Кристин Кайл - Воин-любовник

При упоминании о матери желание позлить отца тут же пропало, оставив в сердце Мег щемящую пустоту.

– Я уверена, мамочка сказала бы, что подарок должен идти от сердца, – тихо сказала она. – Ты покупаешь мне на день рождения наряды вот уже двенадцать лет подряд после ее смерти. Это совсем не то, папа.

– Ах, Мегги! – воскликнул Дуглас. Взяв ее за плечи, он мягко привлек девушку к себе и поцеловал в лоб. Его усы и бакенбарды кололись. Потом он вдруг сделал то, чего не делал давным-давно: по-медвежьи обхватил ее и поднял на руки. Ошеломленная, Мег пыталась, отбиваться. – Будь милосердна, дочка. Ты же знаешь, что я не умею делать подарки.

Охватившая было ее радость тут же исчезла как дым. Она была бы счастлива получить из его рук любую безделушку, только бы знать, что он понимает ее, чувствует, как она любит музыку, искусство. А еще лучше – отменил бы этот званый вечер и провел с ней весь завтрашний день. Отец и дочь – они могли бы устроить пикник или прогуляться на лошадях по побережью. Даже президенту Национального банка Комсток необходим хотя бы день отдыха.

Но слишком заманчивая перспектива соединить развлечение с деловыми интересами не даст ему дня полной свободы.

– Я надеялась на что-то необычное, – вздохнула Мег. – Глупо, конечно…

– Все что хочешь, доченька. Только скажи. Клянусь, я исполню любое твое желание. Ты же знаешь, что видеть тебя несчастной выше моих сил. Ну, простила?

– Разумеется, простила. – Она произнесла это без всякого выражения.

Он поставил ее на ноги, и огорченное выражение на его лице сменилось обаятельной улыбкой. Его черты словно освободились от печати лет, а голубые глаза засветились почти детской радостью.

– Пойдем, я покажу тебе последние экспонаты моей коллекции. Думаю, ты будешь довольна.

Только что Мег собиралась где-нибудь, в уголке погоревать над своей участью, но жалость к себе тут же уступила место интересу. Коллекция мечей, которую собирал отец, занимала обоих в равной степени. Обо всех экспонатах отец рассказывал ей в подробностях, он счастлив был поделиться с дочерью своими знаниями. Мег очень занимали боевые достоинства этого оружия – их роль и место в войнах, вместе с тем она была настоящим ценителем чистоты линий, изящества, эстетического чутья, которое проявили кузнецы, сотворив эти шедевры.

Мег пошла за отцом в выставочную комнату. Перешагнув порог, она словно оказалась в прошлом, в окружении целого арсенала – мечей, сабель и кинжалов. Каждый клинок имел историю – от пяти до пятисот лет, – в которой имели место и стойкость, и героизм, и верность, и предательство.

Основу коллекции составляли шотландские палаши и кинжалы. Но были тут и сабли средневековых рыцарей, и кривые турецкие ятаганы, и боевые топоры, и рапиры эпохи Ренессанса, и еще многое другое.

Центр комнаты занимал стол черного дерева, на нем можно было внимательно рассматривать отдельные экземпляры.

Сейчас плоскость его скрывало полотнище черного бархата. А под ним – последние приобретения.

У Мег перехватило дыхание. Вдохновленный ее реакцией, Дуглас гордо выпятил грудь… хотя ему и в голову не могла прийти истинная причина, которая заставила сильно забиться ее сердце.

Перед девушкой лежали пять японских мечей. Мег поняла это сразу, вспомнив виденную где-то картину, на которой жестокий и кровожадный самурай сносил таким мечом голову врагу, а из-за пояса у него виднелся такой же по форме меч, только покороче. В жизни она ничего подобного не видела. Если уж ока, впервые взглянув на эти мечи, не смогла сдержать волнение, то что говорить о человеке, для которого восточное оружие было истинной страстью?

Ей вспомнились слова Буна: «Капитан балдеет от всей этой восточной ерунды и, само собой, от черноволосых и косоглазых девчонок. Если он что и любит больше, то это свою коллекцию мечей и кинжалов».

С этой мыслью возродилась и надежда. Если упрямый капитан Тальберт отказался от денег и не поддался на угрозы, когда она просила о помощи, то, возможно, удастся сыграть на этой его слабости?

Мег подошла к столу, чтобы получше рассмотреть клинки. Хотя наверняка в их истории было немало грязи и насилия, нельзя было не залюбоваться ими – с таким высочайшим искусством были изготовлены рукоятки и лезвия. Ей действительно не доводилось видеть ничего более прекрасного.

– Они великолепны. Где ты их нашел, папа?

Ответом ей было неловкое молчание. Дуглас откашлялся, прочищая горло. С удивлением взглянув на него, Мег заметила, что он костяшками пальцев растирает себе грудь – признак того, что он сильно нервничает или чувствует за собой вину.

– Я что-то не так сказала? – насторожилась Мег.

– Нет, Мегги. Но это грустная история. – Заложив руки за спину, он начал мерить шагами комнату.

Ее охватило недоброе предчувствие. А что, если это как-то связано с покушениями на отца?..

– Расскажи мне, – потребовала она.

– Один из местных парней взял в нашем банке кредит… э-э… на закупку большой партии товаров для импорта. Под перевозку были зафрахтованы три судна, но они попали в шторм и затонули. Три недели назад подошел срок расплачиваться. Эти мечи были, единственным обеспечением кредита, и я предложил погасить кредит из собственных средств в обмен на них. – Дуглас замолчал, остановился у стола и забарабанил кончиками пальцев по лезвию. – Я отдал их специалисту вычистить и смазать – и вот они здесь, – закончил он прерывающимся от волнения голосом.

– Ох! – только и сумела выдавить из себя Мег. Не в ее правилах было решать свои проблемы за счет несчастья других. – Бедняга. Пожалуй, тебе надо дать ему шанс выкупить их.

– Нет! – воскликнул Дуглас, метнув на дочь быстрый взгляд.

– Ты не все мне сказал? – нахмурилась девушка.

– Этот человек знал, на что шел. Для него будет… оскорблением, если я попытаюсь вернуть ему клинки.

– Понятно, – прошептала Мег, подумав: Все в порядке. Дело может выгореть. Радостное возбуждение теснило ее грудь. – Папа, я придумала, какой замечательный подарок ты можешь сделать мне ко дню рождения.

– Вот это здорово, доченька! – Было слышно, как из его груди вырвался вздох облегчения. – Говори, чего ты хочешь.

– Эти мечи, – твердо произнесла она.

Густые рыжеватые брови отца сдвинулись, что обычно предвещало грозу.

– Ты шутишь, Мегги.

– Я совершенно серьезна. Ты сам сказал… «Все что хочешь, только скажи».

– Это невозможно. Придумай что-нибудь другое, – попытался он уговорить дочь. – Может быть, драгоценности?

– Мне достаточно моих драгоценностей, платьев и прочих женских безделушек. Честно говоря, я устала от их засилья. Хочу эти клинки. Это единственный подарок, который принесет мне радость на мой праздник, отец. – Странный хрипловатый звук вырвался из груди Дугласа. – Они положат начало, моей собственной коллекции.