Джорджетт Хейер - Боваллет, или Влюбленный корсар

— Как хорошо вы изображаете ревнивого влюбленного! — похвалила его мать. — Никогда не подозревала, что вы способны кого-нибудь ненавидеть так, как ненавидите этого странствующего угодника. Очень, очень занятно.

Не могло быть никаких сомнений в том, что молодой человек яростно невзлюбил Боваллета. Он и не старался этого скрыть. Может быть, голубые глаза слишком явно насмехались над ним? Дон Диего считал себя утонченным кабальеро, но было ясно, что сэр Николас придерживается другого мнения. Сэр Николас кривил губы самым оскорбительным образом, он смеялся без какой-либо видимой причины. Вообще вел себя так, словно был уверен, что мало кто стоит даже кончика его мизинца. Его беспечные глаза, в которых всегда таился смех, похоже, спрашивали: «Хочешь драться со мной! Ну, что же, я готов, только вот жалеть тебя я не буду». Ходил он легким и широким шагом, чуть покачиваясь, будто у себя дома, и даже поворот его головы явственно выражал надменную насмешку. Дон Диего кипел при одной мысли о том, что эту гордую кровь можно будет выпустить.

Увидев шевалье среди гостей, дон Диего почувствовал, что сбываются его худшие подозрения. Поскольку его мать и слышать больше не хотела о его опасениях, он решил сам пристально следить за Доминикой, и оставался подле нее почти весь вечер. Она терпела его присутствие и надеялась, что Боваллет не будет приближаться к ней. Он вполне способен подойти к ним из простого озорства, подумала она, поймав его взгляд с другого конца комнаты. Просительно глядя на него, девушка попыталась передать ему свое предупреждение. Он состроил гримасу, но безоговорочно подчинился мольбе в ее взгляде. Накануне вечером, когда они встретились на одном из приемов, она хорошенько отругала его за поведение в Каса Карвальо. Она упрекала его, утверждая, что такая опасная игра приводит ее в трепет, а он целовал ее пальцы и клялся, что не будет больше так тревожить ее. Это не слишком успокоило девушку, потому что к этому времени донья Доминика поняла со всей очевидностью, что ее возлюбленный находит лукавое удовольствие, испытывая своенравное Провидение. Как бы то ни было, слова все же подействовали, ибо сегодня он держался от нее в стороне.

Доминику мучили неясные предчувствия — возможно, в этом было повинно присутствие столь ненавистного ей кузена, и, может, сознание того, что дон Диего следил за Боваллетом с плохо прикрытой ненавистью во взгляде. Она попыталась избавиться от назойливого родственника, но он не отставал, и ей стало ясно: он догадался о том, что девушка предпочитает видеть возле себя Боваллета. Наконец, явилось спасение в лице тетки, представившей Доминике чопорную девицу, которая, по ее словам, была счастлива познакомиться с той, что побывала в плену у знаменитого пирата.

Сэр Николас находился совсем рядом, а этой напыщенной девице понадобилось задавать кучу вопросов про Эль Боваллета. Донья Доминика старалась отвечать покороче, каждое мгновение опасаясь, что неосторожная шутка сэра Николаса приведет его к гибели. Рассказывая нетерпеливой собеседнице, что пират-дьявол вовсе не так уж плохо обращался с ней, Доминика заметила краешком глаза, что на губах сэра Николаса играет улыбка, значит, он прислушивался к ее словам.

— Ох, сеньорита, это просто чудо! — воскликнула чопорная девица. — Расскажите же мне, как выглядит этот ужасный человек?

— В самом деле, сеньора, рассказывать почти нечего, — нетерпеливо ответила Доминика. — Он такой же, как и все остальные. Я не заметила в нем ничего особенного.

— Но я слышала, — сказала разочарованная собеседница, — что он очень красив, да и смел, к тому же.

— Он симпатичен, — согласилась Доминика. — Но мне кажется, что здесь, в Испании, все слишком много говорят о нем. Он самая настоящая посредственность.

Боваллет повернулся к ним и весело приподнял левую бровь. Господи, только бы собеседник Боваллета ни о чем не догадался! Доминика решительно дернула плечом. Неужели он так и не перестанет бросать на нее такие легкомысленные веселые взгляды?

Чопорная девица, сильно разочарованная рассказом Доминики, заговорила о Сантьяго, задавая вопросы о тамошней жизни. В конце концов Доминика улизнула с доном Родригесом, который взял ее под руку и улыбнулся своей заискивающей улыбкой.

— Среди гостей, дорогое дитя, есть некто, с кем ты, возможно, будешь очень рада встретиться. Он совсем недавно прибыл из Сантьяго, и я думаю, ты его знаешь. — Дон Родригес таинственно понизил голос. — Увы, сейчас он в опале, но ты ведь не склонна обращать на это внимание, — сказал он, ведя ее в другой конец залы. — Он потерял свой корабль, но ты, скорее всего, в курсе дела, ведь это случилось незадолго до твоего возвращения домой. — Он направлялся к кучке людей, собравшихся у входа, не подозревая, какая буря бушует в душе его племянницы. Вот они, ее предчувствия! — Нельзя, конечно, не посочувствовать ему, его уж слишком обвиняют. При дворе он сейчас не в фаворе, моя дорогая, и я прошу тебя быть осторожнее, разговаривая с ним о его несчастье.

Она похолодела.

— Кто же это? — спросила она ровным голосом.

— А разве я тебе еще не сказал? Это дон Максим де Перинат, дитя. Он пытался разделаться с Эль Боваллетом, но… проиграл. Он говорил мне, что знал и тебя и твоего бедного отца. — Дон Родригес кашлянул и торопливо продолжал: — Конечно, не стоит упоминать о его поражении.

Перинат! Перинат в Испании, в этом самом доме, в одной с ними комнате! Когда она последний раз виделась с ним, Перинат заикался от волнения и с обезумевшими глазами твердил об английском дьяволе, который смеялся и шутил в самый разгар боя. Девушка напряглась, пытаясь передать ужасное известие Боваллету, вынудить его немедленно уходить, уходить, пока не разразилась буря. Она невольно повернула голову, стараясь разыскать его в толпе, но заметила только макушку и разворот широких плеч. Тем временем Перинат уже склонился над ее рукой, выражая соболезнования по поводу кончины ее отца.

Усилием воли она сбросила оцепенение и заставила себя говорить — только, чтобы удержать Перината возле себя, подальше от сэра Николаса, который стоял на другом конце залы, ничего не подозревая о притаившейся опасности. Она сама не знала, что говорить, надеясь найти способ предупредить Боваллета. Стоя перед Перинатом, она тщетно пыталась загородить от него Николаса; впервые в жизни она обрадовалась появлению своего кузена. Она тут же представила его Перинату, надеясь, что они разговорятся, а ей удастся ускользнуть и подбежать к Боваллету.

Дон Диего поклонился, Перинат приветливо заговорил с сыном старого знакомого. И тут в наступившей неожиданно тишине прозвенел веселый голос Боваллета, ясный, звонкий и до ужаса узнаваемый.