Симона Вилар - Майсгрейв

– Тилли! – Он резко отбросил засов и открыл дверь.

Матильда тут же прыгнула ему в объятия, обхватив отца руками и ногами. Она была холодная, как ледышка, растрепанные темные пряди падали на такие же зеленые, как у Дэвида, чуть раскосые глаза.

– Как хорошо, что ты приехал, отец! Не уезжай больше! Обещаю, что стану послушной и не буду больше бросаться комьями грязи со стены в отца Дерика, если ты пообещаешь остаться в Нейуорте.

Она заплакала. Дэвиду казалось, что и он сейчас растрогается до слез. Его Тилли! Маленький, вечно что-то вытворяющий сорванец! Грейс считала, что он излишне мягок с их младшей дочерью, а на его взгляд именно строгость матери вызывала в девочке столь бурное непокорство. Ведь другим было так несложно поладить с Тилли! Что он и продемонстрировал во время вечерней трапезы, доверив дочери роль хозяйки за столом в зале. Раз уж сама леди Грейс не может – или не желает – выполнять эту обязанность.

А уж Тилли старалась вовсю. Нарядившись в свое лучшее платье с меховой опушкой, заплетя косички и водрузив на голову кружевную шапочку, она с важным видом восседала по правую руку от отца и следила за подачей блюд, стараясь, чтобы за столом было все, что полагается – достаточно нарезано хлеба, возле каждой из групп трапезничающих стояли супница и солонка, – чтобы бочонки с домашним элем открывали у входа, а уже затем разливали по кувшинам и обносили всех.

Дэвид шепнул дочери, чтобы она спросила у сидевшего подле нее капеллана Дерика, не желает ли он еще кусок мяса. Девочка замялась лишь на миг, потому что побаивалась капеллана с его вечно хмурым и недовольным лицом.

– Преподобный Дерик, вам подложить еще мяса? – осведомилась она с застенчивой любезностью.

Тот отрицательно покачал головой.

– Нет, я сыт. Позволительно ли мне будет вернуться к моей леди?

Дерик смотрел через голову Матильды на ее отца. Но тот посоветовал спросить разрешения у дамы.

Дерик промолчал, сурово поджав тонкие губы, и остался на месте, всем видом выражая неудовольствие. Ему было отчего ворчать: еще час назад он пришел к сэру Дэвиду сообщить, что леди Грейс велела накрыть ужин в своих покоях и ждет, чтобы супруг присоединился к ней. Это было любезно с ее стороны, но рыцарь ответил, что, как и обычно, предпочитает трапезничать вместе со своими людьми. На самом деле Дэвид не хотел встречаться с супругой, пока не остынет его гнев за Тилли.

Сидевшего за высоким столом рядом с господами Оливера вся эту ситуация только веселила.

– Матильда, дитя, ты прекрасно справилась, – заверил он девочку. – Думаю, когда ты станешь взрослой леди и будешь заправлять хозяйством, ты не вызовешь ни у кого нареканий.

Тилли просияла и велела кравчему еще добавить в кружку капитана эля. Оливер поднял ее в знак приветствия, и девочка тоже подняла свой кубок.

Дэвид улыбался. Сейчас, когда за стенами замка сыпал снег, в каминах пылал жаркий огонь и в зале стоял веселый гомон, он наконец-то расслабился и ощутил, как хорошо быть дома. И ничего, что без присмотра увечной хозяйки тут не так часто меняли тростник на полах, а ставни на окнах давно не натирали воском и они были в сырых потеках. Все равно это был его замок, его люди, которые всегда ждали и встречали своего сеньора. Вот только Дэвиду было горько, оттого что у его жены не сложились такие же отношения со славными обитателями Нейуорта.

Наконец, ближе к концу общей трапезы, он счет, что будет даже жестоко заставлять и дальше заставлять Грей ожидать его.

