Ната Астрович - Факел Геро. Часть первая

В комнате с плотно закрытыми ставнями было темно – ни лучика света, ни огня. Серебряная утварь холодно поблёскивала на поставце у стены, овальное серебряное зеркало, у которого обычно прихорашивалась хозяйка покоев, мерцало в темноте куском льда. Юноша невольно поёжился: не верилось, что за этими стенами яркий жаркий панемос*. Скорбный вздох нарушил тишину, Агафокл повернул голову и увидел тёмное очертание женской фигуры, замершей в кресле. Юноша бросился к женщине:

– Ах, тётушка, милая, что вы с собой сделали? – Агафокл приклонил колени и заглянул тётушке в лицо.

– Агафокл…, – прозвучал в ответ слабый голос.

– Стоит так убиваться?

Ласковые слова племянника произвели на женщину обратный эффект, она начала плакать и стенать. Переждав приступ горя, юноша продолжил свои увещевания.

– Тётушка, дорогая! Зря вы так расстраиваетесь! Могу поспорить, что ваши сыновья сейчас счастливы как никогда! Отправится в такое увлекательное путешествие в столь юном возрасте – какой мальчишка не мечтал об этом!

– Как ты жесток, Агафокл! Говорить мне такое! Когда моё сердце разбито на куски! Они уехали надолго, а может – навсегда! Мои малютки! Алкиму четырнадцать лет, а Макарею всего одиннадцать! Когда же я смогу их увидеть? Мой супруг пожелал дать им образование в Афинах, зачем так далеко нужно их увозить? Почему нельзя учить в нашем городе, в Ольвии или Пантикапее*?

Агафокл молчал. Догадывался, почему муж его тётушки, господин Идоменей, предпочёл отправить наследников в Элладу, и эта догадка была для него очень обидной. Но, как обычно, он предпочёл не думать о неприятном, ему нравилась роль тётушкиного утешителя, потому он продолжил:

– Такова мужска доля! – тяжело вздохнул Агафокл, – почитать матерей и слушаться отцов. Будь я на месте моих кузенов, мне было бы тягостно видеть матушку скорбящей из-за моего отсутствия.

Он поднялся с колен и подошёл к одному из окон, чтобы впустить немного света в комнату, ставшей сегодня обителью печали и мрака.

– Не надо, Агафокл! Не открывай! Моё лицо теперь ужасно выглядит, – немного помолчав Федра добавила: – прости, сегодня я плохая хозяйка – не предложила тебе ни вина, ни угощений.

– Ничего не нужно, тётушка, я сыт.

Женщина замолчала. Ей показалось, что она ненароком задела племянника своей неуёмной материнской любовью. Ведь сам Агафокл сирота, с младенчества не знавший ни отцовской любви, ни материнской. Конечно, до совершеннолетия он рос в их с Идоменеем доме и ни в чём не нуждался. Но может ли самая горячая любовь родственников заменить любовь родительскую? Но Агафокл, казалось, не заметил смятения родственницы, слегка приоткрыв ставню, он наблюдал, как молоденькая рыжеволосая рабыня в коротком жёлтом хитоне* моет плитки террасы.

– Признайтесь, тётушка, что вы печалитесь не о своих мальчиках, которые сейчас веселы и довольны, а о себе. Материнский эгоизм рвёт вам сердце, вы хотели бы ласкать своих сыновей ежечасно, забывая, что им для счастья нужно совсем другое.

Выслушав обвинения от Агафокла, Федра поджала губы и её глаза, не успев просохнуть, вновь увлажнились. Она ничего не сказала, разумно решив, что он такой же жестокосердный, как и все мужчины… как её супруг, принявший решение отправить сыновей в далёкие края из-за мнения, что в богатом родительском доме мальчики вырастут слишком избалованными и слабыми. Агафокл, не видя в темноте выражения лица женщины, самодовольно произнёс:

– Ну что, тётушка, от моего присутствия вам стало полегче?

– Что и говорить, милый племянничек, ты теперь одно моё утешенье. – Она вздохнула: – Прошу, не бросай меня, появляйся хоть иногда.

– Всегда рад бывать у вас в Тритейлионе. Но вы же знаете, что ваш супруг по возвращению из Афин собирается в Ольвию и желает, чтобы я сопровождал его в этой поездке.

– Совсем одна! – Федра в отчаянии всплеснула руками, – и ты ещё обвиняешь меня в эгоизме?! Ещё вчера наш дом был полон жизни и детских голосов. А что теперь? Тишь да тоска, как в некрополе*.

– Ну что же мешает завести вам ребёнка, тётушка? Девочку, например.

О боги! Щёки её вспыхнули огнём. Да что на него нашло сегодня? Снова дерзость! Как можно обсуждать вопросы, касающиеся только двоих – её и Идоменея? Агафокл, всё также не видя лица тётушки во мраке комнаты, продолжил развивать свою мысль, но совсем в другом направлении:

– Если вам так скучно, тётушка, возьмите к себе в дом девочку. Она скрасит одиночество и поможет скоротать время в ожидании ваших сыновей.

– Где же я возьму эту девочку? – удивлённо спросила Федра.

– Разве ваши рабыни не рожают детей?

– Рожают, конечно… но, Агафокл, я не смогу забрать ребёнка у матери! Устроить своё счастье за счёт чужого несчастья…

– Разве рабыня будет против, если у её ребёнка будет совсем иная жизнь? Под вашим присмотром дитя получит прекрасное воспитание и в дальнейшем вы сможете устроить судьбу своей воспитанницы, как пожелаете.

– Ну не знаю…, – женщина продолжала сомневаться.

– Если вы так щепетильны, моя дорогая тётушка, чтобы взять понравившегося ребёнка от рабыни, то девочку можно купить.

– Купить? Разве при продаже детей разлучают с матерями? – возмутилась Федра.

– Ах, тётушка, как вы отстали от жизни!

– О такой жизни я и знать ничего не хочу, Агафокл! – возмутилась женщина, – В Тритейлионе мы стараемся хорошо обходиться с рабами. Мой супруг, как и я, против ненужной жестокости, поэтому рабы наши довольны и никогда не бунтуют.

– Знаю, знаю, тётушка, ваше отношение к невольникам более чем гуманно, – согласился Агафокл, – тем более, взяв к себе на воспитание ребёнка, вы проявите к нему милосердие и, возможно, избавите от печальной участи.

– Как ты хорошо сказал, Агафокл! – воскликнула Федра.

– Вот вы и повеселели!

Агафокл распахнул вторую ставню, впустив в комнату поток света, и увидел, что его тётушка улыбается.

– Милый мой Агафокл! Мне уже хочется, чтобы ребёнок был здесь. – Она поднялась из кресла и подошла к племяннику. – Как ты думаешь, сколько времени понадобится, чтобы найти подходящую девочку?

Глаза женщины блестели уже не от слёз, исчезли печальные морщинки у уголков губ, и Агафокл отметил, что тётушка его ещё довольно привлекательна. Длинные густые волосы, прихваченные лентой на затылке, спускались по спине тёмными волнами до самой поясницы. Выразительное лицо с живой мимикой и доброй улыбкой, тело, немного отяжелевшее от двукратного материнства, однако полнота была всё ещё притягательной для мужского взгляда.

– Узнаю вас, моя тётушка. Стоит вас заинтриговать, и вы горы готовы свернуть!

– Надо найти девочку не слишком взрослую, но и не слишком маленькую, примерно лет пяти–шести, – мечтательно рассуждала Федра, – как раз в этом возрасте многому можно научить. Я воспитаю её настоящей эллинкой!