Нора Хесс - Магия страсти

В столовой было темно, но Доусен не стал зажигать лампу, так как за окном светила яркая луна. Он подошел к плите, налил себе кофе и сделал большой глоток. Затем скрутил папиросу, решив сначала покурить, а потом уже допить кофе.

Он уже докурил папиросу и только собирался допить кофе, как почувствовал запах дыма – но не табачного. Где-то совсем рядом запахло горелым деревом. Доусен встал. Может Зеб заснул с зажженной трубкой, и начался пожар?

Чанс шагнул к выходу, и глаза его расширились от удивления: из-под двери с улицы в помещение вползало облако серого дыма. Мужчина чуть помедлил. А вдруг в него сейчас выстрелят, если он откроет дверь? Может, этот неизвестный враг хочет не только его разорить, но и убить?

Но все же он не собирался оставаться здесь чтобы сгореть живьем. Вытащив ружье и приготовившись встретиться с опасностью, Чанс рывком открыл дверь.

Но никого не увидел и ничего не услышал, никто в него не стрелял, однако и выйти было невозможно. Прямо под дверью, на крыльце был разложен костер, языки пламени которого уже подобрались к дверному проему. Он повернулся и бросился в рабочее помещение Зеба, где тот обычно держал ведро с водой. Чанс молил Бога, чтобы только оно не оказалось пустым. К счастью, ведро оказалось почти полным. Доусен схватил его и вылил воду в костер, стараясь метить в самую середину.

Пламя зашипело и погасло, оставив после себя мокрую золу и почерневшее дерево. На крыльце, однако, уже успела выгореть огромная дыра.

Доусен вытер холодный пот, струящийся со лба. А что, если бы его не оказалось на кухне в этот момент? Зеб не смог бы выбраться из столовой, так как в бараке был только один выход. Кто бы ни был этот человек, его во что бы то ни стало нужно поймать, пока он не убил кого-нибудь.

Чанс вышел во двор проверить следы, хотя знал заранее, что, скорее всего, ничего не обнаружит, так как вокруг многие уже натоптали, и среди прочих определить следы врага было практически невозможно. Затем он отправился домой, решив, что вполне может лечь спать, так как его недруг тоже, наверняка, сейчас уже спит, выполнив свою грязную работу, запланированную на сегодня.

На следующее утро, когда Доусен подошел к столовой, возле обгоревшего крыльца уже собрались Зеб с остальными лесорубами. Чанс исподволь наблюдал за лицами собравшихся, стараясь подметить реакцию каждого. Все казались искренне возмущенными и расстроенными. А Гил Хэмптон, тот вообще выглядел чуть ли не больным. Лицо у него было таким бледным, как у покойника. Но почему? Почему он выглядел более подавленным, чем все остальные? Или он по собственному опыту знал, что значит быть охваченным огнем?

В эту ночь Чанс опять находился на своем посту, слушая, как из танцевального зала доносились музыка и топот танцующих пар. Ночь была светлой, но морозной. Доусену каждую минуту приходилось топать ногами и постукивать рука об руку, чтобы кровь лучше циркулировала.

Черт бы побрал этого человека, из-за которого ему приходится торчать на таком холоде!

Примерно в два часа ночи, во время перерыва между танцами, Чанс вдруг заметил, как мужская тень метнулась за угол танцевального зала. Вот он, преступник! Что он решил натворить сегодняшней ночью?

Когда неизвестный повернул к реке, Доусен оставил пост и осторожно последовал за ним, стараясь держаться в тени деревьев. Наверное, этот негодяй опять решил повредить большую пилу на лесопилке.

Когда преследуемый дошел до реки и остановился, луна осветила его лицо. Чанс был разочарован, но не слишком удивлен, узнав Гила Хэмптона. Хотя он и недолюбливал этого бродягу, но считал, что тот не способен на такие подлые поступки. И все же, как сказал когда-то Зеб, мужчина может совершать странные поступки, если дело касается женщины.

Однако Чанс удивился, когда увидел, как Хэмптон вытащил из кустов лодку, осторожно войдя в нее, достал весло и погреб к противоположному берегу. Что могло заинтересовать его на том берегу? Доусен нахмурился. Насколько ему было известно, на том берегу ничего не было, кроме индейской деревни, расположенной в нескольких милях от реки, а также заброшенный барак, которым три-четыре года назад пользовались охотники. Что касается леса в том районе, то до него еще не добрался топор лесоруба.

Хэмптон достиг противоположного берега и выпрыгнул из лодки. Как только он вытащил лодку из воды, из кустов к нему в объятия бросилась стройная женская фигурка. Пара немного постояла обнявшись, а затем отправилась в глубь соснового леса.

Чанс почувствовал себя так, словно один из мулов, тащивших бревно на лесопилку, ударил его в грудь. Теперь понятно, где находилась Фэнси все это время! Хэмптон прятал ее вместе с мальчиками в лесу, в заброшенном бараке, который мог рухнуть в любую минуту. Вероятно, они планировали весной покинуть эти места.

Расположившись у скалы, он ждал, когда Хэмптон вернется назад и спрашивал самого себя: как мог мужчина продолжать спать с такой женщиной, как Пилар, если его любит такая женщина, как Фэнси? Возможно, это и глупо с его стороны, но с тех пор, как Фэнси появилась в поселке, Чанс не встречался ни с одной женщиной.

Прошло чуть больше часа, прежде чем Доусен увидел, как Гил вышел из лесу и снова сел в лодку. Тогда он поднялся и отправился домой. Настроение у него было хуже, чем когда-либо в его жизни.

Ладно, если Фэнси предпочла ему Хэмптона, это ее дело. Но завтра он отправится за реку и вернет домой своего племянника.

После размеренной прогулки по небольшому парку, расположенному неподалеку от дома бабушки, Фэнси вернулась к себе в апартаменты. Слава Богу, наконец праздники закончились, а с ними, наверное, и все эти бесконечные приемы, банкеты, танцевальные вечера и ответные визиты к друзьям бабушки.

Ей эти праздники показались слишком утомительными. Быть может, если бы ее самочувствие было получше, если бы она не чувствовала себя все время такой усталой и сонной, то наверняка бы проявила больший интерес ко всем этим праздничным развлечениям, которые всем, казалось, доставляли огромное удовольствие. Но из-за какой-то непонятной вялости, навалившейся на нее, Фэнси приходилось держаться особняком на всех увеселениях, наблюдая за происходящим со стороны и делая вид, что ей очень весело, чтобы не расстраивать бабушку.

Она тихонько вздохнула. Милая добрая бабушка изо всех сил старалась, чтобы внучке понравилась жизнь в новом доме. Вот поэтому девушка хотела казаться счастливой, хотя совсем себя такой не чувствовала.

Тод и Ленни также пытались ценить все, что делала для них бабушка, и нарочито шумно радовались, распаковывая свертки с бесчисленными подарками, которые лежали под красивой рождественской елкой.