Симона Вилар - Майсгрейв

За стенами замка бушевала метель. Казалось, весь дом ходит ходуном – ветер в кровле, ветер в дымоходе, из-под каждой двери тянет сквозняком. Дэвид спустился в главный зал, где уже укладывались спать слуги, но вместо того, чтобы идти к себе в опочивальню, где спал с тех пор, как перестал делить ложе с Грейс, он просто вышел наружу, миновал темный, обдуваемый ветром двор и остановился у арки внутренних ворот. Здесь в подвешенном под сводом фонаре метался за железной решеткой огонь факела, бросая отблески на кружившиеся в бешеном ритме снежинки. Может, и в самом деле уехать?

Но мгновением позже он повернул к стоявшей в стороне от других построек кухне. Идти пришлось по глубокому снегу, глядя на который, оставалось только гадать, как наверняка уже замело всю округу. Так что лучшее, что он может сделать, чтобы успокоиться, это подняться на стены и совершить обход, проверяя, как несут дозор стражи замка. Когда Дэвид оставался в Нейуорте, он старался снять эту обязанность со старика Оливера.

Майсгрейв уже стоял у кухни, когда заметил, что дверь ее не заперта и створка постукивает под ударами ветра. Вместо того чтобы просто закрыть ее, он почему-то вошел внутрь. В полумраке он различил, что тут все в порядке – вертела вычищены, котлы отдраены и поставлены один в другой, пахнет гвоздикой и корицей. Но в глубине помещения был заметен отблеск пламени, чего в эту пору тут быть не должно.

Дэвид шагнул вперед и увидел, что под колпаком вытяжки печи, в отсветах огня маячат чьи-то тени и слышится потрескивание жира. Может просто кто-то из припозднившихся замерзших стражей разогревает себе ужин? И все же ночью разводить огонь на кухне не полагалось – во избежание пожаров. Поэтому Дэвид уже хотел было сделать выволочку поздним трапезникам, когда неожиданно узнал силуэт старого Оливера, рядом с которым был и еще кто-то, кого не удалось рассмотреть во мраке.

– Я думал ты уже почиваешь, старина, – сказал Дэвид, направившись к капитану Нейуорта и при этом не обратив особого внимания на его собеседника, – мужчину в меховом плаще и саладе, который закрывал голову, но оставлял открытым лицо. Правда, черты ратника он не разглядел: тот оставил жарившиеся на решетке сосиски и поспешно отступил в тень.

– Я собираюсь обойти дозорных на стенах, – продолжал Дэвид. – Ты же иди почивать. Но, Оливер, разве наша Тилли плохо справилась с ролью хозяйки за ужином и ты остался голодным, если пришел сюда?

Старый рыцарь отвел взгляд и, переминаясь с ноги на ногу, что было странно для него, ответил:

– Да, оно так. То есть я просто решил тут подкормить кое-кого… Он недавно прибыл в замок. Ох, черт! Дэвид, не стану притворяться, давно хотел сказать тебе, да все как-то не выходило… И не знал, как ты к этому отнесешься. Ты ведь служишь Перси, и все такое… А у нас тут…

– Что с тобой, Оливер? Ты блеешь, словно овца. Если есть что сообщить, говори!

– Он хотел сообщить обо мне, – вышел вперед до этого таившийся в темноте воин в шлеме. – Но не уверен, не выдашь ли ты меня властям.

Дэвид смотрел на этого человека, своего друга детства и соратника по набегам на маноры в Спорной Земле, а ныне преступника, за которого назначена немалая награда. Это был Джон Герон, прославленный как в хорошем, так и в плохом смысле Бастард из Форда. Именно его и приказал схватить граф Нортумберленд.

– Герон? – только и вымолвил Дэвид.

