Нора Хесс - Магия страсти

– Прекратите! Прекратите! – кричала она.

Подскочив в избытке волнения слишком близко к драчунам, она неожиданно получила сильный удар в подбородок. На секунду замерла и, закатив глаза, без сознания рухнула на землю.

Все ахнули. Драка мгновенно прекратилась. Оба бойца с недоумением и ужасом уставились на распластавшуюся возле их ног маленькую фигурку. Гил наклонился над Фэнси, но Чанс грубо оттолкнул его и, опустившись на колени, бережно взял ее на руки.

Он шел в направлении своего дома, и голова девушки безвольно лежала на его плече, а ноги безжизненно свисали. Гил тоже было последовал за ними, но Зеб перехватил его взгляд и неодобрительно покачал головой.

Сжав кулаки, Хэмптон повернул к лесопилке. Когда он проходил мимо танцовщиц, Пилар подскочила и взяла его за руку, но он, хмуро взглянув, оттолкнул ее и пошел дальше. Глаза мексиканки вспыхнули злобой.

Неожиданно всеобщее внимание привлек смех детей, у которых закончились уроки. Когда ученики Молли высыпали на улицу, взгляд Пилар остановился на красивом улыбающемся лице Ленни. Она внимательно рассматривала парня, и глаза ее задумчиво прищурились. Через минуту мексиканка направилась к танцевальному залу, хитро улыбаясь.

Холодный компресс на лоб привел Фэнси в сознание. Веки ее приоткрылись, и она увидела над собой испуганные глаза Чанса.

– С тобой все в порядке? – спросил он встревожено.

– Думаю, что да.

Она потрогала подбородок, начавший распухать и лиловеть.

– Извини, что так получилось. Я даже не знаю, кто из нас двоих ударил тебя. – Он усмехнулся. – Разве твой отец никогда не учил тебя держаться подальше от дерущихся?

– Да, мне стоило бы помнить об этом. Но тогда я думала только о том, чтобы остановить двух идиотов, готовых убить друг друга.

– Один идиот, Фэнси, – поправил Чанс. – Это я. Я не должен был говорить то, что сказал. Извини меня. – Он показал на разбитую губу. – Я заслужил это.

Она кивнула головой.

– Да, ты заслужил.

Глаза Чанса весело блеснули.

– Может, ты расскажешь, что тебя так напугало?

Фэнси недовольно посмотрела на него. Действительно ли он хочет узнать, что с ней произошло? В его глазах светилось искреннее сочувствие, поэтому она коротко пересказала ему всю историю, случившуюся в горах.

– Если бы там не оказался Гил, я бы погибла в когтях этой кошки.

Даже сквозь загар было видно, как побледнело лицо Чанса. Мысль о том, что это красивое нежное тело могло быть растерзано диким зверем, была непереносима. Он не мог представить, чтобы эти синие глаза закрылись навеки.

– Думаю, я должен не только извиниться перед Хэмптоном, но и поблагодарить его, – тихо произнес он.

– Нет необходимости благодарить его, – бесстрастно ответила Фэнси. – Я уже это сделала.

Чанс понял, что она хотела этим сказать: он, Доусен, имел столько же прав благодарить Хэмптона за спасение ее жизни, как и за любую другую танцовщицу.

Он нежно погладил пальцем ее ушибленный подбородок.

– Ты когда-нибудь простишь меня за те слова? «Как будто ему не все равно, прощу я его или нет!» – мрачно подумала Фэнси, глядя ему в глаза.

– Сомневаюсь, – холодно ответила она. – Сказанное тобой было несправедливо. А я не склонна верить людям, которые всегда готовы думать о других самое плохое.

Чанс посидел еще немного на краю постели, затем положил полотенце в тазик с водой и поднялся.

– Лежи и отдыхай, пока я приготовлю ужин, – произнес он ничего не выражающим голосом.

– Я сама приготовлю ужин. Фэнси хотела встать.

– Нет, ты будешь лежать, – твердо сказал Доусен. – Тебе сегодня много пришлось пережить. Лежи здесь до ужина.

Он вышел из комнаты, тихонько закрыв за собой дверь.

Она лежала и тупо смотрела в потолок, не зная, как воспринимать это проявление заботы. Должно быть, он вел себя так, потому что чувствовал за собой вину. И хотя уже несколько раз ей доводилось замечать во взгляде Чанса то ли нежность, то ли желание, все же Фэнси понимала, что как человек она ему безразлична.

Тяжело вздохнув, она еще раз подумала, что совершила самую большую ошибку в своей жизни, согласившись жить в одном доме с таким непредсказуемым человеком.

Наводя блеск на мебели в гостиной, Фэнси тихо напевала «Скачки в Кейптауне». Ей казалось странным, что она чувствовала себя такой бодрой в это время дня и не валилась с ног от усталости и недосыпания, как обычно.

Правда, прошлой ночью она не вышла на работу, зная, что сегодня, в субботу, к ней в гости должна придти Молли. Так хотелось, чтобы в этот день все сияло безукоризненной чистотой, и, кроме того, нужно было успеть испечь два пирога: один на ужин, а второй для учительницы, чтобы было что подать к чашечке кофе.

Пироги она испекла рано утром и спрятала их в буфет, чтобы мальчики не обнаружили. Позавтракав, все разошлись по своим делам.

Фэнси вышла на крыльцо вытрясти скатерть и увидела направлявшегося к дому Чанса. В эту ночь ему пришлось спать в бараке с рабочими. Он громко выражал недовольство по этому поводу, жалуясь, что толком не уснул из-за храпа лесорубов и нестерпимого запаха пота и грязных носков.

Когда он поднялся на крыльцо, Фэнси, взглянув ему в лицо, не смогла удержаться от веселой улыбки при виде его красных из-за бессонной ночи глаз.

– Да будет всем известно, – мрачно возвестил он, – что ни при каких обстоятельствах я больше не буду ночевать в бараке. Лучше уж спать в конюшне с лошадьми.

– Ты бы мог провести эту ночь с Пилар, – заметила Фэнси, входя в дом.

Чанс последовал за нею.

– Я подумал об этом, – произнес он, насмешливо наблюдая за выражением ее лица. – Но оказалось, что меня опередил твой друг Гил Хэмптон.

Эту новость нельзя было назвать приятной для Фэнси, но на лице ее ничего не отразилось.

– Почему же ты с ним не подрался? – спокойно спросила она. – Победил бы и остался спать с ней.

В дом буквально ворвались Ленни и Тод, умоляя Чанса взять их в горы, чтобы посмотреть золотого орла, о котором они узнали вчера на уроке.

Судя по недовольному выражению лица, Доусен сожалел, что разговор о Гиле Хэмптоне был прерван. Но так как на него смотрели две пары нетерпеливых ребячьих глаз, пришлось лишь ограничиться одним замечанием:

– Мне не было необходимости драться. Достаточно было бы поманить ее пальцем.

Произнеся это, он отправился с ребятами на улицу, а Фэнси едва сдерживалась, чтобы не запустить поленом в этого высокомерного нахала. «Хотя он, вероятно, сказал правду», – подумала она, продолжая вытирать пыль с мебели. Ей хотелось надеяться, что Гил не слишком увлекся Пилар. Он хороший человек. А какие бы то ни было отношения с этой завистливой и мстительной мексиканкой ничего, кроме неприятностей, не принесут.