— Спасибо, Брукс.

Брукс поднялся из-за стола.

— Один лишь раз, — сказал он, — знал я человека, которому так чертовски везло в карты. Он сделал себе состояние и пропил его, отчего и умер. — Он наклонился к Эндрю. — Я искренне надеюсь, что вам удастся достичь первого без второго.

Эндрю перестал писать, положил перо, внимательно глядя на Брукса. Вдруг Брукс протянул руку, Эндрю с готовностью пожал ее.

— Счастливо, Маклей! Я старше вас и не смог бы сделать того, на что вы решились. Но я завидую вашей отваге!

Акт передачи был подписан, и Эндрю отправился заступать на вахту. Уайлдер, Брукс и Гардинг остались, обмениваясь взглядами. Брукс снова сел и стал барабанить пальцами по столу. Глаза Уайлдера снова пробежали по колонкам цифр, написанных Эндрю.

— Да, — произнес он, -он, конечно, получил это по дешевке.

Гардинг лениво шевельнулся.

— Я не уверен, что вы правы. Никто из нас не может сказать, каковы будут цены на скот в Сиднее. Для него это такой же риск, как и для вас. Возможно, он на этот раз проиграет.

Уайлдер сказал:

— Я все равно считаю, что так поступать недостойно. Он воспользовался преимуществом нечестно.

Брукс пожал плечами.

— Мне кажется, он вправе требовать уплаты карточных долгов, прежде чем покинет корабль. В конце концов, скот для него в колонии важнее денег.

— Вам-то хорошо рассуждать — вы не так много ему проиграли. — Внезапно Уайлдер порывисто скомкал бумагу. — Клянусь, это она его надоумила.

— Кто?

— Эта женщина — Сара Дейн. Мне этот тип прекрасно знаком: хитрее обезьяны, и всегда смотрит, где бы выгадать.

Брукс усмехнулся:

— Ну, тогда они будут прекрасной парой. Подобное сочетание позволяет быстро разбогатеть.

— О да, она-то этого добьется, — сказал Уайлдер. Он разгладил бумагу и начал мрачно рвать ее на мелкие кусочки. — Она всегда добьется своего — или жадностью, или подходящим моментом. Смотрите, как она подцепила Маклея! И представляю, чего она ему нарассказывала, чтобы уверить, что не воровка.

Заговорил Гардинг; голос его был глух, язык ворочался медленно из-за выпитой после ужина мадеры. Он слегка махнул рукой в сторону двери.

— Мне жаль Маклея. Думаю, он испортит себе жизнь этим союзом. Предположим, что с его фермерством ничего не выйдет, а это вполне возможно. Разве может он привести бывшую ссыльную в качестве жены в свою семью? А если дело удастся — разве сможет он ввести ее в тот круг, в котором привык вращаться?

Брукс зевнул и снова поднялся.

— Я не претендую на роль пророка, но мне кажется, что Мак-лей и эта девушка могут нас здорово удивить. Я имею в виду, — добавил он, — если мы когда-нибудь о них еще услышим.

Уайлдер ничего не сказал и сердитым движением смел бумажки на пол.

Пока Эндрю сидел в кают-компании, меняя карточные долги на скот, Сара неподвижно лежала на своей койке, не в силах заснуть. Ею владело беспокойство: казалось, оно пронизывает холодом всю кровь в ее жилах. Она слышала корабельные звуки: скрип и трение деревянных конструкций, ветер, постоянной песней звучавший в снастях, топот ног по палубе над ней. Она прислушалась к ветру, сознавая, что он является основной причиной ее беспокойства больше, чем что-либо иное. Сегодня он дул с незнакомого берега, который завтра окажется той самой землей, где она, возможно, будет вынуждена провести всю оставшуюся жизнь. Единственное, в чем она была уверена в отношении своего будущего — это в браке с Эндрю. С того самого дня в Кейптауне, когда он сделал ей предложение, он преспокойно рассеивал все ее сомнения, он не давал ей даже рта раскрыть: все на борту знали, что они собираются пожениться, как только достигнут колонии. Одобряли их немногие, но не было ни одного человека, который бы остался совершенно равнодушным. Она ничего не могла предпринять, чтобы изменить их мнение: ей пришлось смириться со сложившейся ситуацией.

Сара не опасалась, что они с Эндрю не подходят друг другу. Они провели много часов, обсуждая планы на будущее, перспективы ведения фермерского хозяйства на этих огромных пустых просторах. Она поняла, что все его самые смелые планы находят отклик в ней: не было таких дерзаний, которые бы она не была готова разделить с ним.

Она беспокойно завертелась в постели, вдруг исполнившись нетерпения увидеть этот новый день. То возбуждение, которое она в себе пыталась подавить, вырвалось наружу — она крепко стиснула руки по одеялом. Она станет хорошей женой для Эндрю! Она даст ему основание гордиться ею! У них будут дети, которые вырастут в обстановке всеобщего уважения в этой новой колонии. Он обещал ей землю и собственных слуг, чтобы утолить ее жажду уважения. Она знала, что когда-нибудь в ее жизни будут достоинство и благополучие и что сотрутся из памяти годы унижения.

Когда она наконец заснула, сон ее был тяжелым и полным сновидений.

На следующее утро «Джоржетта» прошла мимо столпов, стоящих как бы на страже Порт-Джексона, и бросила якорь в Сиднейскую бухту. Солнце было ярким и горячим, блики света ослепительно играли на поверхности бухты. Глаза собравшихся на палубе с удовольствием отдыхали на мягких красках прибрежных деревьев, которые раскинули серовато-зеленый пушок своих крон далеко по всем причудливым очертаниям фьордов и бухточек. Во всем этом была какая-то тихая незнакомая красота.

Но само поселение не отличалось привлекательностью. Ссыльные соорудили поселок на побережье Сиднейской бухты из глиняных хат и мазанок, над ними на холме возвышалось некрасивое правительственное здание. Среди глиняных построек было разбросано несколько кирпичных домов, но их жесткие прямые линии усиливали ощущение их неуместности здесь. Казарма, больница, склад и мост над одной из речушек — вот и все новейшее поселение Его Величества. Тут и там были разбросаны огороды, но большинство из них казались, скорее, просто жестами надежды. Попытки обработать и засеять землю не выглядели серьезными, да и почва была бедна. Засуха иссушала урожай, а потом его смывало дождями. Самой насущной заботой была пища, но опаленная солнцем земля не давала и четверти требуемого. Скот был тощ и пасся на редких клочках чахлой растительности.