– Да, приятель, это я. Ищейки нашего друга Перси гоняли меня, как лису во время охоты, и я сколько мог таился в заросших лощинах среди гор. Но тут такое ненастье… Вот, нашел приют у старины Оливера. Не брани его из-за меня. Если прикажешь, я сейчас же уеду.

Дэвид лишь молча смотрел на него. Узнавал это широкое наглое лицо с перебитым носом и голубыми глазами. Длинные светлые волосы ниспадали вдоль грязных щек, выбившись из-под шлема, – хорошего шлема, с воронением и гравировкой, какой под стать состоятельному рыцарю. В остальном же он был исхудалый, грязный, от него исходил тот запах, какой бывает у нищих. Бастард Джонни, из-за которого у двух королей сопредельных держав едва не случилась война.

Дэвид спросил:

– В своем ли ты был уме, парень, если решился убить Роберта Керра? За такое никто в благородном сословии тебя не простит, и ты останешься изгоем, пока тебя не возведут на плаху… или даже повесят, как ничтожество. Ведь кто был лорд Керр, а кто ты?

Джонни начал улыбаться своей нагловатой, вызывающей улыбкой. Он всегда был бешеным, этот бастард из почтенного рода приграничных Геронов. Старый Перси надеялся сделать из этого сорвиголовы своего человека, но потом просто прогнал его. Уж слишком Джонни был неуправляем и дерзок, и в итоге он стал ривером на границе. Его образ жизни, разумеется, осуждали, его общества чурались, и тем не менее он не пользовался славой человека окончательно отпетого, как это было бы в ином краю, где больше почтения к законам. Пока он не убил шотландского лорда и Яков Стюарт не потребовал от англичан голову преступника.

– Спрашиваешь, зачем я убил Керра? – отозвался наконец Бастард, убирая сосиски с огня и подцепив на нож одну из них. – Клянусь Вифлеемской Богородицей, ты и сам должен это понимать, Дэвид. Разве Керры не были извечными врагами Геронов? И ты, столько времени проживший у шотландцев, должен понимать, что такое кровная месть.

Он откусил от сосиски и стал жевать с таким невозмутимым видом, словно уже все объяснил. А Дэвид еле сдерживался, чтобы не схватить этого нахала за грудки.

– Ты ополоумел, Джон, если считаешь, что давнишняя кровавая вражда – повод, чтобы зарезать лорда шотландского правительства!

Бастард едва не подавился куском мяса.

– Давнишняя? Или ты забыл, Майсгрейв, что брат этого Керра убил мою сестру! Сперва похитил, обесчестил, а потом убил. Ее тело так и не нашли. Даже когда моя мачеха леди Ависия умоляла вернуть дочь, дабы Героны могли похоронить ее останки в фамильном склепе, ее посланца просто выгнали взашей.

Дэвид помнил ту историю с сестрой Джека, своевольной красавицей Элеонорой, или Элен, как ее прозывали за красоту [21] Производное от имени Элеонора – Элен, в честь Елены Прекрасной. . Но очень сомневался, что Элен была похищена Уолтером Керром, а не пошла с ним по доброй воле. Уолтер был весьма хорош собой, нравился женщинам, и люди поговаривали, что нередко видели его с прекрасной Элен на пустошах. Но сбежала ли она с возлюбленным или была похищена, обвенчаны они так и не были. Элен Герон сожительствовала с Уолтером в так называемом браке рукобития, когда женщина, поселившись в качестве супруги с мужчиной, знала, что если за год она не родит ему сына, то этот брак может быть завершен. Это был дикий, почти языческий обычай, но в Шотландии он все еще имел место. И за истекший год Элен родила Уолтеру Керру ребенка. Который однако вскоре умер и Элен отправили назад, в семью. Героны ждали ее, но их красавица так и не вернулась к отчем дому. Тогда они догадались, что от Элен попросту избавились. Старая кровавая вражда вспыхнула с новой силой, и даже весть о том, что и сам ее похититель Уолтер убит, не приостановила эти столкновения.