Бетина Крэн - Неотразимый обольститель

На следующее утро она, однако, чувствовала себя омерзительно от того, что ей пришлось стоять в очереди в ванную комнату вместе с другими постояльцами. И уж совсем ее возмутило, когда она услышала голос Коннора, прямо в ухо пожелавшего ей доброго утра. Каким-то образом он пробрался сквозь очередь и стал как раз позади нее. Беатрис поплотнее закуталась в халат, придерживая его возле горла и стараясь не смотреть на взъерошенные волосы Коннора, его страстные, затуманенные со сна глаза и голую грудь с темной порослью.

По крайней мере им с Элис удалось позавтракать спокойно, так как Коннор объявил, что у него ранняя встреча с одним из законодателей, и испарился. Комиссия заседала неподалеку от здания конгресса, несколько государственных отделов и бюро находились там же. Воздух в обшитой панелями комнате был спертым, старая деревянная мебель издавала легкий запах уксуса. Это заставило их оставаться в коридоре. Расположившись у двери, они могли наблюдать, как собираются члены комиссии. Коннор должен был присоединиться к ним позднее.

Ровно в два часа члены комиссии заполнили зал и стали рассаживаться за длинным столом, стоявшим на небольшом возвышении. Беатрис поморщилась, разглядывая их сквозь незакрытые двери. Коннор был прав – ни один из них не выглядел моложе семидесяти лет. В темной одежде, с сутулыми плечами и худыми согнутыми шеями, они напоминали ей старых грифов. Беатрис с трудом проглотила комок в горле, разглядывая небольшой столик, стоящий перед возвышением, за которым просители защищали свои прошения. Она представила себе огромную кучу костей возле столика и... Элис потянула ее за рукав. К ним уверенной походкой и с решительным выражением лица шел Коннор.

– Где вы были? – громким шепотом спросила Беатрис, когда он взял ее за локоть, проводя через двери.

– Занимался своей работой, – прошептал он в ответ... и вдруг застыл, глядя на членов комиссии.

Его лицо побледнело. Беатрис проследила за его взглядом и увидела одетого в черное старика с седыми волосами, темными глазами-бусинками и грозной гримасой на лице. Через секунду Коннор повернулся и вышел из зала. Беатрис наказала Элис занять для них места и последовала за адвокатом.

– Что с вами? – спросила она, догоняя его.

– Мой дед, – проговорил он так, словно каждое слово причиняло ему боль.

– Ваш дед? Где? – И тут Беатрис поняла. – Он в комиссии? – Вспомнив все, что она слышала о ссоре Коннора со стариком, Беатрис забеспокоилась. – Вы думаете, он постарается усложнить нашу задачу? Отклонит наше прошение?

– Он десять лет ждал такой возможности, – пробормотал адвокат. – Конечно, он все усложнит.

Беатрис ощутила холод в желудке. Она была так уверена, что только Коннор поможет им решить вопрос с комиссией, а теперь получалось, что его участие в деле – большая помеха!

– Может быть, я пойду одна? – спросила она. Коннор нахмурился и потер лоб.

– Дед уже увидел меня с вами – теперь я не могу отступить. Нам обоим придется идти. – Он расправил плечи, как гладиатор, готовящийся к битве. – Вести переговоры придется вам. И что бы вы ни делали, не заводите разговор о женщинах и как им нужен этот чертов банк. Ведите чисто деловой разговор. Говорите о выгоде. Это они поймут.

Выгода. Беатрис вспомнила свое недавнее выступление в корпорации. Если отношение комиссии по выдаче разрешений хоть немного напоминало отношение директоров, то для нее все было ясно.

День все тянулся и тянулся, а прошения о выдаче разрешений, рассматриваемые в основном в отсутствие просителей, были одно за другим разобраны по косточкам и отклонены. Старые чудовища рассматривали каждый документ придирчивым глазом, отыскивая самые слабые места. И после каждого отказа Херст Барроу поглядывал на Коннора, чтобы увидеть, какую реакцию производила на него неудача других.

Только в пять часов прошение Беатрис легло на стол перед членами комиссии. Беатрис подошла к столу, махнув Элис и Коннору, чтобы те следовали за ней. Клерк зачитал:

– Предлагается открытие «Барроу стейт бэнк». Кустистые брови старого Херста Барроу поползли вверх, и он с отвращением посмотрел на внука. Теперь яростное сопротивление Коннора тому, чтобы будущему банку присваивалось это имя, приобретало совсем другое значение. Херсту Барроу и остальным членам комиссии могло показаться, что этим именем воспользовались для того, чтобы завоевать их расположение.

Беатрис представилась, объявив, что она президент Объединенной корпорации, от чьего имени и было подано прошение. Ей предложили сесть.

– Фон Фюрстенберг? – Херст Барроу прищурился и наклонился, чтобы получше рассмотреть ее. – Вы хотите сказать, что вы вдова старого Фюрста?

– Да, я вдова Мерсера фон Фюрстенберга, – ответила она, по выражению его лица пытаясь понять, было ли это признание родства очком в ее пользу или против.

– Вы прибрали к рукам все его денежки? – поинтересовался другой старикашка. – А теперь хотите обчистить и других?

Беатрис напряглась, но почувствовала руку Коннора на своей руке, под столом.

– Я сама предоставляю большую часть начального капитала для этого банка, – спокойно проговорила она. – Остальное будет обеспечено в результате продажи акций. Сделает свой вклад и Объединенная корпорация. Решение денежного вопроса правление директоров уже одобрило.

Раздалось приглушенное бормотание – это совещались члены комиссии. Наконец послышался звук, напоминавший ропот недовольства или урчание, вызванное несварением желудка. Обсуждение возобновилось, и слово взял Херст Барроу.

– Кто будет управлять этим банком? – спросил он, разглядывая Беатрис. – Вы?

– Как и в случае с ранее основанными подконтрольными компаниями корпорации, – ровным голосом объяснила Беатрис, – мы намерены нанимать высококвалифицированных менеджеров и специалистов, которые будут отчитываться непосредственно перед правлением.

Херст перевел взгляд на Коннора.

– А ты какой кусок пирога решил ухватить? Теперь пришла ее очередь сжать руку Коннора.

– Я здесь, чтобы предложить миссис фон Фюрстенберг юридическую помощь и политический совет, – провозгласил Коннор.

Херст хмыкнул и повернулся к Беатрис.

– Если вы получите разрешение... то, я надеюсь, наберете в банк более подходящих работников, чем юрист, которого вы уже выбрали.

Беатрис покраснела и хотела что-то сказать, но рука Коннора остановила ее.

– В Нью-Йорке уже есть по меньшей мере тридцать банков и сберегательных касс, – заявил один из членов комиссии. – Что заставляет вас считать, будто ваш может выиграть в этом соревновании? Чем ваш банк будет отличаться от остальных?

Беатрис уже собиралась пуститься в объяснения, восхваляющие новаторскую политику, и рассказать о неохваченных слоях населения, когда Коннор прошептал ей на ухо: «Это ловушка. Банкиры ненавидят все новое».