Валери Кинг - Виньетка (Влюбленный повеса)

Перед тем, как спуститься по винтовой лестнице, Генриетта остановилась и приложила руку к виску. Слава Богу, голова уже не болела и вообще она чувствовала себя гораздо лучше. А главное — смирилась с тем, что Фредди женится на Джейн Амбергейт.

Гетти было очень стыдно за свой недавний обморок. Ведь она давно знала, что это должно случиться! Неужели в глубине души она все-таки на что-то надеялась? Очевидно. И, когда все надежды рухнули, это оказалось слишком сильным ударом. Что ж, она сама виновата. Только как теперь объяснить все это Фредди? Ее мысли прервал до боли знакомый голос, прозвучавший снизу, из глубины холла:

— А, вот и вы, Гетти!

Она слабо улыбнулась человеку, которого любила, и начала спускаться по ступеням:

— Что вы здесь делаете, Фредди? Все, вероятно, уже в столовой?

— Почти все. Леди Сомеркоут попросила, чтобы я сходил за вами, но она не обидится, если вы из-за болезни вовсе не придете обедать.

— Да нет, все в порядке.

Гетти смотрела, как он поднимается по лестнице навстречу ей — быстро, легко. Они встретились на первой площадке, и Фредди тут же предложил ей руку. Он смотрел на Гетти как-то странно: внимательно, испытующе и бесконечно печально.

— Отчего вы смотрите на меня так, словно видите впервые? — спросила Гетти, спускаясь с его помощью по ступеням на шахматный черно-белый кафель холла.

Фредди нахмурился:

— Мне кажется, что так оно и есть…

— Какая глупость! Мы же знаем друг друга столько лет!

— Да. Но знаем ли? А впрочем, вы знаете обо мне больше, чем любая другая женщина. Скажите, Гетти, вас никогда не смущали мои мигрени и тому подобное?

— Конечно нет! — Она схватила его за руку. — Вы ведь всего лишь человек, хотя и гениальный поэт, мой драгоценный Фредерик. Поэтому никакая болезнь не может изменить моего отношения к вам. — Она опустила глаза. — А вы сами? Вы изменили свое мнение обо мне оттого, что я недавно упала в обморок?

— Конечно нет, что вы, Гетти! — Он крепко сжал ее руку. — К тому же я сам был причиной этого обморока, когда так неожиданно рассказал о своих намерениях относительно миссис Амбергейт. — Он тяжело вздохнул и потупил взгляд.

Гетти чувствовала, что он чем-то сильно расстроен, но не могла понять, чем именно.

— Что случилось, Фредди? — мягко спросила она.

Он посмотрел на нее:

— Пока вы были в обмороке, миссис Улльстри сказала мне кое-что такое, чего я не могу забыть.

— Вы расскажете мне?

— Видите ли, это связано с вами, и я боюсь снова причинить вам боль.

— Все равно расскажите! — Сердце Генриетты тревожно забилось: она поняла, что сейчас решается ее будущее, ее судьба; в такой момент не до страха перед болью. — Вы должны рассказать мне все. Да вы и сами хотите этого — я же вижу!

Фредди резко выдохнул.

— Миссис Улльстри сказала, что вы любите меня, — пробормотал он.

Гетти быстро отвела глаза. Щеки ее покраснели. Слова застряли в горле, и она несколько раз глубоко вздохнула. Но Фредди понял ее без слов. Он тоже тяжело вздохнул и прошептал:

— О, Боже! Почему же так поздно?!

Сердце Гетти бешено забилось. Ей показалось, что она тоже поняла, что он имел в виду! А может, ей просто очень хотелось так думать?

Когда обед закончился, леди Сомеркоут встала и торжественно пригласила всех на театральное представление. Они с мистером Улльстри должны были показывать свою виньетку первыми, за ними — миссис Улльстри и полковник Даффилд, третьими — Джейн и Торп, после них — мистер Уэйнгров и мисс Хартуорт и последними — лорд Сомеркоут и миссис Ньюстед. Леди Сомеркоут пожелала всем успеха и выразила уверенность, что виньетки окажутся весьма поучительными, а если нет — то, по крайней мере, доставят всем немало удовольствия.

Торп предложил Джейн руку, и они прошли вместе со всеми в музыкальную гостиную. Именно здесь и должно было состояться долгожданное представление. Джейн почувствовала, что волнуется, нащупала пальцы Торпа и слегка сжала их. Ее не заботило даже то, что этот вольный жест могут заметить Фредди и Генриетта, шедшие сзади. Джейн для себя уже решила, что сразу после представления серьезно поговорит с Фредди и даст ему твердый отказ. Совесть перестанет мучить ее, когда она расскажет ему всю правду о своих чувствах и не станет скрывать, что никогда не станет его женой.

Бедный Фредди!..

Музыкальная гостиная была залита ярким светом свечей: кроме люстр, горели и все канделябры, висевшие на стенах. В центре круглого ковра возвышалась небольшая сцена с высоким квадратным задником и кулисами из красного бархата. Чтобы создать уютную и интимную обстановку, леди Сомеркоут распорядилась расставить на авансцене вазы с декоративными деревцами. Картина получилась приятной для глаз, кроме того, некоторые деревца пышно цвели и наполняли комнату своим ароматом.

Перед сценой широким полукругом стояли удобные черные лакированные кресла, а между ними — маленькие столики с шампанским, фруктами и сладостями, чтобы зрители могли подкреплять свои силы, не отрываясь от захватывающего зрелища.

Первая пара актеров — леди Сомеркоут и мистер Улльстри — сразу же прошли в маленькую комнату, примыкавшую к гостиной, где заранее был приготовлен необходимый для представления реквизит и костюмы. Когда же спустя несколько минут партнеры поднялись на сцену, Джейн не смогла сдержать улыбку: очень уж комично выглядела эта пара — высокая красавица графиня и кругленький коротышка рядом с ней. Леди Сомеркоут была одета в костюм для верховой езды, а мистер Улльстри держал в руке свернутую трубочкой газету.

Прежде чем начать, леди Сомеркоут и мистер Улльстри взялись за руки и поклонились. Зрители дружно зааплодировали. Акустика в музыкальной гостиной была отличной, и восемь пар ладоней создали эффект большого, заполненного зрителями зала.

Леди Сомеркоут сделала шаг вперед и объявила:

— Мы назвали свою виньетку «Медовый месяц».

Джейн настроилась увидеть нечто интригующее.

Леди Сомеркоут подняла хлыст и требовательно обратилась к партнеру.

— Давайте договоримся, — сказала она высоким, чистым голосом. — Никаких газет — ни за завтраком, ни за обедом, вообще никогда в моем присутствии! Я не хочу, чтобы вы делили свое внимание между мной и статьей о лошадином сапе.

Мистер Улльстри раздраженно взмахнул свернутой газетой:

— Но без свежих новостей жизнь теряет для меня смысл!

— Но у нас же медовый месяц, — огорченно заметила его сценическая жена.

Мистер Улльстри скрестил руки на груди.

— Я буду читать газету! — упрямо заявил он.

— В таком случае я поехала. — Графиня сделала вид, что направляется к двери.

Он сердито уставился на нее:

— Вы не можете меня покинуть! У нас медовый месяц, и все ваше внимание должно принадлежать исключительно мне.