Патриция Хэган - Пылающие души

– Как вы могли? – простонала она. – Я еще никогда не была близка с мужчиной…

– И не понимаешь, почему эта близость так приятна? – Он усмехнулся. – Подумай, как возросло бы наслаждение, если бы я раздвинул твои роскошные ноги и наполнил бы тебя собой!

Он медленно прошел к иллюминатору и уставился на бушующее море. Не оборачиваясь, он спросил:

– Зачем ты согласилась стать женой Вирджила Оутса? Ведь ты не любишь его. Он мошенник. Я хорошо знаком с ним. Он не тот, за кого себя выдает.

– Что вы имеете в виду?

– У него нет ни состояния, ни связей. За ваш проезд на корабле он расплатился вашим собственным хлопком. У него нет ни гроша. Он женится на тебе потому, что мечтает заполучить ваше фамильное поместье и плантацию, а вот почему ты приняла его предложение?

– Вы… вы лжете! – выпалила Джулия. – Вирджил не мошенник! Он помог нам с мамой вывезти хлопок из Роуз-Хилла. Он позаботится о том, чтобы мой брат вернулся домой! – Она в негодовании покачала головой. – Не знаю, зачем мне вообще вздумалось заводить с вами этот разговор. С каждой секундой я все сильнее ненавижу вас.

Арнхардт рассмеялся, но его глаза помрачнели, как грозовое небо за иллюминатором.

– Глупышка, ему нужны Роуз-Хилл и твоя красота, за что я не могу его винить. По-моему, ты поступила неразумно, согласившись выйти за него ради спасения матери, брата или плантации. Твоя жизнь пропадет понапрасну. Ничто не стоит таких жертв.

– Не вам судить! – запальчиво отозвалась Джулия, судорожно расправляя платье.

– Верно. – Он задумчиво кивнул. – Ты красива, Джулия. Как жаль, что ты станешь женой лжеца и мошенника Вирджила Оутса – ведь я знаю, почему ты решилась на такой шаг. Ты – настоящая мученица.

– Мученица? – эхом повторила Джулия.

– Я же говорил, что в бреду ты поведала мне всю историю своей семьи. Твоя преданность родным достойна восхищения, но напрасно ты жертвуешь собой ради них, тем более полагаясь на помощь такого негодяя, как Оутс.

Дерзость этого человека приводила Джулию в изумление.

– Вы спятили! Неужели вам мало прежних оскорблений? Надеюсь, вы уже кончили мучить меня и теперь согласитесь уйти?

– Нет, разговор еще не окончен. – В два шага он преодолел разделяющее их расстояние и придавил ее к кровати своей тяжестью. – Черт побери, я хочу тебя, ты должна быть моей!

Джулия отвесила ему пощечину, однако это было равносильно тому, что бить по камню. Она открыла рот, собираясь закричать, но Арнхардт заглушил крик поцелуем.

Оказавшись пленницей его губ и рук, Джулия вновь почувствовала, что собственное тело предало ее. Она обхватила руками его спину, желая прильнуть к нему теснее. Языком и пальцами он приводил ее в состояние сладостного возбуждения.

Наконец Арнхардт поднял голову, и в призрачном свете молний Джулия увидела, что в его глазах уже нет ярости. Улыбаясь, он прошептал:

– Только попробуй сказать, что поцелуй пришелся тебе не по вкусу, плутовка! Попробуй заявить, что не ждешь продолжения…

Его набухшее, пульсирующее орудие настойчиво проникало в расщелину ее раздвинутых ног, вызывая в Джулии горячие, невыносимо приятные спазмы.

– Будь ты проклят, Дерек! – всхлипнула Джулия, ненавидя его и себя. – Я не могу оттолкнуть тебя! Видит Бог, я хочу того же, что и ты…

Одним мощным толчком он ворвался в нее, и слепящая вспышка боли мгновенно сменилась приливом радости обладания.

