Мэри Грин - Ворон и голубка

Бельгия

Июнь, 18, 1815 г.

Пушечное ядро врезалось в размокшую глину совсем рядом с Мерлином Сеймуром с такой силой, что земля содрогнулась. Мучительная боль пронзила бедро — вероятно, осколок или камешек с острыми краями вошел под кожу. Жеребец под Мерлином дико заржал и рухнул с переломанными ногами. Мерлин, выругавшись, попытался откатиться в сторону, но обезумевшее животное успело придавить ему ступню.

Он прикрыл глаза, чтобы хоть на секунду утихомирить ноющую рану и унять скорбь от потери любимого коня, потом с трудом вытащил пистолет из седельной сумки и избавил животное от бессмысленных страданий. Предсмертный храп и почти человеческие вопли стихли, дико вращающиеся глаза застыли.

Мерлин быстро огляделся, желая убедиться, что поблизости не видно вражеских солдат.

Он пополз по холодной грязи кукурузного поля к пригорку, в расположение английских войск. Похоже, его еще не успели заметить. Остатки его полка (Королевских драгун) рассыпались под натиском французских улан после казавшейся вначале успешной атаки на армию Наполеона.

Англичанам удалось глубоко врезаться в ряды французских солдат, но Мерлин понимал, какой непростительной ошибкой было не прислушаться к звукам рожков, зовущих к отступлению. Драгуны, ослепленные успехом, безудержно рвались вперед. Сам он успел повернуть назад только в последнюю минуту перед появлением вражеского подкрепления. Конечно, повезет, если удастся благополучно добраться до холма, но если придется драться, он будет стоять до последнего вздоха.

Мерлин упрямо продвигался, не позволяя боли и усталости взять над собой верх. Запахи крови и пороха дурманили голову, били в ноздри. Пыль стояла столбом. Дым пожарищ висел над полем битвы еще со вчерашнего дня. Неужели это место действительно было когда-то прелестной мирной бельгийской фермой? Теперь здешняя земля обагрена кровью солдат: англичан, пруссаков, французов — перед смертью все равны.

Страдальчески морщась, Мерлин попытался встать, но рану обожгло словно огнем. Багровая струйка стекала по ноге, ткань бриджей висела лохмотьями. Сыпля проклятьями, он с мрачной решимостью, медленно, дюйм за дюймом полз к позициям англичан, откуда непрестанно доносилась мушкетная пальба по наступающим французам. Оранжевые вспышки пронизывали черный дым.

Повсюду лежали мертвые и умирающие, но у Мерлина не было желания оказаться в их числе. Собрав остатки воли, он втиснул локти в кровавую грязь и потащился по откосу, перебарывая боль, отнимавшую последние силы.

Он почти добрался до английских войск, когда возвратились уцелевшие лейб-гвардейцы, ранее сделавшие отчаянную попытку остановить французов. Обезумевшие от страха лошади промчались мимо Мерлина, громкое ржанье слилось с воплями людей, пораженных мушкетными пулями.

Мерлин снова выругался, как прямо перед ним, тяжело ударившись о землю, свалился с коня офицер. Бледное лицо, повернутое к Мерлину, было измазано кровью и сажей. Пораженный ужасом Мерлин уставился в затуманенные болью глаза двоюродного брата, Максимилиана Сеймура.

— Макс? Почему ты не за линией наших войск, с Веллингтоном?

Он лег на живот и, протянув руку, осторожно потряс Макса за плечо:

— Тяжело ранен?

Глаза Макса на мгновение прояснились, но он по-прежнему был бледен как смерть.

— Мерлин?

Багровые от крови пальцы конвульсивно сжали руку Мерлина. Тот в нервном оцепенении глядел на зиявшую дыру в животе брата.

— Разве ты не видел? Мы ворвались… Едва не отбили пушки у лягушатников… — прошептал Макс с тенью улыбки на губах.

— Наполеон проиграет войну… Я рад, что побывал в бою… Сегодня мы победим… Блюхер (прусский полководец, союзник англичан) спешит с подкреплениями… Мы покажем этому безумцу…

Мерлин опять сделал попытку подняться. Слезы теплыми струйками ползли по щекам — было невыносимо видеть, как жизнь по каплям уходит из тела брата и лучшего друга. Он знал Макса всю жизнь, и они всегда были так близки, сидели за одной партой, вместе сражались на поле брани.

— Сейчас приведу доктора, — закричал он, перекрывая адский грохот. Ледяной туман полз над землей, окутывая пеленой лицо Макса.

— Нет… черт возьми… слишком поздно, старина… — Макси прижал ладони к липкому пятну на мундире. — …Я… собираюсь танцевать… с ангелами…

Он снова улыбнулся, и тут же поморщился — боль безжалостно скрутила тело. С неожиданной настойчивостью он вцепился в рукав Мерлина, притянул брата к себе, едва касаясь уха ледяными губами, прошептал:

— Ты должен обещать одну вещь… не можешь отказать умирающему в последней просьбе…

Мерлин сморгнул слезы, осторожно подсунул руку под плечо Макса и судорожно кивнул:

— Все, что угодно. Только скажи.

Посиневшие губы Макса безмолвно зашевелились, на лбу проступил пот. Преодолевая слабость, он пытался договорить:

— Я мечтал жениться на Синаре… когда вернусь с войны… обещал заботиться о ней… тебе придется стать ее мужем… вместо меня.

Глаза Мерлина потрясенно расширились:

— Ты чересчур многого просишь — она же меня не выносит.

Макс слабо дернул его за рукав:

— Ты должен! Она так беззащитна… некому приглядеть за ней. Брендон слишком безответствен, а ее мать настолько легкомысленна… — Макс заметно терял силы — голос был хриплым, едва слышным: — Мне нужно знать, что она… не останется совсем одна… Ты — единственный… кому я доверяю. — Веки его опустились. — Обещай, — пробормотал он. — Я так ее люблю.

Мерлин решительно подавил неприятное чувство. Брат просил его изменить течение всей жизни, но как можно было отказать?!

— Обещай! — воскликнул Макс с полными слез глазами.

Мерлин схватил неподатливую окровавленную руку, крепко сжал, ничего больше не желая в этот момент, кроме как отдать собственную жизнь, лишь бы Макс не умирал. Как ни жгли сердце печаль и тоска, он мужественно старался удержать Макса на этой земле… Напрасно… Пальцы брата становились все более холодными, влажными, слабыми…

— Обещаю приберечь для тебя самого прелестного ангела… И мы будем танцевать…

Его голова свесилась набок, лежавшая в ладони Мерлина рука обмякла. Тоска сжала грудь Мерлина, не давая дышать. Он не представлял своего существования без кузена. Как может уйти навсегда человек, который так любил жизнь?! Будущее простиралось перед Мерлином, словно бескрайная унылая пустыня.

С трудом сглотнув горький комок, Мерлин поднял глаза и заметил, что французы, отбив очередную атаку англичан, вновь наступают. Вражеские солдаты летели вперед, не замечая, что он жив. Труп огромного боевого коня защищал Мерлина от пуль.