Джэсмин Крейг - Империя сердца

Якуб и его родственники одобрительно закивали, считая, что Рашид очень тактично утешает жену. Но сам Эдуард по реакции Люсинды понял, что его слова больно ранили ее. Конечно, она думает, что надежда на будущих детей — слабое утешение, когда речь идет о потере их нерожденного младенца. Конечно, в своем нынешнем состоянии Люси не способна понять, что Рашид не может терять лицо перед афридиями. Скорбь в присутствии женщин — неподобающее занятие для мужчины. Вот гневаться на жену мужчине не возбраняется, а горевать по ребенку, который к тому же еще не родился, — проявление слабости. Люси не могла понять, что в этот миг от отношений с Якубом зависело, удастся ли ей и Эдуарду благополучно вернуться в Индию. Ни в коем случае нельзя было проявлять при афганцах слабость.

Нежным жестом, который должен был заменить все непроизнесенные слова, Эдуард отвел прядь, упавшую жене на глаза.

— Тебе нужно поправляться, дорогая. Мы еще успеем обо всем поговорить. Хомайра, старшая жена Якуба, приготовила тебе бульон. Может быть, выпьешь?

К его облегчению, Люси не отказалась, но взгляд у нее был такой тусклый, что вряд ли можно было рассчитывать на скорое выздоровление. Невзирая на неодобрительное цоканье присутствующих, Рашид сам подложил подушку жене под голову и стал кормить ее, макая хлеб в бульон.

— Спасибо, я больше не могу, — прошептала она.

— Твоей жене нужно поспать, господин, — заявила Хомайра, обиженная тем, что мужчина узурпирует ее обязанности. Она поклонилась Якубу и весьма решительно заявила: — Мой достопочтенный супруг, ты и твои сыновья должны покинуть комнату. Я знаю, как много у вас важных дел.

Якуб был достаточно долго женат на этой женщине, чтобы понять — препираться бессмысленно. Поэтому вместе с сыновьями и зятьями он направился к двери. Эдуарду Якуб сказал с большим достоинством:

— Ты, Рашид, тоже должен пойти с нами. Будем вместе дожидаться возвращения наших воинов. А женщины позаботятся о твоей жене.

У Эдуарда не было выбора. Он не мог остаться, не нанеся смертельного оскорбления хозяйке.

— С удовольствием последую за тобой, Якуб.

Пожав жене руку в последний раз, он вышел следом за старейшиной.

Люси проснулась к вечеру. С улицы доносился грохот барабанов, хриплые крики, смех, свист. Очевидно, в деревне праздновали какое-то радостное событие.

— Так ты проснулась? В самый раз. Шири, дай жене Рашида миску кичри.

Молоденькая девушка лет тринадцати-четырнадцати бросилась выполнять приказ, а Хомайра недовольно покачала головой:

— Я никогда не научу ее вести себя как следует. Глупа, как дохлый верблюд.

— Это твоя дочь? — вежливо спросила Люси. — Очень красивая.

— Как же, дочь! Это младшая наложница моего мужа. — Хомайра презрительно фыркнула и, наклонившись к кровати, сообщила: — Мужу достаются все удовольствия, а мне возись с ней. Всякий, кто знал ее мать, скажет, что в этой семье все женщины ни на что не годятся. Ну, ты сама знаешь, что нужно мужчинам. Приходится уступать. Твой муж, по крайней мере, тебя все еще любит. Не знаешь, он собирается взять вторую жену?

Люси поперхнулась:

— Не знаю.

— Послушай моего совета. Роди ему скорей сына. Сейчас тебе, конечно, об этом и думать не хочется, но такова уж женская доля. Роди ему сына, жена Рашида, и он всегда будет относиться к тебе с уважением.

Задача казалась простой и вполне выполнимой. Должно быть, в афганских семьях с помощью этого уравнения решаются все проблемы. Однако Люси подозревала, что Эдуард никогда не простит ей погибшего младенца. Даже если она родит ему сына и наследника, все равно ей не смыть свою вину. Она тяжело вздохнула. У афганских семей, несмотря на многоженство, явно были свои преимущества. Во всяком случае, там все проще, чем в Европе.

Снаружи донесся особенно громкий вопль ликования, а в следующую минуту вернулась Шири, которая принесла миску риса с кусочками баранины.

— Что там происходит? — спросила Люси, улыбнувшись и поблагодарив.

— Привезли трупы убийц, — сообщила Хомайра, не дав наложнице раскрыть рот.

— Что за убийцы?

Она знала, что любой путник, имевший несчастье пасть от руки афридиев, моментально превращался в «убийцу» и «головореза».

— Русские убийцы, — коротко ответила Хомайра.

Для нее житель соседней деревни уже был иностранцем, а русские принадлежали к миру настолько далекому, что никакого интереса в ней не вызывали.

— Русские?

— Да. Мой муж объяснил, что эти русские убийцы были особенно кровожадны. Они хотели умертвить хана Абдур-Рахмана. Якуб сказал, что, если бы это произошло, пришлось бы воевать много лет. Честно говоря, мне совершенно все равно, погибнет Абдур-Рахман или останется в живых. Так или иначе, мужчины все время воюют. Какая мне разница, с кем они воюют — с кохистанцами, с киргизами, с англичанами или с другими чужестранцами?

С очаровательной непоследовательностью она тут же заявила, забрав у гостьи пустую миску:

— Где уж нам, женщинам, разбираться в подобных вещах? Давай-ка лучше пойдем вместе посмотрим на покойников. Они привязаны к седлам.

Люси передернулась:

— Спасибо, но я себя неважно чувствую.

— Понимаю, — кивнула Хомайра. — Да, ты лучше посиди здесь до завтра. Да и одеться тебе не во что.

Внезапно Люси встрепенулась:

— Ой, я, наверно, заняла ложе твоего мужа. Не следует ли мне перебраться в женские покои?

Хомайра удовлетворенно кивнула — значит, гостья все-таки понимает, какая честь ей оказана.

— Это верно. Если ты можешь ходить, жена Рашида, тебе лучше спать с другими женщинами. — Она раздраженно прикрикнула на девушку: — Шири, чем ты там занимаешься? Что ты расселась?

Шири неохотно встала, оторвавшись от окна.

— Там пленника привели, — сказала она. — Он живой, и на русского не похож. И одет так богато!

— Да? Вот что, жена Рашида, завернись-ка ты в простыню, накинь сверху одеяло и пойдем проверим, не наврала ли паршивая девчонка. Эй, Шири, возьми жену Рашида с другой стороны, помоги ей перейти в другую комнату.

Гостью усадили на стул возле окна. Люси увидела, что, несмотря на весь шум и гам, на улице было всего лишь два десятка мужчин и столько же женщин и детей. Сначала Люси разглядела лишь прыгающих мальчишек, хихикающих девчонок и женщин в черных покрывалах. Потом, приглядевшись, увидела взмыленных коней и притороченные к седлам неподвижные тела. Молодая женщина быстро отвернулась от этого ужасного зрелища. Затем в глаза ей бросился деревянный загончик, где находился кувар-ский хан собственной персоной.

— Хасим-хан! — ахнула Люси. — Что он здесь делает?

— Его взяли в плен, — гордо сообщила Шири, хвастаясь своей осведомленностью. — Воинов хана всех поубивали, а некоторые сбежали в горы. Но хана не убили, потому что Якуб надеется получить за него большой выкуп.