Оглушительный раскат грома, потрясший ночь, совпал с взрывом ощущений. Дерек заглушал возгласы радости и удивления губами, словно не мог насытиться ее ртом.

Он погружался в нее глубоко и резко, но Джулия радовалась каждому его движению. Только когда все было кончено и они улеглись рядом, переводя дыхание, она расплакалась, уткнувшись в его широкое, блестящее от пота плечо. Лишь теперь Джулия поняла, что произошло, и возненавидела себя за слабость.

Как легко она отдалась мужчине, которого терпеть не могла за дерзкое вмешательство в ее жизнь! Что он теперь о ней подумает? Должно быть, он готов лопнуть от гордости. Джулия вздрагивала и ежилась, не в силах взглянуть Дереку в глаза.

Неожиданно для Джулии Дерек стал гладить ее по голове и нежно касаться лица кончиками пальцев. Она почувствовала себя обиженным ребенком, а когда ее рыдания утихли, он прошептал:

– Я знаю, о чем ты думаешь, Джулия… понимаю, как тебе стыдно… но поверь, для этого нет причин! Ты просто сделала то, в чем нуждалась. Я знал, что все случится именно так. Между нами с самого начала ощущалось нечто особое… словно искра, проскользнувшая в ночи. Иначе и быть не могло. Наверное, и ты чувствуешь это…

– Нет, все могло и должно было быть иначе! Больше этого никогда не повторится! – Она отвернулась к стене, дав волю отчаянию: – Ведь я помолвлена с другим! Господи, кто же я такая?..

– Страстная, пылкая, жизнерадостная женщина. Тебе нечего стыдиться и не о чем сожалеть. Ты не права лишь в том случае, когда обманываешь себя, уверяешь в том, чего не может быть. Это лицемерие.

Он приподнял ее подбородок, заставив смотреть ему в глаза.

– Научись быть откровенной с собой, Джулия. Признайся, что я тебе небезразличен, что ты жаждешь меня…

– Нет, ты ошибаешься!

Но даже ей самой этот возглас показался фальшивым.

Внезапно она с удивлением обнаружила, что твердое орудие Дерека упирается ей в бедро. Он вновь вожделел ее, и Джулия охотно открылась ему. На этот раз он не спешил, двигался неторопливо и осторожно, пока она не начала подгонять его. Лишь тогда он ускорил ритм, овладевая ею почти с грубостью насильника. Вершины блаженства они достигли вместе.

Потом он долго держал ее в объятиях, и на этот раз Джулия не плакала. Ей хотелось насладиться мгновениями нежности – она понимала, что событиям этого вечера предстояло стать драгоценными воспоминаниями, и ничем иным. Продолжение только причинило бы ей боль.

За всю свою жизнь Дерек Арнхардт не любил ни одной женщины. Его возлюбленной и женой было море. Но близость Дерека с Джулией сделала их частицами друг друга, пусть лишь на время. Вскоре им предстояло вновь стать обособленными существами, как и было предначертано судьбой.

Шторм затихал так же медленно, как их страсть, и, в конце концов, стихии утихомирились. Джулия оделась и рука об руку с Дереком поднялась на палубу. После грозы воздух казался особенно свежим и сладким, и Джулия упивалась им, наслаждаясь тишиной.

Прохладный ветер нежно подхватывал ее пряди, бросал их на лицо. В тени у поручней они остановились. Дерек взял Джулию за плечи и повернул лицом к себе. Его лицо было почти неразличимым в темноте, однако Джулия чувствовала, что еще никогда он не был в ее присутствии таким серьезным.

– Мы не расстанемся на Бермудах, Джулия, – тихо, но уверенно произнес он. – Ты не отправишься в Англию и не будешь несчастной. Ты станешь моей. Я найду тебе дом вдали от ужасов войны и буду навещать тебя как можно чаще. Мы привыкнем друг к другу, а когда закончится война…