Патриция Хэган - Пылающие души

– У вас и вправду железное сердце! – в бешенстве выкрикнула Джулия. – Убирайтесь из моей каюты, немедленно! – И, схватив первый попавшийся под руку предмет – бутылку бренди, – она запустила ее в капитана.

Он пригнулся, и бутылка разбилась о стену над его головой.

– Как знать, может, вам удастся расплавить мое железное сердце. – Он склонил голову набок, улыбка блуждала по его губам, глаза лукаво поблескивали. – Мне пора идти, а вам – отдыхать. До встречи. – У двери он помедлил: – И помните: судьба Шеда Харки в ваших руках, а не в моих. Пришлите мне весточку, когда решите, как поступить с ним.

С этими словами он вышел. Джулия уставилась на закрытую дверь, дрожа от негодования. Он сумел вызвать в ней желание! Отрицать это было невозможно, как и то, что Джулия нашла капитана привлекательным мужчиной. И все-таки что-то в этом человеке пробуждало в ней неукротимую ярость. Поразмыслив, Джулия решила впредь не выходить из каюты: ее вовсе не радовала возможность очередной встречи с капитаном.

Мать Джулии услышала звон разбившейся бутылки и поспешила покинуть свою каюту. Она ворвалась в каюту дочери, огляделась широко раскрытыми от испуга глазами и воскликнула:

– Что здесь происходит? Кто этот человек? – Она заметила осколки стекла на полу. – Тебе пришлось отбиваться от него? Я сейчас же пошлю за мистером Гаррисом и попрошу капитана прекратить это безобразие…

– Это и был капитан, – безжизненным голосом отозвалась Джулия, откидываясь на подушки. По всему ее телу разлилась слабость, голова кружилась, и почему-то она была уверена, что поцелуй капитана тут ни при чем. Не прошло и нескольких минут, как ей стало жарко, желудок судорожно сжался, а к горлу подступила тошнота.

Мать Джулии выглянула из каюты, но Дерек Арнхардт уже скрылся.

– Капитан Арнхардт? Видный мужчина. Я и не подозревала, что он настолько привлекателен. – Она обернулась к Джулии: – Что же произошло между вами, дорогая? Неужели он… домогался тебя?

Джулия не собиралась рассказывать матери о поцелуе, превратившем ее тело в огромный пылающий факел.

– Мы просто побеседовали, – коротко объяснила она. – Пожалуйста, мама, позволь мне отдохнуть. Мне нездоровится.

Мать приложила руку ко лбу Джулии и нахмурилась.

– У тебя жар! Я попрошу прислать врача…

Чувствуя, как слабость нарастает с каждой минутой, Джулия попыталась протестующе поднять руку, но мать уже покинула каюту.

Перед глазами Джулии все закружилось, превратившись в мешанину тусклых разноцветных пятен и спиралей, ее тело точно парило среди них, опускаясь и вновь взлетая, и это лишь усиливало тошноту. Она попыталась вцепиться в края койки, но руки не подчинялись ей.

А затем ее охватил озноб. Зубы Джулии застучали, она съежилась под одеялом, подтянула колени к животу и напрягла зрение, всматриваясь в быстро сгущающуюся пелену забвения, окружившую ее.

Она смутно осознавала, что в каюте появились люди; их голоса сливались и слышались словно издалека. Мужской голос произнес:

– Да, у нее жар. Должно быть, это лихорадка – она всегда вспыхивает внезапно. Нам остается только согревать ее и кормить бульоном, чтобы она не умерла от истощения…

Голос умолк. Больше Джулия не слышала ничего, кроме оглушительного рева в ушах, который с каждой секундой нарастал, мучая ее. Дрожь прекратилась, тело вновь окатила жаркая волна, от которой Джулия чуть не задохнулась. Она пыталась удержаться на плаву в огненном море, замирая от страха и понимая, что в любую минуту пламя способно поглотить ее.

Незримая рука протянулась из темноты, чтобы избавить ее от страданий, и Джулия в отчаянии схватилась за нее, переполненная благодарностью за спасение…

Невидимые гигантские пальцы разжались, отпуская ее. Джулия оказалась на свободе. Она вернулась в мир. Открыть глаза ей удалось не сразу. Ее не покидала слабость – физическая и душевная, словно после долгого и трудного путешествия.

Где же она теперь?

Осознание пришло не сразу. Корабль… плывущий к Бермудам… а затем – путешествие в Англию и свадьба… ее каюта… нет, это вовсе не ее каюта! Помещение, в котором очутилась Джулия, было просторнее и иначе обставлено. Она лежала на широкой и длинной кровати, вместо одного иллюминатора напротив было два. Вдоль противоположной стены стоял большой письменный стол, заваленный бумагами. Присмотревшись, Джулия поняла, что это какие-то схемы и карты.

Обеденный стол, два стула, фонарь, висящий на крюке, вбитом в потолок. Скромная, почти аскетическая обстановка.

Откинув чудовищно тяжелое одеяло, Джулия села и чуть не упала от слабости, попытавшись спустить ноги на пол из грубо оструганных досок. Корабль не стоял на месте; Джулия чувствовала, как его нос рассекает волны. Значит, до порта они еще не добрались. Но почему-то Джулии казалось, что ее беспамятство продолжалось немыслимо долго.

Она с отвращением заметила, что ее муслиновая ночная рубашка испещрена пятнами, а грязные волосы спутались.

Лишь после нескольких попыток ей удалось выпрямиться на дрожащих ногах. Сделав шаг, Джулия уставилась на свое отражение в зеркале. Глаза ввалились, стали мутными, под ними появились темные круги. Лицо казалось болезненно бледным, опухшие губы потрескались. От этого зрелища Джулию передернуло.

Дверь открылась. От неожиданности Джулия пошатнулась, потеряла равновесие и начала падать, но Дерек Арнхардт вовремя поддержал ее, схватив за локоть.

Он улыбался, а в его глазах сквозила тревога.

– Наконец-то вы пришли в себя! Позвольте, я помогу вам лечь в постель. Вы слишком слабы, так что вставать пока не стоит.

Джулия покорно позволила уложить себя в постель, но пока Дерек укрывал ее, разразилась градом вопросов:

– Где я? Почему я не в своей каюте? Как долго я проспала? Он едва заметно усмехнулся:

– Вы не просто спали, а перенесли вспышку лихорадки, притом довольно серьезную. Вы перепугали всех нас. За вами ухаживали мать и добрый доктор Джеккинс, пока недуг не свалил их обоих. Я решил, что будет лучше объявить карантин, и поскольку не мог доверить заботу о вас никому другому, то перенес вас сюда. Это моя каюта.

Затем он поспешил заверить Джулию, что ее мать не настолько больна, чтобы нуждаться в постоянном присмотре.

– Когда я сообщу ей, что кризис миновал, она навестит вас. А мы уже опасались, что вы не поправитесь. – Он подмигнул. – Какая жалость, если бы нам пришлось отправить вас за борт, на корм рыбам! Впрочем, я был готов позавидовать им: не каждому достается такой лакомый кусочек.

Внезапно Джулия вспомнила ночь на палубе, нападение Шеда Харки, разговор с капитаном Арнхардтом и его поцелуй. Она почувствовала, как ее лицо вспыхнуло при воспоминании о неожиданном приливе страсти. Но как ни странно, враждебности к капитану она не испытывала. В конце концов, он ведь спас ей жизнь.