Джил Лэндис - Пока не наступит завтра (Любовный венок)

Перед домом, на клочке утоптанной земли, был устроен очаг, который летом служил ей кухней, в почерневшем котелке варилась курица. В такой вечер никаких кукурузных лепешек. Это был ее день рождения, и, как говаривала Ненни Джеймс: «Человек – кузнец своего счастья».

Так как вокруг не было никого, кто мог бы ее поздравить, Кара решила, что если уж она сама не поздравит себя с двадцатилетием, то мир воистину станет очень печален.

Из корзины, висевшей возле очага, Кара вытащила ложку с длинной ручкой. Сунув ее в котелок, девушка попыталась подцепить курицу, чтобы проверить, готова ли она. Да и пора было уже добавить лук и морковь.

Овощи лежали в джутовом мешке, пришпиленном к стене. Единственным, что она еще не упаковала перед отъездом из Канзаса, была коллекция самодельных кукол. Эти куклы лежали на дощатых полках, окружавших комнату. Всего было двадцать кукол. Кара сделала их сама из кусочков и обрезков старой одежды. У некоторых кукол лица были сделаны из орехов и сушеных яблок. Остальные – целиком тряпичные. А одну из своих самых любимых игрушек девушка смастерила из столбика кровати.

Раньше Кара никогда не видела кукол с тряпичными лицами. Но, пришив своим игрушкам глаза-пуговицы, украсив их обрывками кружев и настриженными рыжими лоскутками, изображавшими волосы, девушка решила, что ее куклы довольно привлекательны, а может, даже и прекрасны.

Кара взяла из мешка четыре морковки и луковицу. Овощи она собиралась жарить на большой гнутой сковороде, лежавшей на грубой деревянной скамье во дворе. Девушка не переставала благодарить Бога за богатый урожай овощей, который она собрала. Но все же это не Калифорния. Девушка была уверена, что уж там-то она не будет голодать, найдет и работу, и жилье.

Неизвестно, что принесет будущее. Но, возясь с овощами, Кара поклялась, что не будет всю жизнь привязана к этому забытому Богом клочку земли, от которого ближайшее поселение в пяти милях. Это место – мечта ее отца, но не ее.

Эверет Джеймс всегда был мечтателем. Но уже к десяти годам Кара перестала верить в то, что его мечты когда-нибудь сбудутся. Их эмиграция в Канзас – его «великолепная возможность», оплаченная группой восточных аболиционистов... [3]Предполагалось, что все это предпринято для того, чтобы в конце концов оказаться в Калифорнии. Но они так и не попали туда. Мечта рухнула, когда отца убили южане, которые тайно проникали в Канзас через Миссури. И хотя Кара в то время была еще ребенком, ей пришлось принимать участие в сражениях вместе с бабушкой, матерью и старшим братом Вилли. Той зимой они не только голодали. Они жили в постоянном страхе перед бродячими бандами, готовыми прогнать поселенцев, которые выступают за свободный Канзас.

А потом земля поглотила всех – одного за другим. Ее мать умерла от тифа три года назад. Вскоре за ней последовала Ненни Джеймс. Вили – ее серьезный, ответственный, взрослый брат умер месяц назад, свалившись со стога сена и сломав себе шею.

Каре так не хватало их всех: отца и его мечтаний, простой улыбки матери, мудрости бабушки·Ненни. Но труднее всего ей было пережить смерть Вилли, так как он был ее ближайшим другом и постоянным спутником.

Чувствуя себя забытой и одинокой, Кара посмотрела вдаль и смахнула с глаз слезы. Ее ближайшие соседи жили далеко: полдня ходьбы от ее дома. Это была шумная семья из десяти человек. Все Диксоны помогали хоронить Вилли.

Хутер Диксон, второй по старшинству сын, решил воспользоваться случаем и предложил ей выйти за него замуж. Кара взглянула на него – почти беззубого, с жиденькими волосами – и отказалась. Ничуть не обидевшись, Хутер пообещал ей помочь посадить весной кукурузу.

Кара уселась на скамейку и собралась чистить овощи. Она уже почистила морковь, как вдруг до нее донесся топот копыт. А затем она увидела на западе всадника. Он направлялся прямо к ее дому.

Непросто было разглядеть ее хижину. Но ее выдал дым, поднимающийся из очага на открытой кухне.

Взволнованная и испуганная, Кара отложила морковь и снова откинула с лица волосы. Она увидела мужчину. В лучах заходящего солнца он показался ей просто великаном.

Девушка бросилась в дом, схватила заряженный пистолет, который обычно лежал наготове возле двери, и осторожно вышла наружу. После войны появилось много бродяг, и Вилли всегда предупреждал ее, что надо принимать меры предосторожности, прежде чем пускать незнакомца в дом. Спрятав пистолет в складках своей полинявшей желтой юбки, она приготовилась встретить этого странника на огромном гнедом коне.

Он подъехал прямо к хижине. Кара наблюдала, как он слезал с лошади. Ей пришло в голову, что он, наверное, ранен: незнакомец двигался очень осторожно. К тому же одной рукой он придерживал живот. Его загорелое лицо, видневшееся под полями большой черной шляпы, было суровым, но привлекательным. У него был прямой нос. Глубокие складки вокруг рта. Красивые узкие брови были прямыми.

Их глаза встретились. Девушка подумала, что она никогда до этого не видела глаз такого чистого зеленого цвета. Они казались бездонными. Его нельзя было сравнить ни с кем, кого она когда-либо встречала. Хутер Диксон недостоин даже свечу перед ним держать. Словом, незнакомец был невероятно хорош собой.

Кара посмотрела на его запыленные сапоги, затем увидела кобуру, пристегнутую к ремню на бедрах. Ее рука сжала пистолет. Она шагнула вперед.

– Как дела, мистер? – крикнула она.

Дейк придержал рукой спящего у него за пазухой младенца, так как боялся разбудить его. Молодой человек внимательно оглядел утоптанный земляной дворик перед хижиной, сломанное колесо, обрывки проволоки, тростниковый стул без сиденья со сломанной ножкой, оленьи рога. Сорняки и обломки плетеной корзины валялись на земле. Его взгляд остановился на тряпке, прикрывавшей вход в дом. Судя по виду растрепанной блондинки, стоявшей босиком на земле, в доме было полно людей.

Он оглядел девушку. Она была среднего роста и такая хрупкая, что выцветшее желтое платье висело на ней, как на вешалке, скрывая изящество фигуры. От его взгляда не ускользнуло, как поднимаются при дыхании упругие груди. А поскольку платье было размера на два больше и на фут короче, чем надо, то из-под юбки виднелись ее ноги, потемневшие от загара и запорошенные сухой степной землей. Она смотрела на него своими голубыми глазами, сиявшими из-под светлых кудрей, падавших на лицо. Пока он наблюдал за ней, она уже в третий раз откинула волосы со лба. Дейку так и хотелось спросить, не пробовала ли она завязывать волосы сзади, но тут он вдруг поймал себя на мысли, что с удовольствием сам бы расчесал их ей.

У девушки был большой рот. А ее полные надутые губки привели бы в смущение и святого. На вид ей было не больше семнадцати-восемнадцати.