Капеллан Дерик сам вызвался посветить милорду факелом, когда они поднимались по винтовой лестнице, проходя мимо подрагивавших от разразившейся снежной бури деревянных ставен. Зато в покое Грейс было тепло и уютно. В камине горел огонь, половицы покрывали светлые овечьи шкуры, напротив двери Дэвид увидел новый яркий гобелен с изображением среди листвы и кавалеров с лютнями в руках. Угрюмый Клем хорошо постарался для госпожи, приобретя такое украшения в ее покой. Хотя сам он и простудился в поездке, выполняя поручение. Но этот слуга так предан Грейс Перси, что явно не будет в обиде, что его гоняли в зимнее ненастье до самого Йорка.

Сама леди Грейс сидела у стены под новым гобеленом в удобном кресле на колесиках. Ее увечные ноги покрывала меховая полость, в руках она держала небольшой молитвенник, который передала одной из служанок, когда протянула мужу рук для поцелуя.

– Со светлым Рождеством вас, Дэвид, супруг мой. Я не садилась ужинать, пока вы не придете.

При этом леди Грейс улыбнулась, но в ее улыбке было больше сарказма, нежели приветливости – она прекрасно знала, что он уже оттрапезничал в зале донжона, и теперь своим приглашением как бы намекала: я, ваша увечная жена, оставалась все это время голодной и в ожидании, пока вы пренебрегали мной. Но Дэвид уже научился не испытывать вину по каждому ее намеку, как было вначале, когда он горячо жалел ее.

Приблизившись, он поцеловал ей руку, а потом коснулся губами чела. В этот момент, когда она сидела так прямо и гордо, можно было и не догадаться, что нижняя часть ее туловища неподвижна. Одета она была роскошно, в темно-бордовый бархат по последней моде. Голову ее голову над расчесанными на прямой пробор волосами венчал округлый бархатный валик, обвитый серебристой сеткой, а рукава платья от локтей были широкими и ниспадающими, насколько это было возможно.

Принарядилась для мужа. И Дэвид мягко улыбнулся ей, заявив, что она выглядит цветущей и привлекательной.

Грейс стала его женой в пятнадцать лет, сейчас ей было двадцать восемь. Восемь лет назад с ней случилось несчастье, за эти годы она просто истаяла и выглядела старше своего возраста. Ее скуластое личико в форме сердечка было обтянуто бледной кожей, светло-серые глаза глубоко сидели под едва обозначенными белесыми бровями, а нос был истинным носом Перси – тонким, удлиненным, с легкой горбинкой. Грейс была по-своему очаровательна, но теперь, когда она так усохла, этот длинный выступающий нос даже портил ее, придавая некое сходство с грызуном – лаской или хорьком. А может, Дэвиду так стало казаться, когда он понял, какой хитрый и упорный характер у его малышки Грейс Перси?

«Я не должен относиться к ней плохо, – напомнил он себе. – Моя жена не виновата в том, что с ней случилось несчастье».

Дэвид подкатил кресло супруги к сервированному столу, услужливо откинул за локти ее длинные рукава и придвинул прибор.

– Я уже поел в зале, как вам известно, миледи. Но я с удовольствием посижу с вами, пока вы будете вкушать вечернюю трапезу, и отвечу на все ваши вопросы. Вам ведь хочется узнать новости о дворе?

Он сел напротив и стал рассказывать.

Повар Леонард услужливо накладывал леди кушанья: парную телятину под мятным соусом, гороховое пюре, мелко нарезанное куриное филе с хрустящей корочкой, свежеиспеченные круглые булочки, посыпанные тмином. И вино – сладкую красную мальвазию. Леди Грейс считала эль пойлом простонародья, а она, женщина рода Перси, никогда не опустится, чтобы поглощать этот напиток, даже несмотря на то, что пивоварня в Нейуорте слывет одной из лучших в округе и даже продает бочонки с элем для окрестных монастырей.