Марша Кэнхем - Чайная роза

Сэр Рейналф судорожно перевел дыхание. Вытащив дрожащими пальцами платок, он прижал его к ранке, чтобы остановить кровь. В его глазах пылала ненависть, к которой примешивались стыд от пережитого унижения и опасение, что Джастин передумает.

– Бейтс!

– Да, сэр! – Бейтс вышел вперед, оставив свой пост у главной мачты. Договоренность договоренностью, но ему пришлось бы завершить дело, если бы схватка закончилась иначе.

– Как наши дела?

– Часть такелажа срезана, один из парусов сгорел во время пожара. На нижних палубах полный разгром – спасибо свинье, что захватила судно, – но ничего такого, чего нельзя было бы исправить.

– Отлично. Посадите всех, кто не желает сопровождать нас, в баркасы, и пусть убираются, пока я не решил отправить их вплавь.

– Слушаюсь! – Бейтс окликнул двух матросов, дал им поручения и поднялся на полубак.

Джастин повернулся к Рейналфу, сознавая, что все глаза и уши обращены к нему.

– Тебе всегда удавалось выходить сухим из воды, Рейн. Жаль, что я не могу позаимствовать у тебя полное отсутствие совести хотя бы на несколько минут. – Он помедлил, бросив взгляд на свои скользкие от крови пальцы. Странно, но во время поединка он совсем не чувствовал боли.

Ветер выбрал этот момент, чтобы напомнить о себе, и Джастин подставил ему лицо, машинально отметив, что он дует как раз в том направлении, которое требовалось, чтобы выйти из гавани в море. Он перевел взгляд на туманную дымку на горизонте, подсвеченную предрассветными лучами.

– Я оставил письмо, Рейн, – устало сказал он. – Там изложено все, что мне известно об «Орионе» и его пассажирах, а также мои подозрения относительно судьбы команды «Скорпиона».

– Дурак, – прошипел Рейналф. – Чертов дурак!

– Возможно. Но тебя нужно как-то остановить. И все это безумие. – Его рука горела, голова тоже начала болезненно пульсировать. – Пошел вон с моего корабля, Рейналф, – негромко произнес он. – И забери с собой мои самые искренние пожелания, чтобы тебя ждало короткое и безрадостное будущее.

Сэр Рейналф стряхнул руки моряков, схвативших его за локти, чтобы препроводить к ожидающему баркасу, и направился к поручням, где стояла Чайна.

– У вас еще есть выбор, сударыня.

Чайна молча отвернулась от него и подошла к Джастину. Ее глаза засияли, когда он раскрыл объятия и притянул ее к себе.

– Вы оба дураки, – уронил сэр Рейналф и коротко рассмеялся. – Тебе следовало убить меня, пока была такая возможность. – Он круто развернулся и зашагал прочь в сопровождении двух матросов.

Чайна смотрела ему вслед, но ее внимание тут же переключилось на Джастина, когда она почувствовала, что он крепче обхватил ее плечи и качнулся вперед.

– Джастин…

Он был намного выше и тяжелее, да и поврежденная лодыжка давала себе знать. Единственное, что она могла сделать, так это подставить плечо, чтобы смягчить удар, когда он повалился на палубу. На ее крик прибежал Тед Бейтс, руководивший отправкой незваных гостей на берег. Упав на колени рядом с капитаном, он осторожно перевернул Джастина на спину и приподнял залитую кровью рубашку, обнажив нижнюю часть грудной клетки.

– О Боже…

Чайна при первых же звуках, донесшихся с койки, взяла с умывальника тазик с водой, подошла к постели и положила прохладную ладонь на лоб Джастина. Он был влажным от испарины, но жар прошел. Облегченно вздохнув, она окунула салфетку в воду и принялась омывать его лицо и шею.

Серые глаза открылись, устремив на нее ясный взгляд.

– Доброе утро, – улыбнулась Чайна.

Джастин продолжал смотреть на нее, пока румянец не раскрасил ее щеки. Затем перевел взгляд на бронзовый фонарь, мерно покачивающийся под потолком, и на ярко-голубое небо, видневшееся за свинцовым переплетом окна.

– Да, милорд, – сказала Чайна. – Мы в море. Благополучно выбрались из Портсмута, Фалмута, где мистер Бейтс пополнил припасы, и Дувра. – Взгляд Джастина вернулся к ее лицу. – И кажется, я начинаю привыкать к морю. Во всяком случае, желудок меня еще ни разу не подвел. – Он не ответил на ее улыбку, и она поспешно продолжила: – Мистер Бейтс отлично справился, в чем ты, конечно, не сомневался. Это было замечательное плавание. Уголки его губ дрогнули.

– Замечательное плавание? Похоже, ты вообразила себя морским волком через… сколько дней?

– Шесть. Но я не говорила, что никогда не была на корабле. Мой отец, если помнишь, владел судоходной компанией и провел несколько лет в море.

Джастин глубоко вздохнул и попробовал пошевелить руками и ногами. Убедившись, что они слушаются, он попытался сесть. Это была жалкая попытка, если не сказать больше.

Чайна уронила салфетку в тазик и придержала его за плечи.

– Тебе нельзя двигаться! Мистер Бейтс оставил мне на этот счет строгие указания. Не хватает только, чтобы твои раны снова открылись.

– Ты что, теперь подчиняешься приказам Бейтса?

– Да, если они кажутся мне разумными. Он говорит, что по всем правилам ты уже должен быть покойником. В тебе столько швов, что не осталось живого места. – Увидев, что Джастин приподнялся, она повысила голос: – Лежи спокойно!

Джастин свесил ноги с койки. Затем, шумно вздохнув, сел на постели и ненадолго замер, борясь с приступом боли и слабости. Он смутно сознавал, что Чайна то умоляет его, то угрожает, но не разбирал слов: в висках оглушительно стучала кровь.

– Где моя одежда? – наконец спросил он. – Принеси ее.

Чайна возмущенно выпрямилась:

– И не подумаю! Ты не встанешь с постели, Джастин Кросс!

– Встану, сударыня, и поднимусь наверх, чтобы присмотреть за своим кораблем, даже если мне придется проделать это нагишом… После того, как отшлепаю тебя и привяжу к койке!

Чайна сердито уставилась на него. Джастин был бледен, но глаза горели решимостью. На предплечье белела повязка, торс был туго перебинтован широкими полосками полотна, ярко выделявшимися на загорелой груди с рыжеватой порослью. Ее взгляд спустился ниже, к мускулистому животу и стыку бедер. Все в нем изобличало твердость и непоколебимость.

Чайна вспыхнула и отступила па шаг.

– Иди сюда, – мягко приказал он и протянул руку.

Она неуверенно шагнула к нему. Джастин обнял ее и притянул к себе. Его поцелуй был таким крепким и обстоятельным, что Чайна едва не задохнулась.

– Спасибо, что беспокоилась обо мне, – уверенно сказал он. – Но я не собираюсь умирать.

– Никто о тебе не беспокоился, – огрызнулась она. – Все занимались своими делами и ничего не предпринимали, только гадали, сколько еще ты проваляешься в лихорадке.

– Правда?

– Да. И если ты намерен разгуливать по кораблю, доказывая всем, какой ты бравый моряк, я… я буду последней, кто станет этому препятствовать.