Лиз Карлайл - Один маленький грех

— Куин? — сказал Аласдэр, положив руку на плечо друга. — Куин, старина, что стряслось?

— Ничего, — вырвалось у него. — По крайней мере… надеюсь, что ничего.

— Ты выглядишь так, как если бы увидел привидение, — сказал Меррик.

— Не привидение, — пробормотал он. — В любом случае еще нет.

Но Куин бросил мрачный, подозрительный взгляд в сторону леса, который отделял его поместье от поместья его дяди, лорда Чесли.

— Твой дядя у себя дома? — безмятежно спросил Аласдэр.

— Разумеется, этот мот возвратился. — Сказав это, Куин, как бы желая поднять настроение, дружески хлопнул Аласдэра по спине. — Прошу, не обращайте внимания на мое состояние. Мне мерещатся разные вещи — у женихов плохо с нервами и все такое. Входите и помогите мне стряхнуть с себя все это с помощью стаканчика хорошего бренди.

— Вы готовы, моя дорогая? Эсме бросила быстрый взгляд в зеркало. Позади нее, в дверях, ведущих в ее комнаты, стояла леди Таттон, великолепная в своем темно-зеленом платье и таких же перьях.

Пикенс отложила в сторону лишние шпильки, и Эсме встала.

— Как я выгляжу? — спросила она, расправляя спереди складки платья, надетого к обеду.

Леди Таттон торопливо подошла ближе.

— Прелесть что такое! — воскликнула она, давая ей знак повернуться кругом. — Пикенс, дорогая, вы превзошли себя!

Эсме и в самом деле с трудом узнавала себя в молодой женщине, смотревшей на нее из зеркала. Та женщина была… настоящей женщиной. Высокая, более утонченная, что ли. Ее платье из темно-серого шелка было простым, но почти без рукавов и обнажало плечи. Шею обвивал подаренный Аласдэром жемчуг, а в прическу Пикенс искусно вплела вторую нитку, одолженную тетей.

— Я приготовила тебе подарок, — сказала леди Таттон, протягивая Эсме что-то на раскрытой ладони. Эсме взглянула на крохотную бархатную сумочку.

— Тетя, вы не должны.

— Это особый случай, — настаивала тетя. — Ты что, не хочешь посмотреть?

Эсме растянула шнурочек и опрокинула сумочку — на ладонь выпали серьги-жемчужинки, свисающие с больших чистой воды бриллиантов.

— О! — затаив дыхание, восхитилась она. — Какие прелестные!

— И теперь они твои, — промолвила леди Таттон, поднимая одну из сережек. — Я надевала их, когда выходила замуж за Таттона, и они очень дороги мне. А теперь позволь — я надену их тебе. Уинвуд захочет, чтобы его будущая жена выглядела элегантно и утонченно.

Эсме чувствовала, что ее глаза наполняются слезами. Хотела бы она, чтобы помолвка стала для нее таким же желанным событием, каким была для тети.

— Тетя Ровена, мне не следует принимать от вас такие подарки. Вы все это время так щедры ко мне.

— И собираюсь всегда оставаться такой, — сказала леди Таттон, отступая назад, чтобы обозреть свою работу. — А теперь, моя дорогая, нам пора сойти вниз, навстречу будущему, и смело взглянуть на него.

Из гостиной доносились звуки скрипок. Леди Уинвуд настояла, чтобы играл струнный квартет.

— Для создания атмосферы! — сказала она. — И мой дорогой Чесли так любит музыку.

— Я только что видела, как подъехало ландо лорда Чесли, — шепнула леди Таттон, когда они спускались по лестнице. — Запомни, он младший брат Гвендолин, и она души в нем не чает.

Эсме не раз слышала от Уинвуда о его дяде.

— Он, конечно, не очень молод?

— О, совсем нет! — сказала леди Таттон. — Сейчас ему скорее всего около пятидесяти. Он много путешествует и большой покровитель искусств и здесь, и на континенте.

— Боюсь, я не найду, что сказать такому человеку!

— Чепуха! — сказала ее тетя. — Ты очаруешь его.

По случаю важного события леди Уинвуд распорядилась распахнуть двери и соединить большую гостиную с двумя прилегающими к ней меньшими. Везде сновали одетые в черное лакеи, ловко лавируя в толпе с подносами, уставленными бокалами с шампанским, отливавшим золотом в свете, казалось, тысяч свечей. Серебро было начищено до блеска, прекрасные восточные ковры выбиты самым тщательным образом. Все богатство и великолепие семейства Хьюитт было выставлено напоказ.

В гостиной толпилось много людей, большинство из которых Эсме уже знала. Однако некоторые были ей незнакомы. Ей пришлось, опираясь на руку Уинвуда, обходить гостиную и знакомиться с остальными, и в какой-то момент Эсме почувствовала, как он вдруг резко напрягся.

Эсме проследила направление его взгляда — он смотрел в сторону музыкантов. Рядом с ними стоял вылощенный джентльмен средних лет и с ним еще трое, не похожие ни на соседей, ни на родственников.

— Это ваш дядя, лорд Чесли? — спросила Эсме. — Я так хочу познакомиться с ним.

— Я не могу прервать его прямо сейчас, — холодно сказал Уинвуд. — Позвольте мне отвести вас к вашей тете, дорогая. Мама сердито поглядывает на меня. Вероятно, я забыл сделать что-то.

Леди Уинвуд в гостиной не было, но Эсме присоединилась к своей тете, которая поддерживала беседу, сидя у окон на противоположной стороне зала. Эсме тихо уселась рядом с тетей. Ее собеседницы, дамы, увлеченные садоводством, спорили о достоинствах разных видов навоза. На первое место выходил, кажется, овечий навоз.

Эсме от скуки стала смотреть по сторонам. Лорд Чесли разговаривал с виолончелистом, наклоняясь к нему. Откуда-то появилась леди Уинвуд, теперь она беседовала с друзьями Чесли. Ее сына нигде не было видно.

И тут Эсме почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Она обернулась, и сердце ее, казалось, остановилось. Позади толпы, в дверях стоял сэр Аласдэр Маклахлан. Его высокая худощавая фигура заполняла дверной проем. Одетый в черное, он держал в руке стаканчик с хересом. Почти с насмешкой он поднял его, наклонил в ее сторону и выпил до дна.

У Эсме перехватило дыхание. Она никак не ожидала, что он появится в Арлингтон-Парке. И он был не один, за ним стоял его брат. Зачем он сделал это? Мало он мучил ее? Этого она уже не могла вынести. Зря она надела его жемчуг. Он, казалось, жег ее обнаженную кожу — как и его глаза.

Эсме отвернулась к беседующим дамам. Щеки ее начали гореть. Боже, что за нелепые мысли! Они все трое лучшие друзья. Почему бы Аласдэру не быть здесь? Ей пора привыкнуть к мысли, что он будет частью ее жизни, если… нет, когда она станет женой лорда Уинвуда. Эсме поспешно отмела сомнения и стала смотреть по сторонам в надежде отвлечься.

Трое друзей Чесли заинтересовали ее. Эсме заставила себя сконцентрироваться на них. Один из гостей был старше других, тщедушный джентльмен, черный фрак которого казался слишком большим для его тела. Большой клювовидный нос создавал впечатление, что тело под его весом клонится вперед. Рядом с ним стоял ничем не примечательный джентльмен лет тридцати, который проявлял чрезвычайную почтительность к старшему джентльмену.